Грядущая буря - Джордан Роберт. Страница 129

Час спустя Гавин нашел своего старого учителя в условленном месте – на одном из отдаленных постов. Брин проводил смотр, подобный тому, с помощью которого Гавин замаскировал свой побег от Отроков. Генерал как раз садился на своего носатого гнедого мерина, когда по невысокой траве и чахлой весенней поросли рысью подъехал Гавин. Пост располагался в ложбине на пологом склоне, откуда отлично просматривались пути подхода с севера. В присутствии своего генерала солдаты вели себя почтительно и скрывали враждебность к Гавину. Все уже знали, что он возглавлял силы противника, которые так успешно совершали на них налеты. Стратег, подобный Брину, мог уважать Гавина за его мастерство, невзирая на то, что они находились по разные стороны, но эти люди помнили товарищей, убитых солдатами Гавина.

Брин пристроил свою лошадь рядом, кивнув Гавину.

– Ты прибыл позже, чем обещал, сынок.

– Но не позже, чем ты ожидал? – парировал Гавин, натянув поводья Вызова.

– Нисколько, – улыбаясь, ответил Брин. – Ты же был у Айз Седай.

Гавин улыбнулся в ответ, они повернули лошадей и поехали на север по открытой холмистой местности. Брин планировал проинспектировать все сторожевые посты с западной стороны Тар Валлона. Данное дело требовало длительных поездок, и Гавин предложил составить ему компанию. Ему все равно нечем было убить время. Мало кто из солдат соглашался с ним пофехтовать, а кто соглашался, непременно старался чуточку переусердствовать и довести дело до «несчастного случая». Айз Седай едва терпели его настойчивые просьбы, а к игре в камни Гавин в последнее время не был расположен. Он был слишком раздражен, обеспокоен за жизнь Эгвейн и расстроен отсутствием положительных сдвигов. Сказать по правде, в отличие от своей матери, он никогда не был силен в игре в камни. Хотя Брин настаивал, чтобы Гавин все равно практиковался – как-никак это тоже способ изучения стратегии.

Склоны холмов были покрыты жухлой порослью и жаворонковым кустарником с мелкими голубоватыми листочками и кривыми веточками. В это время года все склоны уже должны были быть покрыты полевыми цветами, но ни один не распустился. Болезненный пейзаж – местами желто-бурый, местами белесо-голубой, с большими коричневыми пятнами высохшего низкорослого кустарника, так и не ожившего после суровой зимы.

– Не собираешься рассказать мне, как прошла встреча? – спросил Брин, пока они ехали, сопровождаемые отрядом солдат.

– Бьюсь об заклад, ты уже догадался как.

– О, вот уж не знаю, – ответил Брин. – Сейчас необычное время, и необычные события становятся обычным явлением. Возможно, Лилейн решила на время отказаться от интриг и действительно прислушаться к твоим просьбам.

Гавин поморщился.

– Думаю, скорее среди троллоков можно будет разыскать ткача, чем среди Айз Седай ту, что откажется от интриг.

– Уверен, что тебя предупреждали, – сказал Брин.

Возразить Гавину было нечего, и они какое-то время просто молчали, проезжая далекую реку справа. За нею находились башни и крыши Тар Валона. Тюрьма.

– Гавин, нам в конце концов придется поговорить о тех солдатах, что ты бросил, – неожиданно произнес Брин, глядя прямо перед собой.

– Не понимаю, о чем тут говорить, – ответил Гавин, слегка покривив душой. Он подозревал, что Брин об этом спросит, и не желал этого разговора.

Брин покачал головой.

– Мне нужна информация, парень. Дислокация, численный состав, перечень снаряжения. Мне известно, что вашей базой служила какая-то деревня на востоке, но какая именно? Сколько у тебя людей и какую поддержку оказывают им Айз Седай Элайды?

Гавин уставился вперед.

– Я пришел помочь Эгвейн, а не предавать тех, кто мне доверился.

– Ты их уже предал.

– Нет, – твердо сказал Гавин. – Я их бросил, но не предал. И не собираюсь.

– И ты ждешь, что я не воспользуюсь представившейся возможностью? – спросил Брин, разворачиваясь к нему. – То, что хранится в твоей голове, может спасти жизни.

– Или может стоитьжизней, – ответил Гавин, – если взглянуть на это с другой стороны.

– Не усложняй, Гавин.

