Ткач иллюзий - Бялоленьская Эва. Страница 32

Между тем магистр Татуировки сменил инструмент, выкалывая более сложный узор знака профессии. Камушек пробовал приподнять голову, чтобы увидеть результат его работы, но каждый раз получал толчок в подбородок, которым ему велели лежать спокойно, так что в конце концов он оставил эти попытки. Ветер перестал баловаться с ножом, и мальчик снова принялся письменно расспрашивать его о делах, связанных с тканьем иллюзии или о Замке Ладони.

Однако вскоре татуировщик перешел к очередному этапу своей работы, который почему-то оказался гораздо более болезненным. Мальчик лежал спокойно, сильно стискивая руками края стола. Он выбрал один рисунок, висевший на стене, и постарался сосредоточиться на нем, чтобы не думать о боли. К его смущению, слезы подступали у него к глазам, и он мигал, чтобы их отогнать. Ему уже не хотелось смотреть на руки магистра Татуировки. Что бы ни делали с кусочком принадлежавшего ему тела, мальчику казалось, что с него безжалостно содрали кожу, а теперь татуировщик копается в мышцах раскаленным гвоздем. Одинокая слеза сползла по виску Камушка. Он замигал еще сильнее, сердито морщась при этом. Какой стыд! Ведь он не первый и не последний проходит через эту процедуру. Много лет назад на этом же месте лежал Белобрысый, то же самое пережили все мальчики, которых он видел весной в Замке магов, а также наверняка и сам Ветер-на-Вершине. Он украдкой посмотрел на горца, встретив ответный внимательный взгляд черных глаз.

«Ничего, малый, это ничего. Закончится, пройдет».

«Знаю», — ответил Камушек мрачно, еще сильнее стискивая зубы.

Татуировщик на минутку отошел, чтобы взять нечто из вделанного в толстую стену шкафчика. А потом положил мальчику на грудь какой-то холодный предмет, завернутый в платок. Боль, которая, казалось, прошивала все тело насквозь, вскоре отпустила, перешла в легкое жжение в месте татуировки, а это уже было вполне выносимо.

«Как там дела?» — прозвучала в голове Ветра-на-Вершине знакомая мысленная передача Говоруна Шелковика.

«Как раз сейчас Еж его вытравливает. Скоро конец», — мысленно ответил хайг. Он почти представлял себе, как кривится Шелковик.

«Малый небось воет».

«А вот и нет, держится. Хотя Еж его еще и льдом обложил, чтобы было полегче. Слушай, Шелковик, дай мне его. Он бы мне пригодился, крепкий парень. Вы небось хотите из него писаку сделать? А у него и голова и рука к клинку подходящие».

«А тебе бы каждый подошел. Уже решено, что мальчик пока возвращается домой. Еще рано его сюда брать. Так что пока не мути воду. Лучше послушай, что мы тут надумали, потому что ты нам будешь нужен…»

Парнишка все еще спокойно лежал — бледный и усталый, но по-прежнему стойкий. Ветер-на-Вершине слушал призрачный голос, звучавший у него в голове, и легко улыбался. Предстояла недурная забава…

Наконец завершилось! Камушек с облегчением вздохнул, когда магистр Татуировки осторожно стер остатки крови, вымешанной с краской.

«Иди сюда, посмотри», — позвал Ветер-на-Вершине и за руку потянул мальчика к зеркалу, стоявшему на одном из столов. Камушек посмотрел недоверчиво и одновременно с огромным любопытством. Он смутно опасался, что после всего пережитого он увидит на своей груди огромную рваную рану. А тем временем, к своему удивлению, увидел он попросту пятно раздраженной, покрасневшей кожи, а посреди него черный символ ладони, обозначавшей касту Ткачей иллюзий и… нижнюю половину круга!! Вот зараза!! После всего — только это? И почему половина? Он что, стал половинкой мага, или как это понимать?!

«Почему половина?» — написал он в воздухе, с тревогой поглядывая то на хайга, то на татуировщика.

Хайг насмешливо ощерил зубы, а вместо ответа открыл свою татуировку. Как и у паренька, там стоял отдельный письменный знак, снизу его ограничивал черный полукруг, зато сверху красовался еще и голубой такой же.

«Видишь, малый, твою работу оценили. Решили, что в будущем ты вполне сгодишься на лазурного магистра, вот и дали тебе пока эту половинку, чтоб краску зря не переводить. Теперь ты будешь еще учиться, а уж потом будет видно… может, на мое место придешь. Ведь нас, Ткачей иллюзий, мало», — пояснил Ветер-на-Вершине.

Ошеломленный Камушек уставился в зеркало. Эта несчастная половинка круга оказалась гораздо большей честью, чем он мог даже мечтать. Он теперь — Ткач в ранге магистра! Возможный преемник Ветра-на-Вершине в Замке? Это уже что-то совсем невообразимое, неужели не сон! Как же им будет гордиться Белобрысый… До сих пор верхом его мечтания было только получить сертификат. А между тем он поднялся на одну вершину, а за ней уже видна следующая. Сколько же еще придется работать, чтобы лазурная дуга увенчала черную?

