Чародей с гитарой - Фостер Алан Дин. Страница 46

Все шло чрезвычайно хорошо. Что же могло обеспокоить ее настолько, чтобы вселить сомнение в исход Великого Похода?

Когда приглашенные прибыли и Кесиликт уселся на корточки вместе с остальными, он чувствовал себя самым уязвимым – и физически, и для критики.

Слева от него покоился главнокомандующий – бронированный старый жук Мордеша. Боевой панцирь защищал мягкое брюшко. Знаки различия и старые шрамы покрывали жесткие надкрылья. Из металлического шлема торчали острые кривые рога, соответствующие выступам на черепе. Над глазами нависли козырьки.

На шее было ожерелье из крошечных черепов и клыков жертв, которых генерал умертвил собственноручно. Когда он шевелился, кости гулко постукивали о металлическую нагрудную пластину.

Поблизости располагался великий чародей Эйякрат, насекомое призрачное и деликатное. Надкрылья его и хитин украшены были снежно-белой эмалью. Связки продолговатых серебристо-белых бусин бахромой окружали головогрудь. По лбу между составными темными глазами бежал искусственный гребень, сходящий на нет к середине спины. На нем были нанесены символы профессии, мудрости и познания; они говорили, что обладатель их владеет самой возвышенной магией.

Рядом с генералом, способным без всякого труда раздавить его, и Эйякратом, чьи тайные познания позволяли превратить министра обратно в личинку, Кесиликт чувствовал себя весьма неуверенно. Но тем не менее он как равный восседал рядом с ними в приемной посреди сверкающих самоцветов и лучей, которые испускали они, отображая свет дюжины свечей и хрустальных канделябров над головой. Дело было в том, что Кесиликт в полной мере был наделен здравым смыслом – как никто среди Броненосного народа.

– Мы слыхали, Ваше величество, что вы расстроены, – тактично начал генерал. – Неужели дела настолько серьезны, чтобы собирать нас на совет? Близится критическое время. Сейчас нужны учения и учения.

– Мне бы хотелось, – прошелестел Эйякрат голосом, едва исходящим из жвал, – мне бы хотелось убедить вас, генерал, подождать еще год. Я не вполне овладел Проявлением.

– Опять ждать и ждать, – буркнул генерал. Черепа застучали по кирасе. – Мы и так прождали уже целый год, все время созидая, подготавливая, накапливая резервы. Но, добрый брат мой, я уважаю твои познания, – наступает такое время, когда даже бездумно преданный империи солдат пресыщается подготовкой и теряет ту кровожадность, которую с таким трудом и усердием выработал у него офицер. Армия не может вечно находиться в состоянии лихорадочной готовности.

Возможно, на этот раз нам удастся одолеть мягких просто численным превосходством и твои мрачные знания нам не понадобятся. А тогда ты сможешь на старости лет вдоволь побаловаться с той игрушкой, которую вызвал. Все равно окончательная победа будет за нами.

Голос генерала дрогнул – ему представилось Великое Завоевание – то, что навечно занесет имя его в историю мира.

– Даже в этом случае, – негромко отвечал чародей, – лучше иметь в резерве и мою старость, и игрушку. Двадцать тысяч лет нам не удавалось одолеть мягких, невзирая на все приготовления и хвастовство.

Как всегда, ответ у генерала был наготове. Но Скрритч повела усеянной ножами зеленой рукой. Медленное для нее движение показалось присутствующим жутко быстрым. Они враз притихли, с почтением дожидаясь ее слов.

– Я собрала вас не за тем, чтобы обсуждать выбранную тактику и начало похода, – я хочу рассказать сон. – Она поглядела на Мордешу. – Моими снами, генерал, распоряжается Эйякрат, но и твое мнение может оказаться интересным. – Генерал покорно поклонился.

– Ваше величество, я не ревнивый дурак. Теперь, наконец, настало время, когда, надо, отбросив все вздорные претензии, послужить вящей славе Куглуха. Если меня спросят, я выскажу свое мнение и склонюсь перед древней мудростью своего коллеги. – Он кивнул в сторону Эйякрата.

– Мудрость знает собственные пределы, – заметил удовлетворенный чародей. – Рассказывайте сон, Ваше величество.

