Реквием по империи - Удовиченко Диана Донатовна. Страница 11

– Привал на два часа. Отправляйте лазутчиков.

Над войском не раздалось ни одного звука, но зомби, повинуясь мысленному приказу своих хозяев, остановились. Шеймиды спешились, пустили коней пастись по молодой траве, расположились на отдых. От их отряда отделились двое – мужчина и девушка. Отойдя в сторону, обернулись лицом к западу – символу угасания, опустились на колени. Некроманты творили молитву Исдес, испрашивая благословения на волшбу. Несколько минут спустя они поднялись: смуглые красивые лица приобрели благоговейное выражение, черные глаза сияли фанатичным блеском. Сложив руки перед лицом, маги принялись читать заклятия. К ним молчаливой цепочкой потянулись носферату. Некроманты проводили ладонью над головой каждого зомби, и те становились словно бы полупрозрачными, сливались с окружающим пейзажем. Наблюдая за магическим действом, султан довольно кивал: конечно, на то, чтобы сделать отвод глаз от целого войска, энергии шеймидов не хватит. Да это и бессмысленно: на глаза человека, находящегося на расстоянии меньше трех шагов от объекта волшбы, отводящие чары почти не действуют. Но вот для того, чтобы лазутчики подобрались к границе незаметно для вражеских постов, это заклятие просто незаменимо.

Лучи предвечернего солнца ласково касались реки, щедро украшая золотыми бликами ее быстрые воды. Напоенная впадавшими в нее маленькими хлопотливыми ручьями, полноводная после весенних дождей, трудолюбивая Тиарин весело бежала по долине между зазеленевшими берегами, спеша поделиться живительной силой с виноградниками, которыми так гордился Солнечный край. Считалось, что своим волшебным вкусом, пьянящим ароматом и сочностью здешний виноград обязан именно особой речной воде. Старинная легенда гласила, что Тиарин зародилась от слез Ат-таны. Добрая богиня, спустившись однажды на иссушенную землю Солнечного края и увидев чахлые растения, заплакала. И там, где упали ее слезы, появилась река – чистая, прозрачная, прохладная, не иссякающая даже во время засух, нередко случавшихся в этой жаркой провинции. Ее вода обладала удивительными свойствами: она была очень вкусна, и один глоток утолял жажду на целый день. Будучи закупорена в сосуд, она сохраняла свежесть в течение многих лет. Целители набирали воду для лечебных целей – промытые ею раны никогда не воспалялись и быстро заживали. Поговаривали даже, что благодаря купанию в Тиарин девушки Солнечного края все как одна очень красивы, а женщины не знают горя бесплодия. Так это или нет, но в провинции действительно большинство семей были многодетными.

Полное название реки на древнегалатском звучало как Тиарин Ат-тана – слеза Ат-таны. Впрочем, местные жители любовно именовали ее Лозинка, в честь виноградной лозы – главного богатства Солнечного края.

– Эх, красота! – мечтательно протянул Сид, любуясь сверкающей на солнце водой. – Окунуться бы сейчас…

– Скоро окунешься, парень, – проворчал Вартон, толкая напарника в бок. – Скоро мы все окунемся, задери меня блоха! Не туда смотришь!

Сид неохотно развернулся и воззрился в обратную сторону – туда, где ровным нежно-зеленым покрывалом лежали бескрайние поля Восточного эмирата. Строго говоря, галатские аванпосты стояли уже на территории этого государства. Правители эмирата – мирной торговой страны – никогда не возражали против наличия строений, принадлежавших могущественному соседу. Вот уже несколько веков башни пустовали. И только недавно на всех аванпостах появились дозорные.

«Зачем сунули молодого на сторожевую, задери его блоха? – думал Вартон, со странной смесью раздражения и жалости глядя на курносое, с румяными, по-детски округлыми щеками лицо молодого солдата. – Щенок же еще, никакого понятия…»

Сам Вартон Хелл, сорокалетний худощавый человек, капрал, больше половины жизни отслуживший в имперских волках, прекрасно понимал, чего нужно ждать от сегодняшнего дня и какую цену придется заплатить за невнимательность. И он пристально, до боли в глазах всматривался в слабенький, исцарапанный увеличивающий экран третьей сторожевой башни, зная, что вскоре может появиться на горизонте, и одновременно молясь о том, чтобы это никогда не появлялось.

