Кабаны города Каннута - Валин Юрий Павлович. Страница 15

К вечеру у Даши набралось денежной меди больше чем на «корону». Бани начали пустеть, и к девушке подошла Эле. Даша высыпала ей монетки. Хозяйка взвесила медь, фыркнула:

– Ха, это тебе не Вас-Васу яйца чесать. Что ты мне сыпешь? Не знаешь, где у нас дома деньги лежат? Иди, ополоснись, в дальнем бассейне вода почище осталась.

Они возвращались домой и Эле вздыхала:

– Что ты за девка такая? Языком бы разок шевельнула – мы бы уже крышу успели перекрыть. Ой, дура-дура! Ты только хлюпать опять не вздумай. Работать будешь через день. Если чернила нужны или перья – покупай с умом. Инструмент, как оружие, – должен быть хорошим.

– Доску бы для письма, – неуверенно сказала Даша. – На лавке писать неудобно.

– Думай, думай, – подбодрила Эле. – Хватит за чужой спиной сидеть. Выздоравливай…

Доску для письма Даша нашла и обстругала сама. Подсмотрела у конкуренток, как правильно точить перья. Бизнес пошел, клиенток хватало, молодая писарша записывала, что говорили, с жизненными советами не лезла, почерк имела разборчивый. Ходить в бани на целый день Даша перестала, все равно горожанки предпочитали заниматься интимной перепиской днем, пока мужья в лавках и на службе. Вообще, сидеть в бане было нескучно, все равно как разом десяток радиоканалов слушаешь. Дамы не слишком стеснялись, иногда Даше казалось, что она в курсе любовных переживаний доброй половины женского населения Каннута. К вечеру даже голова начинала гудеть.

Даша пообвыклась, здоровалась с постоянными посетительницами, с банщицами и «стукачками» из городской стражи. Знакомым писала письма и жалобы с хорошей скидкой, что заметно прибавляло популярности.

– Тебе, Даша-Аша, не в бане сидеть нужно, – задумчиво сказала Эле как-то вечером. – Ты не просто грамотная, а по-настоящему. Вот я только свою подпись царапать умею. Больше ничему так и не научилась. Эх, лет пять назад я бы тебе теплое местечко нашла. Теперь-то мои рекомендации какой вес имеют – голубиное дерьмо их перетянет. Дура я, еще похуже тебя.

– Совсем ты не дура, – возразила Даша, убирая со стола. – А читать я тебя могу научить.

– Да зачем мне? Была бы не дура – обе руки имела. Все бы тогда по-другому пошло, – Эле резко замолчала.

Даша хорошо знала, что хозяйку в таком настроении лучше не трогать.

Дней через двенадцать пришел в гости Костяк. Принес полмешка пшеничной муки и мешочек подмоченной и окаменевшей, но жутко дорогой белой морской соли. Судя по смешной цене, соль он стащил. Даша на этом внимание заострять не стала. Рассказала о своих писарских успехах. Лохматый расспрашивал, но без всяких вредных намеков на то, каким местом подружка раньше думала. Даша о собственной глупости и сама вспоминала с досадой.

Правую руку, сидя за столом, Костяк явно оберегал.

– Что у тебя с рукой? – поинтересовалась девушка.

– Да свалка у нас там вышла, – лохматый осторожно подвигал плечом. – Напали с берега, обстреляли. Народ разный, многие в панику ударились. Меня вот, веслом задели по-глупому.

– А говорил – не воином идешь. Стоило из-за муки рисковать?

– Без риска не проживешь, – убежденно сказал лохматый. – Что на реке рискуешь, что здесь. Кроме муки, на барках затопленных много чего полезного нашлось. И, знаешь, Даша-Аша, наверное, скоро в городе беспокойно станет. Я имею в виду не «деловым», а всем. К войне дело, похоже, идет.

– С кем война? – изумилась Даша. – В банях об этом ни слова не говорят.

Костяк засмеялся:

– Так об этом даже в мужских банях пока помалкивают. А вот по реке серьезные слухи идут. Ты об этом Эле намекни. Она баба опытная, ей полезно будет знать…

Вечером Даша поговорила с хозяйкой. Эле высказалась в том духе, что времен, когда о войне не болтают, вообще не бывает. Тем не менее, к сообщению лохматого отнеслась серьезно, что несколько удивило Дашу. Договорились подумать, и на всякий случай запастись самым необходимым, пока цены не подскочили.

