Предатели Мира - Пекур Екатерина. Страница 21

Секунды, минуты текли одна за другой, мы с Тайком не произносили ни звука, тихо поскрипывала на потолке лампа дневного света, да ещё где-то в углу звенел комар. Я ежесекундно ждала выстрела из кладовой, напряжение стояло во мне, как болотная жижа в ботинке — неподвижное, чёрное и вязкое… оно не поддавалось уговорам и голосу здравого смысла, и только крепчало и густело с каждым мгновением.

Рывком распахнув дверь, Мар вышел из кладовки и бодро указал на один из мобилей. Тип в канареечной рубашке появился за ним.

— Едем. Немедленно. Всё улажено, — по-деловому сообщил Мар. Пару секунд спустя незнакомец улыбнулся.

Через полчаса мы выехали из гаража на дорогом, как Белая Земля, мобиле семисот десятой модели. За нашими спинами остался дом, фаршированный темнотой и двуми трупами…

— Это скоты напали на нас позапрошлой ночью. И всех в расход. Я сбежал. Господин будет разъярён. Теперь-то заварилось что-то серьёзное.

Мы ехали на север уже пять часов.

— Война с Комитетом? — невинно уточнил Мар.

Наш новый спутник (он представился как Шаонк Йорни, что выдало в нём «серого», то есть безродного, аллонга) зло оскалился.

— Помалкивай, щенок. И не таких наглых, как ты, мочил.

Тайку всё это не нравилось. Я видела, что ему постоянно хочется обернуться и поглядеть на меня. Я чуть не по его спине читала немую мольбу — сделай же что-нибудь эдакое, ты же… это… ты же можешь что-то волшебное! Но я не шевелилась и молча слушала. Мне не хватало информации. Мар тоже оскалился и снова уставился на пустынную трассу.

После беседы с Маром Шаонк, угрожая отобранным оружием, усадил да Луну за руль, а Тайка на первое пассажирское. Меня, видимо, он не счёл такой опасной и загнал в уголок заднего сидения. Сам он сидел в противоположном углу, угрюмо сверля глазами всю компанию.

Шаонку было за пятдесят, при ближайшем рассмотрении на его щегольском наряде обнаруживались пятна пота и грязи. Предложение мирных переговоров он принял, как мне показалось, с облегчением. Но о том, что происходо в кладовке, они оба (и Шаонк, и Мар) помалкивали. Не распространялся Шаонк и о своей роли в разорённом нелегальном бизнесе. Я была склонна считать, что он был чем-то вроде связного. Я заметила, что он не рисковал оставлять в доме отпечатки — то есть в принципе их там раньше не было, в доме да Рионно он был лишь гостем. Безопасным такой спутник отнюдь не был. К тому же, он был плохо воспитанный, агрессивный хам — я даже поймала себя на мысли, что предпочла бы обществу Шаонка хоть десять бесед с убитым да Жиарро. Да-да. С умным, элегантным и опасным, как лезвие ножа, комитетским выплодком, чей пистолет ныне торчал из-за пояса «серого».

— Куда мы едем? — наконец решилась подать голос я.

— В Рунию, — спокойно ответил Мар, — Там нас будет ждать мобиль и защита. Нам пообещали защиту.

Я спокойно дышала через нос. Думай, Санда да Кун. Что ты с этого выиграешь.

— Точнее сказать — я предположил, что вы, если повезёт, сможете её получить, — хитро уточнил Шаонк.

— Вы пообещали! — настоял Мар. Его голос стал тревожным.

— Малыш, я не решаю такие вопросы. Но я сказал, что найду того, кто решает. И тот, может быть, решит. Если сочтёт, что ты чего-то реально стоишь, парень, а не просто мелешь, чем попало.

Любопытно, что же Мар пообещал за наше спасение? Часть личных активов?

Тайк возмущенно рванулся, но его немедленно осадили касанием дула к затылку.

— Берите пример с дамы, ребята. Она вон сидит тихо и не трепыхается. И ведёт себя очень благоразумно. На то она, впрочем, и дама, — плотоядно ухмыльнулся Шаонк.

Я сжала колени. От того, как он пялился на меня, у меня возникло гадкое ощущение тухлого сала в горле.

— Очень благоразумная дама, — повторил Шаонк, — Спокойная и разумная. Хоть и рыжая какая-то, но всё остальное ничего. Симпатичная, — он отпустил ещё пару замечаний относительно моей внешности — с его точки зрения лестных, — Она же всё сделает для того, чтобы я нашёл общий язык с господином, к которому мы едем? Я же должен быть добрым, а? Да и господину понадобится поднять… гм… настроение.

— Тебе что, только дырки в заборе дают, что ты на меня кидаешься? — откровенно сцедила я сквозь зубы, — Или тебе кое-что отрежут за твои подвиги в Ругорре?

