Отряд зародышей (СИ) - Быков Андрей. Страница 10
Вообще-то большую часть пути я вёл отряд не крупной рысью. Но временами переводил лошадей в галоп, а временами приостанавливался до обычного шага. Заодно на ходу я оценивал, кто из всадников и в какой степени умеет держаться в седле и управлять скакуном. Общая картинка была довольно незавидной. Если не считать Цыгана, действительно оказавшегося великолепным наездником, а так же Дворянчика, Хорька и Полоза, тоже являвших собой неплохих наездников, остальные явно оставляли желать лучшего. Приятно удивил и Одуванчик, прекрасно управлявшийся со своей каурой кобылой и крепко сидевший в седле. Но в целом занятия по верховой езде и вольтижировке нужно будет проводить со всем отрядом…
Браур держался в седле великолепно, всю дорогу молчал и ни коим образом не выражал даже тени недовольства нашим рваным аллюром. И если бы не некоторые обстоятельства нашего знакомства, я даже рискнул бы предложить ему войти в мой отряд. А так… Оставалось только гадать, что же он собирается делать дальше.
Солнце уже коснулось своим диском далёких гор, когда я облюбовал подходящее место для ночлега, свернув к небольшому леску, раскинувшемуся в полумиле от дороги. Ещё немного, и весь отряд на крупной рыси въехал под широкие кроны многолетних дубов, вязов и осин, росших на небольшом возвышении с незапамятных времён.
– Слазь! Привал! – вскинул я руку и без особого труда спрыгнул с лошади. Мне-то что? Я к таким переходам уже много лет привычный. А вот остальные выглядели не очень.
Кряхтя и постанывая, они буквально сползали с сёдел и, будучи не в состоянии разогнуть затёкшие колени, падали прямо на траву. Оставлять их в таком состоянии было никак нельзя. Нужно было, чтоб ноги их, затёкшие от долгой скачки, размялись, и кровь вновь побежала по жилам. А для этого есть только один способ: найти солдатам работу.
Тем временем, дробно грохоча колёсами, по деревья вкатились обе повозки. Коротким жестом указав возницам, где и как им встать, я развернулся к валяющимся на траве подчинённым.
– Чего разлеглись? А ну, подъём! Лагерь я за вас оборудовать буду, бездельники!?
– Господин сержант… Ноги… – послышался чей-то стонущий голос.
Так. Срочно требуются радикальные меры воздействия!
Ничего не говоря, я подошёл к одному из возниц и забрал у него длинный хлыст. Встав перед лежащими бойцами, широко размахнулся, и свистящая полоса хлестнула точно между Хорьком и Грызуном, раскинувшими свои руки и ноги в густой траве.
– А ну, встали все!
Понимая, что шутить в данный момент я не настроен, парни, охая и постанывая, принялись подниматься с земли.
– Коней расседлать и стреножить, – принялся я отдавать распоряжения, – Зелёный, Полоз, Грызун. Возьмите у возчиков бак и вёдра, принесите воды для ужина. И не забывайте: надо ещё коней напоить.
– А где её взять, воду-то? – подал голос Полоз, с кряхтеньем снимая с кобылы седло и бросая его на траву.
– А ты у Зелёного спроси. Он у нас житель лесной. Думаю, воду он в лесу найти сумеет.
– Ладно, пошли. Разберёмся, – буркнул Зелёный напарникам, направляясь к повозке.
Проводив их пристальным взглядом, я повернулся к остальным.
Цыган уже торчал возле Дворянчика, что-то деловито объясняя ему о том, как правильно рассёдлывать лошадь и обтирать её от пыли и пота.
Ладно, с этими понятно. Не будем их отвлекать. Подождём.
– Циркач, Хорёк, Степняк. Дрова принесите.
Названные, ни слова не говоря, отправились в лес. При этом Степняк не забыл прихватить с телеги топор и кусок прочной верёвки. Я его предусмотрительность мысленно отметил и поставил маленький плюсик. Но ничего не сказал. Потому что в этот самый момент.