Уже прошли первые дожди, но солнце еще сияло. Даша с лохматым отправилась на реку. Искупались в ставшей чуть прохладней реке. Девушка разложила еду. На этот раз было чем полакомиться – и пирог со свининой, и маленькие жареные пирожки, и даже баклажка с пивом.

– Зазнаешься теперь. Точно за меня замуж не выйдешь, – заметил Костяк, разрезая арбуз.

– Помолчи уж лучше, речной воин, веслом двинутый, – посоветовала Даша.

– Не, из меня воин плохой. Пусть король своих лордов под знамена ставит. Они благородные, им мечами махать одно развлечение.

– А как же родные стены, честь города, милость королевская и награды боевые? – поинтересовалась девушка.

– Нет, не уговаривай – это не по моей части, – лохматый улыбнулся. – Стен у меня своих не имеется. Город чужой. Бабка здесь – да и та не родная. Я ей тридцать «корон» отвалил, чтобы меня внуком признала. Так что, я вроде по закону каннутский, но кровь лить за славный город спешить не буду.

– А до бабки ты чей был?

– До бабки и выправленной бумаги числился я бродягой, и меня ребята Гвоздя прикрывали. А до этого меня еще мальцом вышвырнули с проходящей барки. Подыхал я от болезни какой-то грудной. Не подох, но откуда и куда та барка шла – и я не помню, и никто уже не помнит. Так что я вроде тебя – непонятно кто, – лохматый жизнерадостно подмигнул.

– А грамоте тебя бабка научила в счет тех «корон»? – поинтересовалась Даша.

– Нет, бабка только до тридцати считать умеет, – засмеялся Костяк. – Мне с этим повезло. Гражданство Каннута вещь недешевая. Грамоте я сам учился. Два года мучился. Не жалею – очень полезная вещь. Мне один умный парень посоветовал – ох и ловкий тип был, даром что одноглазый.

– Прирезали, небось, твоего умника одноглазого, – пробурчала Даша.

– Почему прирезали? Он здесь проездом был, с женой и товарищем. Дружок у него, между прочим – морской дарк. Я с ним не раз, как с тобой, болтал. Человек-лягушка, у нас таких не встретишь. Ну, подзаработали они здесь, и на север подались. Наверное, уже разбогател одноглазый как король. Хитрости необыкновенной парень.

– И, надо думать, тоже только о своей шкуре думал жулик твой великий.

Костяк посмотрел внимательно:

– Мы, Даша, отребье безродное. Я понимаю, когда лорд за свое имя, честь и род древний-столетний жизнь кладет. А я только за себя драться буду. И за тебя.

– Спасибо, – пробормотала девушка. – Не нуждаюсь. Ты, лучше, если всё знаешь, скажи – есть в городе хорошие лекари? Не шарлатаны, не обманщики. Настоящие?

– Хм? А тебе зачем? Ты вроде здоровая.

– Что ты вопросом на вопрос отвечаешь? – рассердилась девушка. – Я не у тебя медицинской консультации спрашиваю. Тоже, коновал нашелся.

– Так мне нужно знать, что за болячка у человека. В Каннуте всяких лекарей не меньше сотни. Это кроме бабок-заговорщиц, дарков, тайно запретной магией владеющих, и прочей шантрапы сомнительной, – резонно возразил лохматый.

– Шантрапы не нужно, – сказала Даша. – Нужно руку Эле вылечить.

– Э-э, нет, – сочувственно протянул Костяк. – Не выгорит дело. Нет таких лекарей. Знаешь, сколько денег сама Эле потратила, когда руку лечила? Она ведь не в вашем с Вас-Васом загончике жила. Всех известных лекарей обошла, денег не пожалела. Дом продала. Никто не помог. Так что перестань об этом думать. Поговаривают, что твою хозяйку какой-то особо злобный дарк за руку цапнул. И зубы у него заколдованные были. Вот и не заживает.

– Фу, глупости, какие! Лечили перелом руки плохо, вот и зажил неправильно. Нормальный врач нужен. Это и ежику понятно.

– Тебе значит всё понятно? – лохматый смотрел подозрительно. – И как лечить тоже понятно?

– Нет, сама я лечить не умею, – призналась Даша. – Но такие перебитые руки-ноги в книгах видела и знаю, что их вылечить можно.

– Да, руку Эле действительно перебили. Тут ты угадала. В свое время история не из последних была. Я узнавал, – Костяк задумчиво почесал нос.