Грядущая буря - Джордан Роберт. Страница 114

– Уверен, у вас, по крайней мере, в достатке имеется сыр, – откликнулся Талманес. – Вы его делаете сами, так?

– Все, что не испортилось и не заплесневело, нужно нам самим, – ответил мэр Барлден. – Сейчас это в порядке вещей, – он помедлил. – Но если у вас есть ткань или одежда на продажу, мы сможем кое-то наскрести, чтобы прокормить вас день.

«Прокормить нас день?»– пронеслось у Мэта в голове. – «Одиннадцать человек?»

Ему нужно привезти с собой как минимум фургон еды, не считая обещанного эля.

– Кроме того, вам нужно знать про комендантский час. Вы можете торговать, греться у очага, но все чужаки должныдо ночи покинуть город.

Мэт взглянул на затянутое облаками небо.

– Но осталось едва три часа!

– Таковы наши правила, – сухо ответил Барлден.

– Это смешно, – сказала Джолин, отворачиваясь от горожанок. Она подвела лошадь чуть ближе к Мэту с Талманесом. Ее Стражи, как всегда, последовали за ней. – Мастер Барлден, мы не можемсогласиться со столь глупым запретом. Я понимаю ваше беспокойство в столь опасное время, но вы, безусловно, способны понять, что к нам данное правило не применимо.

Человек стоял, сложив руки и не проронив ни слова в ответ.

Джолин надула губки и сложила руки на поводьях так, чтобы стало хорошо видно ее кольцо Великого Змея:

– Разве символ Белой Башни уже ничего не значит?

– Мы уважаем Белую Башню, – ответил Барлден, глядя на Мэта. Он былумен. Встретившись взглядом с Айз Седай легко изменить свое решение. – Но наши правила нерушимы, миледи. Мне жаль.

Джолин фыркнула.

– Подозреваю, что ваших трактирщиков это предписание не сильно радует. Как они еще не разорились, если им не разрешают сдавать комнаты путешественникам?

– Им все возмещается, – грубо ответил мэр. – Три часа. Заканчивайте свои дела и уезжайте. Мы доброжелательны к проезжим, но нам не нравится, когда нарушают наши правила, – с этими словами он повернулся и ушел. По пути к нему присоединилась небольшая группа дюжих молодцев, часть из них была вооружена топорами. Никаких угроз. Словно они просто рубили неподалеку дрова и случайно оказались в городе. Все вместе. И им по пути с мэром.

– Должен сказать, они весьма гостеприимны, – пробормотал Талманес.

Мэт кивнул. В то же мгновение в его голове вновь покатились кости. – «Чтоб им сгореть!»– Он решил не обращать на них внимания. От них все равно мало проку.

– Давай найдем подходящую таверну, – предложил он, направляя Типуна вперед.

– Все еще намерен весело провести ночь, а? – улыбнувшись, Талманес присоединился к Мэту.

– Посмотрим, – ответил Мэт, неосознанно прислушиваясь к костям. – Посмотрим.

Проезжая по городу, Мэт заметил три постоялых двора. Один был в конце главной городской улицы, на его фасаде ярко светились два фонаря, хотя ночь еще даже не наступила. На этот чистенький выбеленный фасад и вымытые окна Айз Седай слетятся, словно мотыльки на огонь. Видимо это постоялый двор для проезжих купцов и высокопоставленных лиц, которым не посчастливилось оказаться среди этих холмов.

Но теперь чужеземцам запрещено оставаться на ночь. Давно ли здесь такие порядки? И за счет чего живут постоялые дворы? Они могут предлагать ванну и еду, но, не сдавая комнаты…

Мэт не купился на отговорку мэра про «возмещение». Если они не приносят городку никакой пользы, с какой стати им платить? Это очевидная нелепость.

В любом случае, Мэту не по пути в приличный постоялый двор или тот, что избрал Том. Этот стоял не на главной улице, но все-таки на довольно широкой, уходящей на северо-восток отсюда. В нем бы расположились средние постояльцы, почтенные мужчины и женщины, которые не любят тратить деньги зря. Здание было ухоженным – значит, постели будут чистыми, а еда приличной. Местные по случаю будут забредать пропустить стаканчик-другой, особенно, если чувствуют, что за ними не следят их супруги.

