История одного эльфа - Романова Галина Львовна. Страница 13

На шестой день похода, вступив на территорию Мраморного Острова, мы смогли убедиться в правдивости этих слов. Вернее сказать, вступив на территорию бывшего Мраморного Острова, ибо за два дня пути по этим землям мы не встретили никого живого.

Первой ласточкой – вестницей о происшедшем – оказалась небольшая застава, на которую мы наткнулись сразу после того, как наши Видящие (у каждого легиона была своя волшебница, которая колдовала, насылая на врага чары, а после боя лечила раненых) открыли проход между Островами. Некоторые из Островов имели общую границу – таковыми были Нефритовый и Изумрудный, а также Янтарный с Коралловым. Все остальные располагались на некотором отдалении друг от друга – от одного часа до нескольких дней пути. До Мраморного же – ой, простите, бывшего Мраморного Острова – надо было идти целый день на восток.

Застава – небольшой донжон, обнесенный крепостной стеной, – стояла на невысоком холме. Ворота отсутствовали, сквозь проломанные стены было видно, что часть донжона разрушена.

– Гандор, что там? – коротко бросил сотник.

Десятник Гандор, позвав своих, поскакал к заставе. Наш собственный десятник, Тайлор, прикусил губу.

– Что-то там слишком тихо, – промолвил он, не сводя глаз с Гандора и его подчиненных. – Как бы не пришлось драться! А вдруг там засада?

Мы – я, Шаллорель, близняшки и Найлор, – не сговариваясь, потянули из ножен мечи.

– Спокойно, молодежь, – откликнулся Эльнар, – Видящая ничего не чувствует.

Тем временем десятник Гандор доскакал до заставы. Десять всадников один за другим проскользнули в пролом стены и исчезли. Мы замерли, задержали дыхание и синхронно выдохнули, когда из ворот выскочил воин и во весь опор поскакал к нам.

– Ну что? – хором воскликнуло сразу несколько голосов.

На эльфе не было лица. Осадив коня, он провел ладонью по лбу.

– Там… никого живого! – воскликнул товарищ, оглядываясь назад. – Темноволосые убили всех! Защитники заставы… мирные жители… три семьи альфаров-фермеров… даже домашний скот! Они убили всех, кто там находился! Даже кур!

Мы не поверили своим ушам, но это оказалось жестокой правдой. Орки уничтожали на своем пути все. В лесах исчезла дичь, на фермах перерезали скот. Огромная армия требовала огромных запасов пищи, а то, что не могли съесть, враги просто бросали где попало. Остановившись на привал у небольшого озера, на другом берегу которого виднелись развалины замка и двух ферм, мы увидели на траве дохлую рыбу. Видимо, кто-то из орков развлекался тем, что ловил рыбешек и бросал их.

Но хуже всего было то, что обнаружили на противоположном берегу.

На сей раз в дозор послали наш десяток. Тайлор, командир, ворчал всю дорогу:

– Навязали на мою шею детей… А если там что-то ужасное? Кто мне поручится…

Замок и две фермы были пусты. Ни одного тела не нашли ни во дворах, ни в домах, ни в хлевах.

– Посмотрите! – Звонкий голос Мориль дрожал.

Девушка протянула руку и замерла на берегу озера.

– Я решила напоить коня, – промолвила она, старательно отводя взгляд от воды, – подъехала ближе и…

Они были там. Мужчины, женщины, дети. Эльфы и альфары вперемешку. Широко распахнутые глаза, разинутые в последнем крике рты. Мориль так и замерла с протянутой рукой, я взял повод ее коня и отвел в сторону. Помог спешиться, придерживал за плечи, пока ее рвало возле ближайших кустов.

– Это ужасно, – прохрипела девушка, вытирая лицо. – Такая смерть… Я их ненавижу! Детей-то за что?

– Это – орки, – произнес подошедший десятник Тайлор. – Они ненавидят все, что так или иначе связано с нами. Ведь когда-то они были нашими рабами.

– Я буду их убивать. – Мориль выпрямилась. Она еще была бледна, но глаза уже горели огнем. – Я клянусь, что буду убивать их всех. Где ни встречу! До тех пор, пока жива! И либо погибну, либо изведу их проклятое племя под корень!

