Предатели Мира - Пекур Екатерина. Страница 10

Я заявилась в общине почти год назад, если быть точным — восемь месяцев и две недели, как раз в начале Месяца Выводов. До окраин пустыни меня довёл воздушный океан — всё равно у меня не было ни денег, ни личного имущества, ни возможности появиться в приличном обществе. Поблизости от Бмхати, за городком под названием Парейра-Хиха, я «легализовалась» — вышла на шоссе с поднятым кверху указательным пальцем, искренне надеясь, что мои данные не шутили — и что так взаправду можно остановить фургон. Десяток фургонов меня проигнорировали, следующий остановился, и сухой как щепка водитель-хупара (потом я узнала, что большинство водителей таковы — худы и сухи) согласился подбросить меня до окраин пустыни в обмен на светскую беседу о погоде. Поднаторев в автостопе, я тормознула ещё одну машину до Хинши, а там до Тер-Карела, как выяснилось, было уж рукой подать.

Посёлок меня и разочаровал, и очаровал. Меня никто ни о чём не спрашивал, и я понемногу обжилась в этих местах. Хотя наедине Горранн всё-таки просил новичков сказать пару слов о причинах размолвки с Большим Миром — шаг разумный, как я позднее узнала. За год в общине пытались укрыться пара человек с уголовными проблемами, и нам даже приходилось давать им отпор. Такие эпизоды были одной из причин хорошей боевой подготовки жителей. Оставшись наедине с главой посёлка, я в лоб назвала наиболее правдоподобную причину своего приезда. Я собирала «легенды» и не слишком-то верила в КНИГУ. Икнув от неожиданности, Горранн оглядел меня с головы до пят (всё означенное после долгих дней пути нуждалось в поганом венике, но вряд ли скрывало агента КСН) и сказал, чтобы я устраивалась.

На контакт глава посёлка пошёл только много месяцев спустя, окончательно присмотревшись ко мне и узрев, что явного хвоста из комитетских шпиков за мной не тянется. Я расспрашивала его о прошлом — о Хупарской Смуте и даже о годах куда более древних — конечно, о них я знала кое-что такое, что я успела вычитать в книгах Лак'ора Даоридды Серой Скалы, но знаний этих было до обидного мало. Чем дальше я шла, тем больше у меня возникало вопросов, а самыми сумбурными были предания о первых годах после Смуты, когда ещё были живы свидетели Воссоздания, хупара и члены Первых Семей. Меня сильно волновало, каким образом они объяснили тысячам детей, почему они выросли без родителей, почему весь Мир лежит в руинах, и как они потом разрулили ситуацию с наследственностью..? сделали ли бризы достаточное количество новых людей, чтобы поддержать популяцию в добром здравии? Я опасалась выдать свою осведомлённость в вопросах генетики, но Горранн сам затронул эту тему, признав, что, по ряду данных, Десять Первых ещё долго, не менее пятидесяти лет, поддерживали связи с Горной Страной, а те контролировали здоровье свеженьких аллонга и давали советы по скрещиванию (уж простите такую евгеническую тональность, но куда было уйти от правды? Это ж не шутки — воссоздать население целого Мира).

Полсотни лет? Вот-те раз.

Было это сколь загадочно, столь и логично — не придерёшься. Бризам обязательно бы пришлось шастать по Миру ещё десятилетия, причем если не открыто, то уж всяко совершенно невозбранно, с полным содействием и по просьбе единственной уцелевшей в Мире власти — глав Десятки.

При том у циничного и практически устроенного зрителя (например, меня) закономерно возникал вопрос — а кто и сколько с этого сотрудничества поимел..? бризами была проделана чудовищная работа — им пришлось запустить тончайшее человеческое клонирование в без малого промышленных масштабах! При том учесть распределение по полу, численность будущих Семей, обеспечить их выращивание, контроль и своевременное исправление ошибок… в общем, проделать титаническую работу, которой, наверное, было занято всё взрослое население Гор! Что Десятка посулила им взамен? Что бризы попросили за помощь? Были ли заключены договоры или что-то в этом роде?

Конечно, голый человеколюбивый альтруизм сторон мог иметь место — только едва ли им всё ограничилось… Как минимум, бризы бы захотели обезопасить себя на будущее — но вот как — об этом я могла только гадать.