Если б Мэт не знал, где искать, последний постоялый двор найти было бы труднее всего. Он находился в трех улицах от центра, в дальнем западном конце поселения. Никакой вывески, только вставленная в оконную раму, деревянная табличка, на которой было вырезано изображение чего-то похожего на пьяную лошадь. И ни в одном из окон не было стекол.

Изнутри пробивался свет и хохот. Большую часть чужаков отпугнуло бы отсутствие вывески и фонарей над входом. Это была скорее таверна, а не постоялый двор. Мэт сомневался, было ли там что-то еще, кроме пары тюфяков в задней комнате, которые можно было бы занять за медяк. Это было место для отдыха местных трудяг. Раз был уже вечер, многие из них уже должны были собраться внутри. Это было место, где можно пообщаться и расслабиться, выкурить трубку табака с приятелями или сделать пару бросков в кости.

Мэт улыбнулся и спешился. Затем он привязал Типуна снаружи к столбику.

Талманес вздохнул.

– Ты понимаешь, что они скорей всего разбавляют выпивку?

– Значит, нам придется заказывать вдвое больше, – ответил Мэт, отвязывая от седла несколько кошелей с деньгами и распихивая их по карманам кафтана. Он сделал знак солдатам оставаться снаружи и охранять лошадей. На вьючной лошади находился сундук с деньгами. В нем хранился личный золотой запас Мэта. Он бы не стал рисковать полковой кассой Отряда на ставках.

– Ну, тогда ладно, – сказал Талманес. – Но ты понимаешь, что мне нужна уверенностьв том, что, добравшись до Четырех Королей, мы с тобой посетим пристойную таверну. Мне нужно подготовить тебя, Мэт. Ты теперь принц. И тебе следует…

Мэт поднял руку, заставив Талманеса замолчать. Затем он ткнул пальцем в коновязь. Талманес еще раз вздохнул, спешился и привязал лошадь. Мэт шагнул к входной двери, глубоко вздохнул и вошел.

Люди сгрудились вокруг столов. Их плащи были брошены на стулья или весели на гвоздях. Латанные-перелатанные жилеты были расстегнуты, а рукава рубах закатаны до локтей. Почему здесь всеносят одежду, которая когда-то была очень приличной, а теперь вся в заплатах? У них полно овец, и значит должна быть шерсть для продажи.

Мэт не стал заострять внимания на этой странности. Люди играли в кости на липких столах, пили эль из кружек и шлепали по задницам проходивших служанок. Они выглядели изнуренными, у многих были запавшие от усталости глаза. Такое может быть только после тяжелой повседневной работы. Несмотря на утомление, зал был наполнен почти осязаемым гомоном, голоса накладывались друг на друга, рождая низкий, рокочущий гул. Всего несколько человек заметили появление Мэта, и пара из них нахмурились, заметив на нем отличную одежду, но основная масса даже не обратила на него внимания.

Талманес безмолвно последовал за ним, но он не был из тех, кто побрезговал бы похлопать по плечу худородного собеседника. Когда-то и он частенько посиживал в захудалых тавернах, хотя в последнее время нередко пенял Мэту за скверный вкус в выборе заведения. Так что Талманес, как и Мэт, быстро подсел к столу, занятому всего несколькими людьми. Мэт широко улыбнулся, и, сверкнув золотой монетой, отдал ее служанке, заказав выпивку. Этопривлекло внимание и сидевших за столом и Талманеса.

– Что ты творишь? – зашипел Талманес, наклонившись к Мэту. – Хочешь, чтобы нас порезали, когда мы будем выползать отсюда?

Мэт только улыбнулся. За одним из соседних столов шла игра в кости. Правила были похожи на Кошачью Лапку… Или, так ее называли тогда, когда Мэта впервые учили в нее играть. Так же ее называли Третьей Жемчужиной в Эбу Дар, а в Кайриэне, как он слышал, ее называли Летящие Перья. Это игра замечательно подходила к задуманному им плану. В этой игре кости бросает только один игрок, остальные участники делают ставки за и против.

Мэт глубоко вздохнул и передвинул свой табурет к столу, шлепнув золотой кроной по деревянной столешнице, прямо в центр влажного пятна, оставленного кружкой с элем. Саму кружку держал в руках низкорослый мужик, почти растерявший всю свою седую шевелюру, а что осталось, свисало до самого воротника. Он едва не поперхнулся элем.