— Санда! — закричал Мар, — Будь повежливее, он же не в твой затылок целится! Он же не станет делать ничего такого!

— А это не твоё дело, малыш, — сообщил Шаонк, — Она тебе дорогА? Дорога? То-то же. Она тебе очень дорога, дороже жизни, сам сказал. Так она не пострадает, так и знай. Ничего страшного для взрослой девочки. Жизнь в вашей ситуации гораздо бОльшего стоит. Комитет у вас на хвосте, да ещё и этот труп забавный… Так что это не такая уж большая плата. Тормози-ка!

Муть перед глазами. Дыши спокойно, Санда.

— Уедешь — пожалеешь. Нападёшь на меня — защиты не жди. Наши тебя не примут. Тебе больше никуда дороги нет, парень, только со мной. И держи в узде этого шоколадного ублюдка.

— Санда…

— Тормози!

Мар затормозил. Схватив меня за локоть, Шаонк рывком выволок меня из мобиля.

— Осторожно с ней! — закричал Мар, а Тайк глухо зарычал. Мар схватил его за плечо.

— Вперёд, дорогая, — толкнул меня Шаонк. В ночь, далеко от мобиля.

У меня было сухо во рту — суше, чем в Ядре Бмхати, ядовитее, чем в дыму дорхийских цехов… Засеянное поле, трава по пояс, ночь, ядовитое дыхание жирного Шаонка — и он касается моего плеча, и рука его скользит вниз…

Я повернулась и выстрелила в упор. Дамы не носят длинноствольных «бирно» под рубашками. Я не дама. Я бриз и женщина того человека. И никто, кроме него, не посмеет прикоснуться ко мне. Никогда. Меня обуяла холодная ярость.

Я нагнулась, выпотрошила карманы «серого», отобрала оружие, проклятый диктофон, деньги и коротким ударом приклада изуродовала ошеломлённое мёртвое лицо.

Мар в ужасе топтался на обочине, увидев меня с «треккедом» в правой руке и с «бирно» в левой, он задрожал. На его лицо отобразилось слишком много чувств, и он без сил заорал и бросился мне навстречу, споткнулся в траве, упал, с трудом поднялся, нелепо отряхивая колени…

— Едем, — сухо сказала я, указав дулом на мобиль.

И мы поехали. Но я ещё долго ощущала грязное касание на своей замызганной рубашке. Я сидела на заднем, сжимая в руках здоровенный десятизарядник, тяжёлый, с длинным гранёным стволом и приваренным номером на прикладе, и мне казалось, что я держу Каруна за руку, и что это он снова пришёл ко мне на помощь, но он уже никогда не придёт… никогда… я сидела, а потом заплакала.

Мар остановил мобиль, открыл дверцу и бесцеремонно обнял меня. Я плакала в его плечо, и мы оба молчали.

Карун. Интерлюдия. Сейчас.

Им не слишком-то понравилось, что он приспособился даже тут. Притёрся к команде. Завёл странное подобие дружбы с непосредственной начальницей. Впрочем, ему ли было не уметь работать с людьми?

Ухо с Лайзой приходилось держать востро. Конечно, они знали. Она наверняка ещё и рапорты писала. Но пару раз её вмешательство буквально спасло ему жизнь — например, когда зимой его начало рвать кровью, а нарушить жесточайший график контроля было всё равно невозможно. Про госпиталь даже не думать. Потом сказали — кровотечение, вроде как язва. На какое-то долгое время ему казалось, что он сдохнет. Но бдительная Лайза повела себя неожиданно по-человечески. Сняла с него всю работу, а затем выяснила у медслужбы, что делать. И лупила его по щекам, когда он вырубился прямо у неё в кабинете: «Если ты не прав, так сдавайся и сдыхай на радость «крысам»! А иначе — не смей!» Он оклемался и вернулся к работе. Больше они оба об этом не вспоминали. Но он не забыл.

От отдела внутренних расследований требовалось держать его в таком состоянии, чтобы он никак не мог вести себя адекватно. Он допускал, что его могут опять куда-то перевести, но до этого так и не дошло. Зато давление контролёра приобрело куда более жёсткие формы. Пропала даже картонная вежливость. Пошли вызовы ночью, с выезда, вечерами после тяжелейших смен. Иногда он добирался до приёмного бюро «крыс» почти в полуобмороке. Пил лекарства горстями. Его сознательно доводили до цейтнота. Натравливали коллег по отделу. Не раз и не два подставляли. Грамотно, жестоко и без явных следов. Как правило, выкрутиться не удавалось. Контролер вёл себя, как «наждачка», хамский следователь, и давил очень умело. Но надо было держаться и играть по их правилам. Только и всего.