Итак, бризы, если верить тер-карельским преданиям, активно посещали Мир до примерно пятидесятого года после Смуты. Но из имевшихся у меня данных вытекала и другая, не менее тревожная, загадка — именно тогда, задолго (!) до прекращения контактов с Горной Страной и нового витка религиозной войны (по крайней мере, если базироваться на датах из учебника истории), был создан Комитет Спасения Нации.

Вот и вопрос на засыпку: кто, в таком случае, его создал, и от кого и какую нацию собирались спасать?

Вопрос тем более чуднСй, что его уже столетий семь, как я понимала, никто себе не задавал. Но очевидный ответ напрашивался такой — именно Десятка стояла во главе первого Комитета (который тогда мог насчитывать не более полусотни человек, и потому под название «комитет» вполне подходил). И не собирались ли эти хитрые человеки тайком — для того, чтобы надуть союзников да заполучить всю что ни на есть власть на белом свете? Спасти, так сказать, население Мира от влияния бризов. Хотя, как они могли в те годы кого-то надувать, если одного только подозрения в обмане союзников хватило для того, чтобы бризы разорвали договоры — и тогда Десятка вполне могла лишиться этого самого населения (которое те выращивали)?!

А вот что и кому помешало? — этот вопрос оставался открытым…

Как и вопрос, почему информация о нестерильности браков между рыжими и всеми остальными была тщательно зарыта в саду обоими враждующими сторонами.

По крайней мере, для слушателей из равнинной части Мира.

Наутро Мар мирно спал на чердаке, а на месте грузовичка пришлого торговца ветерок шевелил сухой травой. Облегчённо вздохнув, я принялась за кофе. Миновало ещё несколько дней, но Кинай больше не начинал никаких странных разговоров, а Мар вёл себя, как примерный домохозяин. И я постепенно успокоилась.

Активность Мара меня поражала — он так и норовил меня куда-то вытянуть, подбить на вылазки в пустыню, беспрерывно что-нибудь чинил, болтал без умолку и, вдобавок, начал упрашивать меня съездить с ним в Дхати — глянуть на новые наряды. Меня это забавляло — я и впрямь заскучала от однообразных будней Тер-Карела (хотя, когда Мар «посягнул» на моё законное одиночество в пустыне, во мне неожиданно взыграло чувство противления). Более того — я заявила, что одного платья мне более чем хватит, а будет куда полезнее, если Мар потратит жмущие его деньги на шифер для своей новой халупы. Конечно, я шутила, но идея покупать-таки стройматериалы Мара почему-то не вдохновила. Он сказал, что уж лучше мне крышу проверит. Справедливости ради, проверил. Но в Дхати мы так и не поехали. Ни на этой неделе, ни на следующей, ни на неделе после того. Но я решила не лезть не в своё дело.

В общем, за тем и миновало три недели. Вечно веселящийся Мар не прекращал настойчивых попыток вытянуть меня из Тер-Карела хоть к Тени на хвост. Мне даже подумалось, что не мешало бы и согласиться, хотя настырность приятеля меня отчасти начала раздражать…

Единственное, что (точнее — кто) меня тревожил — Кинай. С того самого вечера, как он задавал мне странные вопросы, в нём все сильнее сквозила плохо скрытая нервозность, так что даже Мар начал коситься на него исподлобья. Кинай всё больше походил на человека, которому жить осталось всего-ничего — если только он не примет каких-то немедленных мер для спасения своей пухлой тушки и честной души. Я не раз видела, как глаза некогда весёлого хупара с дрожью обозревают окрестности Тер-Карела, и что даже аппетит (обыкновенно превосходный) его покинул, зато чело его было постоянно омрачено мучительными раздумьями. Раз я заметила, как оба моих товарища сидели на пригорке в отдалении и о чём-то спорили. Победил, само собой, Мар. Изобразив пару успокаивающих жестов, он произнёс короткую прочувствованую речь, и Кинай как-будто затих. Но я отлично видела, что тревога Киная никуда не пропала. В конце концов эта тревога передалась и мне — я спросила у Мара, что с Кинаем. «Не рассказал. Кажется, он в кого-то влюбился. Как обычно», — вздохнул мой товарищ. Что да, то да. Добряк Кинай был влюбчив, как весенний кот — хотя, в отличие от котов, ему редко хватало наглости сделать достаточное количество намёков очередной подружке. А уж до дела, как мне казалось, у него вообще не доходило… Не то чтоб это объяснение мне удовлетворило, но оно было хотя бы правдоподобным. И так миновало ещё несколько дней, пока не наступил тот самый, о котором я потом так не любила вспоминать…