– А то что? – спросил Гавин. – Станешь меня пытать?

– Ты готов страдать ради них?

– Они мои люди, – просто ответил Гавин. – «По крайней мере, были».В любом случае, он уже предостаточно служил игрушкой в руках обстоятельств и войны. Он не отдаст свою верность Белой Башне, тем более не предложит ее этим мятежницам. Его сердце и честь принадлежат Эгвейн и Илэйн. А если он не сможет предложить это им, то он отдаст все Андору и всему миру – выследив и убив Ранда ал’Тора.

Ранд ал’Тор. Гавин не верил тому, что Брин говорил в защиту этого человека. О, он верил, что Брин имел в виду именно то, о чем говорил – но он ошибался. Такое может случиться даже с лучшими людьми, подпавшими под обаяние тварей, подобных ал’Тору. Он одурачил даже Илэйн. Единственный способ им помочь – разоблачить этого Дракона и избавиться от него.

Гавин посмотрел на отвернувшегося Брина. Вероятно, тот все еще размышлял об Отроках. Вряд ли Брин подвергнет его допросу. Гавин слишком хорошо знал генерала и его понятия о чести. Этого не случится. Но Брин можетрешить поместить Гавина под стражу. Возможно, было бы разумным пойти на небольшую уступку.

– Они всего лишь юнцы, Брин, – сказал Гавин.

Брин нахмурился.

– Юнцы, – повторил Гавин, – едва закончившие обучение. Им место на тренировочной площадке, а не на войне. Они смелы и достаточно умелы, но после моего ухода они не представляют для тебя большой угрозы. Среди них я один был знаком с твоей манерой ведения боевых действий. Без меня им будет гораздо труднее проводить налеты. Полагаю, если они продолжат сражаться, то очень скоро будут перебиты. И мне нет нужды приближать их исход.

– Очень хорошо, – ответил Брин. – Я подожду. Но если их набеги останутся столь же успешными, я вернусь к этому разговору.

Гавин кивнул. Все, что он мог сделать для Отроков – это помочь положить конец расколу между мятежницами и Белой Башней. Но это превосходило его возможности. Возможно, что после спасения Эгвейн он сможет что-нибудь придумать. Свет! Не собираются же они на самом деле сражаться друг с другом? Стычка во время низложения Суан Санчей вышла очень скверной. Что же произойдет, если прямо здесь, под стенами Тар Валона, сойдутся армии, Айз Седай против Айз Седай, Стражи против Стражей? Это будет катастрофа.

– Этого не должно случиться, – он понял, что сказал это вслух.

Брин посмотрел на него, направив лошадь напрямик через поле.

– Ты не можешь атаковать, Брин, – сказал Гавин. – Осада – это одно. Но что ты будешь делать, если они прикажут тебе начать штурм?

– То, что делал всегда, – ответил Брин. – Выполнять приказ.

– Но…

– Я дал слово, Гавин.

– И скольких смертей будет стоить твое слово? Штурм Белой Башни – это катастрофа. И не имеет значения, насколько сильно обижены эти мятежные Айз Седай, воссоединения не будет, если в дело вмешаются мечи.

– Это не наше решение, – сказал Брин. Он задумчиво бросил взгляд на Гавина.

– Что? – переспросил Гавин.

– Интересно, почему это волнует тебя. Я думал, ты здесь только из-за Эгвейн.

– Я… – не нашелся с ответом Гавин.

– Кто ты, Гавин Траканд? – продолжил напирать Брин. – Кому на самом деле ты предан?

– Ты знаешь меня лучше всех, Гарет.

– Я знаю, кем ты долженбыть, – ответил Брин. – Первым Принцем Меча, обученным Стражами, но не связанным ни с одной женщиной.

– И я им не являюсь? – раздраженно уточнил Гавин.

– Успокойся, сынок, – сказал Брин. – Это не оскорбление. А всего лишь наблюдение. Я знаю, что ты никогда не был столь же прямолинейным, как твой брат. Но, полагаю, кое-что мне следовало заметить в тебе раньше.

Гавин развернулся к пожилому генералу. О чем он толкует?

Брин вздохнул.

– Есть такая штука, Гавин, с которой большинство рядовых воинов не сталкиваются. Да, они могут задумываться над этим, но они никогда этим не мучаются. Эта дилемма предназначается другим, тем, кто стоит выше их.