– Молодец, девочка, – Тайлор похлопал ее по плечу, – правильно мыслишь. А теперь – по коням! Надо рассказать о случившемся остальным!

Гнев и ярость охватили Коралловые Зубы, когда они узнали, какой смерти орки подвергли обитателей замка и двух ферм. Неудивительно, что в свой первый бой мы пошли, горя ненавистью и жаждой мести.

Обычно лучше всего запоминается именно первая битва. Но только не в моем случае. Ибо нас, новичков, задвинули в самый конец строя, где мы и проторчали большую часть сражения. Мы не видели, как навстречу нашим легионам выскочили орки. Не видели, как устремились вперед лучники-Резцы. Не видели их согласованного залпа, от которого все первые ряды орков полегли, как подкошенные. Лишь умозрительно догадались, что потом вперед устремились копейщики-Клыки. А по их следам вперед ринулись мечники-Коренные.

Нас, повторяю, задвинули в самый конец строя, так что доскакали мы до смешавшихся полков темноволосых, когда вовсю шла сеча.

– Вперед! В бой! – кричал десятник, подбадривая нас.

Но для новобранцев бой как таковой завершился, едва начавшись. Ибо старшие сделали всю работу. Нам осталось гнать бегущих и сечь их по головам. Лишь некоторые орки останавливались, чтобы защититься или подороже продать свою жизнь.

– Гони! Гони их! Не останавливайся! – кричал десятник. – Вперед! За мной!

Он гнал нас, заставлял мчаться сломя голову, но я только потом понял, почему он так торопился. Ибо кроме зрелища поверженных врагов, кроме отрубленных тобой рук, отсеченных голов, фонтанов крови и пронзенных животов на войне есть и более жуткое зрелище – убитые соратники.

Тут и там на земле вместе с убитыми орками лежали пронзенные копьями эльфы и лошади. Многие Клыки были убиты или ранены – у темноволосых нет своей конницы, они всегда идут в бой пешими, а против нашей конной лавы у них имеется свое оружие – длинные копья, которыми они загораживаются от эльфийских коней. Нас, новичков, милосердно избавили от кровавого зрелища столкновения двух войск, но ничто не могло избавить от созерцания поля боя, на котором рядом с убитыми стонали раненые.

Темноволосые отступили, скрывшись в лесу, среди деревьев за ними трудно было гнаться верхом; и вынудили нас вернуться на место битвы.

Видящие уже бродили по полю, время от времени останавливаясь и наклоняясь над телами. Следовавшие за ними по пятам эльфы поднимали тех, на кого указали волшебницы, и уносили в лагерь. Эльфов, мимо которых Видящие проходили молча, уносили в другую сторону.

Как ни странно, Шаллорель, за которую я волновался, повела себя прекрасно. Она ни разу не дрогнула, пока мы проезжали мимо наших раненых и убитых, а когда один из орков пошевелился и тихо застонал, проворно спешилась, вскинула меч и пригвоздила его к земле.

– Никакой пощады! – воскликнула девушка. – Как они к нам, так и мы к ним!

– Неужели ты стала бы убивать их женщин и детей? – удивился я.

– Их самок и детенышей! – с нажимом поправила Шаллорель, деловито направляясь к еще одному орку, неосторожно подавшему признаки жизни. – Они – животные! Одичавшие, взбесившиеся животные! И относиться к ним надо, как к зверям, для которых нет ничего святого и светлого. Темноволосые недостойны иного отношения!

Я промолчал, но, вспомнив мать и представив ее на месте тех утопленников, подумал, что тоже вряд ли смогу сдержаться.

Лил дождь, настроение у нас было далеко не праздничное.

Война продолжалась уже три года. Все это время мы не вылезали из седел, ночевали зачастую на голой земле, подложив свернутый потник под голову и укрывшись плащом. За это время я несколько раз ловил себя на мысли, что вовсе не это – моя судьба. Как прежде мне не хотелось посвящать всего себя турнирам, так и сейчас чувствовалось, что служба рядовым – это не тот высокий жребий, который предсказала при рождении Видящая.

Мы сидели в распадке на склоне горы. Нависшая скала защищала от дождя и ветра маленький костерок, возле которого сгрудился наш десяток. Было довольно поздно, но никто не смыкал глаз.

Из темноты вынырнула стройная фигура, кутающаяся в плащ.