– Дядь, а дядь, – мальчишка потянул его за рукав, – а ты некромантов видел?

– Я тебе не дядь, а капрал Хелл, – не отрывая взгляда от магического стекла, сквозь зубы процедил Вартон. – Если бы я их видел, то сейчас с тобой бы не стоял.

– А зомбей видел? – не успокаивался Сид.

– Видел. – Капрал сплюнул вниз.

– Страшные?

– Да уж не А’нхелли.

Парень вытаращил и без того круглые голубые глаза, отчего лицо его приобрело то ли испуганное, то ли разочарованное выражение:

– А я не видел…

– Насмотришься еще, – буркнул Вартон, – и на зомби, и на некромантов.

– Думаешь, они точно придут? Точно-точно?

Капрал глубоко вдохнул, собираясь гаркнуть во всю глотку, чтобы приструнить сосунка, не имеющего ни малейшего понятия о воинской субординации. Но, покосившись на курносую простодушную физиономию, над которой топорщились белые как лен волосы, неожиданно для себя выдохнул и ответил с несвойственной ему терпеливостью, чуть ли не по слогам, будто увещевая малое дитя:

– В гарнизон войска стягивают. Объявлена полная боеготовность. По всей провинции солдат вербуют. Новичков, таких как ты вот. На запасных аванпостах восточного берега часовых выставили. А с войсками маги учения проводят, рассказывают, как с зомби справляться. Значит, некромантов ждут. Понятно?

– Ага. – Сид поскреб белобрысый затылок и спросил: – Дядь, а что такое аванпост?

– Башня это, башня, задери тебя блоха! – взревел Вартон. – Слушай, откуда ты взялся такой бестолковый?

– А из Подпалины, – ничуть не обидевшись, широко улыбнулся мальчишка, – это деревня такая. Здесь, неподалеку. Там виноград выращивают.

И снова что-то екнуло в груди капрала. Он, всегда нещадно гонявший молодняк, никому не дававший спуску, почему-то не мог заставить себя приструнить этого нелепого паренька. «Старею, что ли?» – сердито подумал Вартон и, сам того не желая, спросил:

– А чего тебя в солдаты понесло? Сидел бы в своей деревне, сеял виноград…

– Виноград не сеют, – рассмеялся Сид.

– Ну полол бы, что ли, задери тебя блоха. А ты, понимаешь, на войну подался.

– Империю защищать, – доверчиво поделился парень. – Нас трое у матери. Старший, Сторк, уже три года в кавалерии служит. Капрал, как ты, дяденька. – В голосе Сида явственно прозвучали горделивые нотки. – Средний, Велин, – год в секачах. Ну а я что, хуже? Империи нужны воины, а в деревне скучно.

– Да уж, без тебя империи просто никуда… – пробормотал капрал.

Сколько этому курносому юнцу – восемнадцать? семнадцать? У него, у Вартона, вполне мог бы быть сын такого возраста. Мог бы. Да нету. Воинская служба не располагает к тихой и спокойной семейной жизни. Двадцать лет назад он ушел из родной Большой Перчинки в поисках приключений. Так же, как Сид, мечтал служить империи. И он честно служил. Четыре года в колониях Южного континента, еще пять – в Лесном крае. Потом здесь, на границе с Восточным эмиратом. Джунгли, дикари, стычки, вылазки белоглазых, ранения, смерти друзей. Учения, побудки, молодое пополнение, муштра, еще муштра. И снова смерти, уже этих, молодых, которых он обучал. Дряхлые, разваливающиеся крепости, спивающиеся от тоски офицеры; холеные пузатые чиновники, изредка наведывающиеся с проверками из столицы; вечно задерживающиеся обозы с продовольствием, плохая жратва, от которой бурчит в брюхе; мизерное жалованье; ноющая боль в старых ранах. Служба империи, задери ее блоха! Самое смешное, что теперь Вартон уже не понимал, зачем потратил на нее целых двадцать лет. Но зато знал: он дослужит до сорока и уйдет. Уйдет в село Большая Перчинка, тихая жизнь в котором когда-то показалась ему пресной. Вернется в родной дом, где ждут его старики-родители. Отдохнет, подлатает жилище, наверняка обветшавшее за время его отсутствия, от души выпьет старки с соседями. А потом выберет скромную хозяйственную девушку и женится. А что? Он еще вполне крепкий и сильный. И у него будут дети. Обязательно будут.