Чародей с гитарой - Фостер Алан Дин. Страница 18

Длинноухий кролик, надо думать, самец, ухитрился сграбастать горстью черный кончик хвоста, который у него игриво, но твердо вырвали. Пока горностаиха раскланивалась и посылала поцелуи публике, коренастый и крепкий самец рыси затолкал кролика в толпу посетителей. Потом артистка скользнула по ветвям наверх и, с последним плавным изгибом, исчезла в потолке.

Ставни и шторы торопливо подняли. Опять начались разговоры, все вернулись к обыденным темам. Только официантки и официанты молекулами кислорода в узких кровеносных сосудах протискивались среди столиков.

– Ну че, видал, кореш, а? – проговорил Мадж с видом человека, только что выписавшего чек на огромную сумму. – Уж ежели я сказал, значит… – Он умолк, странно поглядывая на Джон-Тома.

– Что случилось? – спросил тот, почувствовав себя неуютно.

– Зажарь меня на завтрак, – прозвучал удивленный голос, – если ты не покраснел! Эх, вы, люди…

– Что еще за ерунда, – сердито пробормотал Джон-Том, отворачиваясь.

– Э, не… – Перегнувшись через стол, выдр заглянул прямо в лицо Джон-Тому, все еще пытавшемуся спрятать глаза. – Ей-ей, не вру… Ты красный, как зад бабуина. – Выдр кивком указал на потолок. – Не видал такого представления, а?

– Видал я, видал. – Юноша заставил себя повернуться к своему опекуну, ощутив при этом, что его повело. В голосе чувствовалась слабость. Сколько же он успел принять этого черного зелья? – Было… в кино.

– А это еще что?

– Колдовское наваждение, – коротко определил Джон-Том.

– Хорошо, вот ты смотрел… Это ж такая, смею сказать, красота, изящество. – Выдр с восхищением поднял глаза к потолку. – И отчего же тогда красная рожа?

– Просто дело в том… – Юноша тщетно пытался объяснить причину смущения. – Я никогда не думал, что действия… – Но как выговорить это слово – «животного», – не обидев своего спутника? В отчаянии он попытался отыскать другое объяснение. – Я еще не видел такой… такой совершенной и извращенной грации.

– А, теперь понимаю. Только слово «извращенная» здесь ни при чем. Ты что, не можешь понять, какая это красота?

– Именно это я и хотел сказать. – Джон-Том с благодарностью ухватился за предоставленную ему возможность.

– То-то, – негромко пробурчал Мадж и разулыбался. – Вот бы добраться до этой резвушки-дорогушки, я бы устроил ей не менее прекрасное представление.

В густом и теплом кабацком духе, после обильной еды и выпивки Джон-Тома решительно развезло. Он уже боялся отрубиться. Мадж и так не слишком высокого мнения о нем, и, что бы там ни приказывал Клотагорб, трудно рассчитывать, что выдр не бросит его, если он вновь выставит себя полным ослом.

Поэтому Джон-Том отодвинул в сторону кружку, поднялся на ноги и огляделся по сторонам.

– Чего это ты ищешь, приятель?

– Кого-нибудь из нашей породы. – Юноша шарил глазами по толпе, пытаясь разглядеть кожу, не покрытую мехом.

– Че, людей, что ли? – Выдр передернул плечами. – Вот уж никогда не мог понять этой вашей тяги друг к другу, но тока ты сам вправе выбирать, чего тебе надо. Ну как, заметил?

Взгляд Джон-Тома остановился на двух безволосых физиономиях в кабинете в дальнем конце помещения.

– Глянь туда – там двое. Кажется, люди.

– Ну, как знаешь.

Джон-Том смотрел на выдра.

– Мадж, я это не потому, что ты надоел мне. Просто хочется переговорить с кем-нибудь, похожим на меня.

Опасения его были напрасными: Мадж благодушествовал и не думал обижаться на подобные пустяки.

– Делай что хошь, приятель. Можем пойти поболтать с ними, если тебе очень надо. Тока ты не забудь, что мы еще не уладили твои делишки… насчет работы. – Он покачал головой с явным неудовольствием. – Менестрель?.. Сомневаюсь. Разве что новизной возьмешь. – Выдр поскреб шкуру под подбородком. – Вот что. Спой-ка нам еще раз, а потом сходим и посмотрим, удастся ли нам познакомиться с этими ребятами.

– А мне казалось, что тебе и одного раза хватило.