– Я отдыхала в опочивальне, – медленно проговорила императрица, – в полудреме, после оргии совокупления и беседы с моим последним супругом перед его ритуальным умерщвлением. И вдруг я ощутила беспокойство. Словно бы множество незримых глаз наблюдало за мной. Это были чужие глаза, они горели. Жаркие, влажные… Они прозревали меня насквозь. Я вздрогнула, как объяснил мне впоследствии прислуживающий супруг, и с силой ударила, но – в пустой воздух. Я отчаянно билась – с ничем. И подушки в моем будуаре оказались вспороты, как подбрюшья дюжины рабов. На миг мне показалось, что я вижу своих мучителей. Они имели форму – и не имели ее. Форму, но не плоть. Я громко вскрикнула, и они исчезли. Очнувшись, я впала в ярость, которая оставила меня только недавно. – И она встревоженно поглядела на Эйякрата. – Чародей, что все это предвещает?

Эйякрат отыскал чистое место посреди царственных испражнений и поднялся на задние ноги. Острие брюшка его едва не касалось пола. Крохотные прислужники в фут длиной чистили его хитин.

– Ваше величество уделяет слишком много внимания пустякам. – Он взмахнул тонкой рукой. – Возможно, это всего лишь кошмар. В эти дни у вас столько поводов для беспокойства! Можно лишь удивляться тому, что подобное с вами случилось лишь однажды. Подобные галлюцинации характерны для посткоитального оцепенения.

Скрритч кивнула и принялась чистить другой глаз, разгоняя встревоженную прислугу.

– Но мягкие всегда умудрялись одолевать нас в бою.

Генерал Мордеша неловко пошевелился.

– Они не только быстры и сильны, но хуже того – очень умны. Мы проигрываем не потому, что нам недостает силы и удали – в бою нас подводит воображение. Быть может, мое видение – это добрый знак. Не надо расстраиваться, мой генерал. Скоро ты получишь долгожданный приказ.

– Я верю: пришла пора выступать. – Мордеша явно приободрился.

– Да, генерал, прикажи штабу начинать самые последние приготовления.

– Ваше величество, – вставил Эйякрат. – Мне бы очень хотелось получить еще несколько месяцев на изучение последствий Проявления. Я недостаточно глубоко понимаю их.

– Какое-то время у тебя еще есть, мой добрый советник, – ответила ему императрица. – Чтобы запустить в ход военную машину, потребуется большой срок. Но следует считаться и со словами генерала Мордеши, он лучше знает, как поддерживать боевой дух и готовность войска Ну а без него вся твоя магия нам не поможет.

– Я выделю тебе столько времени, сколько будет в моих силах, – проговорил Мордеша. – Я нуждаюсь в твоей поддержке. – Он поднялся, чтобы уйти, глаза его блеснули в свете свечей. Он вновь поклонился.

– Позвольте удалиться, Ваше величество, я ухожу, чтобы приступить к дальнейшим приготовлениям. Дел так много.

– Задержись еще ненадолго, генерал. – Императрица обратилась к чародею: – Эйякрат, я не люблю торопить мудрецов, что служат нам в этом великом предприятии. В прошлом мы бывали наказаны за недостаток терпения и секретности. Но мне кажется, время настало, и Мордеша подтверждает это. Я хочу, чтобы ты понял: я не отдаю предпочтение его совету. – Она поглядела на Кесиликта.

– Ваше величество, – проговорил министр, – я не генерал и не волшебник, но инстинкт мой говорит – сейчас. И рабочие тоже так думают.

Эйякрат вздохнул.

– Пусть будет так. Что касается видения… Ваше величество, среди мягких есть много знатоков магии. Их можно презирать за мягкое тело, но не за ум. Быть может, я чересчур мнителен сейчас, когда наши планы близятся к завершению, но нельзя исключить и того, что обличья, которые наблюдала Ее величество, принадлежали магам мягких. Впрочем, – признал он, – я не знаю среди них способных достичь мыслью Куглуха, проникнуть за завесы смятения и раздора, которыми я окружил Проявление. Тем не менее я постараюсь выяснить, что случилось. И если это не сон – чем скорее мы выступим, тем большее смятение сумеем вселить в них, тем ближе окажемся к победе. – Он повернулся к генералу. – Видишь, Мордеша, как мысли мои поддерживают твои желания даже против моей воли. Быть может, это и к лучшему. Не исключено, что я просто осторожничаю. Если ты готов, если готовы армии, значит, и я спешу приготовиться. Итак, к полной победе и славе?