Он поднял руку, чтобы коснуться свежей татуировки, на которой подсыхала тоненькая пленочка лимфы. Но магистр Татуировки перехватил его за запястье, приложил к ране чистую тряпочку, а потом начал перевязывать, умело перетягивая полосу белого полотна через грудь и плечо. Одновременно он перечислял целый список наставлений и предостережений, которые Ветер-на-Вершине торопливо переводил на письменный язык, при этом украдкой вращая глазами и строя смешные мины.

«Не касаться грязными лапами, не развязывать, не чесать, не сдирать корочку вместе с повязкой, не плескаться в реке, потому что вода грязная и внесет инфекцию…»

Камушек поначалу терпеливо это все читал, но когда дошло до «избегать спиртного», он строптиво закрыл глаза. Он ведь вырос в доме лекаря, и большую часть детства ему отравили подобные же лекции и вопросы вроде: «Почему у тебя расстроен желудок и зачем опять ел незрелые яблоки?»

«И что теперь?» — спросил парнишка через некоторое время, с надеждой глядя на хайга.

«А теперь, малый, ты получишь свою награду», — ответил Ветер-на-Вершине, похлопав его по плечу.

«Меня зовут Камушек, сын Ромашки от отца Тучи, из дома Наблюдателя Белобрысого. Теперь я стал полноправным членом Круга магов, но почему-то совсем не чувствую себя иначе, чем раньше — может, только чуть более умный и опытный. То, что магистр Иллюзии из Замка Ветер-на-Вершине назвал „вытравливанием“, останется в моей памяти до конца жизни. Вероятно, таково и было намерение человека, придумавшего эту пытку. Исполнение татуировки с помощью кислоты требует твердой руки и немалого умения (а также необычайной силы духа у жертвы), зато такой рисунок остается невидимым. Только когда Ветер-на-Вершине сильно потер свою татуировку, я увидел, как на покрасневшей от прилива крови коже проявились белые шрамы, составляющие по обе стороны от знака касты надпись „Круг магии“. Ветер-на-Вершине пояснил мне, что это предотвращает попытки подделки Наблюдателей, Проводников снов и всяких иных мошенников, пользующихся людской наивностью. Говорят, что каждый год задерживают по нескольку рискованных ловкачей с фальшивыми татуировками, хотя их потом вырезают у них довольно жестоко, а сам виновник заканчивает свой жизненный путь довольно печально — его закапывают по шею в яме на Поле Тоски.

Я думал, что все произойдет вполне обыденно, что мне просто вручат книгу и шарф, а потом я смогу вернуться домой, чтобы снова обложиться книжками и продолжить учебу — до того времени, когда найдется для меня подходящий руководитель (Ветер-на-Вершине не годится в учителя, а лазурных Ткачей иллюзий крайне мало). Но мой проводник отвел меня в какой-то небольшой зальчик, где нас уже ждали Говорун и Бродяжник, которых я знал с экзамена. Говорун распахнул передо мной двери, ведущие в другой зал, но вместо обычной обстановки я там увидел стену из густо растущих веток и листьев. Точно такую же, какую я раньше создал во время экзамена. Говорун насмешливо усмехнулся. „А теперь ты поищи дорогу“, — передал он мне свою мысль прямо в мозг и сделал приглашающий жест. Я оглянулся на хайга, но у него было такое невинное выражение лица, как будто он не имел ничего общего с садом, растущим посреди дома. Я потрогал живую изгородь. Это должен был быть мираж, но в таком случае это был ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ мираж. Я заглянул в дверной проем — зеленые коридоры, как я и предполагал. Теперь мне придется бродить по ним, пока старшие не насытятся изысканной местью. Должно быть, я им недурно насолил. И тут я вспомнил, что мне толковал Ветер-на-Вершине. „Это все существует только в голове“. Я закрыл глаза, начал равномерно и глубоко дышать, чтобы очистить разум от всякого мусора — так, как меня учил отец Белобрысый. А потом пошел вперед. Это было неприятно — я люблю видеть то, что находится передо мной, — но оказалось действенным способом. Иллюзия — это же только иллюзия, как бы хорошо она ни была соткана. Если человек очень постарается в нее не верить — она испарится. Я сосредоточился только на осязании, что напомнило мне о Дымке (может, когда-нибудь я еще тут о ней напишу). Под ногами я почувствовал несколько ступенек. И протянул вперед руку, чтобы не наткнуться на что-нибудь. У меня в голове пронеслось, что я наверняка выгляжу очень смешно, ощупывая пространство перед собой, как в детской игре в жмурки. Я открыл глаза — вокруг по-прежнему все было зеленым, поэтому я снова сосредоточился на „недумании“. Повсюду стоял запах листьев, что несколько мешало, но я принялся представлять себе просто луг, поросший разными душистыми травами. Ровный и совершенно безопасный. Вдруг кто-то дернул меня за волосы, а потом толкнул в плечо. Я еще плотнее сжал веки. „Если подставишь мне ногу, я напущу на тебя Пожирателя Туч!“ — пригрозил я, потому что у меня совсем не было охоты на глупые шутки. „Ни у кого нет даже такого намерения. Просто ты сейчас пройдешь мимо своей желанной цели“, — отозвался в моей голове Говорун.