– Не советую тебе, парень, руководствоваться первым впечатлением. К тому же ты затянул совсем унылую песню. Попробуй что-нибудь повеселее. Бывает, что менестрель одни песни поет здорово, а другие едва чирикает.

Джон-Том опустился на место и, сцепив пальцы, задумался.

– Не знаю. А что бы ты хотел услышать? Классику, поп-музыку, блюз, джаз? – Он постарался, чтобы в голосе его послышался энтузиазм. – Я знаю кое-какие классические вещицы, но дома я хотел петь один только рок – ну, это такие песни любят у меня на родине.

– Я не знаю, приятель. А как насчет баллад? Их-то все любят.

– Конечно. – Джон-Том и сам любил баллады. – Я их знаю довольно много. О чем ты хочешь услышать?

– Дай я подумаю минутку. – И действительно, через какую-нибудь пару секунд глаза выдра масляно заблестели, а на губах появилась улыбка.

– Не беспокойся, – поспешно вставил Джон-Том, – придумаю что-нибудь.

Он думал, но на ум ничего не приходило. Быть может, мешали шум и всеобщая вонь, быть может, его беспокоило пищеварение… Только слова и ноты комарами жужжали в мозгу, не давая уцепиться за что-нибудь одно. К тому же одна только мысль о том, что петь придется без переброшенной через плечо старой верной гитары, прижатой к животу, казалась неестественной. Если бы у него хоть что-нибудь было… Хотя бы губная гармоника. Впрочем, тогда он не смог бы петь и играть одновременно.

– Ну, давай же, – торопил Мадж. – Неужели и впрямь ничего не можешь придумать?

– Попробую. – И юноша затянул «Клубничную ярмарку», но изящные гармонии потонули в воплях, топоте и свисте, наполнявших зал.

Менее всего он ожидал получить удар между лопаток, бросивший его лицом на столик.

В смятении и гневе Джон-Том обернулся и обнаружил перед собой свирепую бурую физиономию над туловищем ростом с Маджа, но раза в два более широким.

Глава 6

Берет из змеиной шкурки и красная косынка на шее отнюдь не делали разбойничью росомашью физиономию менее устрашающей.

– Виноват, – пробормотал Джон-Том, не зная, что говорить.

Сверху вниз его буравили злые глаза, могучие челюсти разошлись в оскале, обнажив острые зубы.

– Ой, виноват, – гулко пророкотало животное. – Это ты перед матерью своей виноват, раз ей приходилось слушать такой голос. Ты портишь обед мне и моим друзьям.

– Я просто практиковался. – Оскорбления разбудили в нем негодование – самую кроху. Жаркое еще будоражило кровь, и Джон-Том не заметил кислого выражения на физиономии Маджа. – Без аккомпанемента мне петь трудно.

– Слышь-ка, все твои упражнения закончены. До сих пор уши болят.

Мадж безуспешно пытался привлечь к себе внимание Джон-Тома, но тот уже поднялся из-за стола, воздвигнувшись над невысоким, но более массивным зверем. Тут он почувствовал себя смелее, вспомнив старую максиму: сильнее оказывается тот, кто выше. Или, как утверждал старый философ, тактически голубь сильнее человека.

Однако росомах не выказал никакого беспокойства. Обозрев Джон-Тома во всю длину, он заметил:

– Ничего себе: такая труба, а голоса нет. Хоть бы не фальшивил тогда, а? Итого – делим шею твою пополам, на обе стороны стола. – И могучие когтистые лапы потянулись к горлу Джон-Тома.

Неловко увернувшись, молодой человек потянулся за посохом и с размаху двинул концом его прямо вперед. Зверь, порядком уже поднабравшийся, реагировал медленнее обычного и не сумел заслониться обеими лапами, получив смачный удар по костяшкам. Росомах взревел от боли.

– Эй, потише, нечего лапы тянуть.

– Так-так, приятель, это твое право, – подбодрил юношу Мадж, уже начавший ретираду в сторону от стола. – Я прослежу, чтобы драка была честной.

– Черта лысого ты проследишь! – Джон-Том перехватил дубину, не спуская глаз и с выдра, и с росомаха. – Вспомни, что тебе Клотагорб приказал!

– На хрен он мне сдался!

Однако Мадж заколебался, рука его потянулась к рукояти меча. Он, очевидно, выбирал, что предпочесть – драку против воинственной тройки во главе с росомахом, окружавшей их стол, или гнев чародея. В приятелях у росомаха оказались высокий хорек и приземистый броненосец, у каждого из них на поясе висели мечи. Впрочем, одно дело носить оружие, другое – уметь им пользоваться.