– Отвали! Надоел уже! Без тебя разберусь! – резкий голос Дворянчика раздался откуда-то слева.
Я стоял за деревом. Ни Дворянчик, ни Цыган меня не видели. А потому говорили совершенно свободно. Возможно, думали, что я где-то у повозок.
– Чего ты ерепенишься? – это уже голос Цыгана.
– Я сказал, сам разберусь! Ещё мне тут всякие бродячие цыгане советы давать будут.
– Слушай, ты… голубокровый… – похоже, Цыган здорово разозлился, – да мне наплевать, как ты за своей кобылой ухаживать будешь! Но я не хочу из-за тебя, козла, от сержанта звездюлей получать. Он дал мне три дня научить тебя обращаться с лошадью. Через три дня – свободен! Делай, что хочешь! Но до того момента слушай, что я тебе говорить буду, понял?
– А то что?
– А ничего!.. Кнутом запорю!
– Что!? Кнутом? Да я тебя, мерзавца, прямо сейчас на меч насажу!
– Господин граф! Ради Бога, не надо!
Ого! А это уже голос Одуванчика. Интересно. И что же будет дальше? Я, шагнув к дереву поближе, уселся у самых корней, привалившись спиной к стволу, покрытому ребристой корой.
– А ты не лезь, холоп! Я сам с ним разберусь!
Похоже, Дворянчика понесло вразнос. Чего Цыган-то молчит?
– Господин граф, не делайте этого! Ну, давайте, я сам вашу кобылку расседлаю. И почищу её, и покормлю. Только не надо дело до греха доводить…
А вот это мне уже совсем не нравится. Ведь предупреждал же! Пора вмешаться.
– Одуванчик! – заорал я на весь лес, – Одуванчик, чёрт бы тебя побрал, ты где? А ну, бегом ко мне!
Как и следовало предполагать, тот вынырнул из-за дерева в ту же секунду, как был вызван мной.
– Ты где шляешься, обормот? Почему я тебя по всему лесу разыскивать должен?
– Мы тут это, господин сержант, – залепетал он, – мы тут лошадь господина графа…
– Кого!? – казалось, моему изумлению не будет предела, – какого ещё, чёрт возьми, графа? Откуда он здесь взялся?
– То есть, виноват, господин сержант… В смысле – Дворянчика, – быстро поправился парень, – лошадь мы ему объясняли с Цыганом как рассёдлывать.
– Объяснили?
– Да То есть, не то, чтобы очень…
– Наплевать! Остальное Цыган потом сам объяснит. А ты – марш за дровами! И чтобы через десять минут вот здесь, на этом самом месте, горел костёр.
– Так ведь, господин сержант, за дровами же уже пошли…
– Ты что, не понял? Я сказал, чтоб через десять минут вот здесь был костёр! Хватит болтать! Марш выполнять приказание!
Одуванчик, похоже, понял, что дальше спорить – судьбу гневить. То есть, в данном случае – меня. И счёл за лучшее ретироваться.
Очень хорошо. Теперь – дальше.
– Цыган! Дворянчик! Оба ко мне! Живо!
– Я здесь, господин сержант, – Цыган среди всех выглядел самым бодрым. Видимо, сказывалась привычка к кочевой таборной жизни. Дворянчик появился из-за дерева молча и встал несколько отстранённо и с насупленным видом.
– На вас – ужин.
– А что готовить-то? – это Цыган.
– А вот чего сготовите, то и есть будем.
– Ладно, – Цыган озадаченно почесал затылок, подумал и направился к возам с поклажей.
Подгоняемый моим мрачным взглядом, Дворянчик нехотя двинулся следом.
К тому моменту возчики уже своих лошадей распрягли, обтёрли пучками травы и, стреножив, пустили пастись.
Подошедшему к повозкам Цыгану они без слов выдали котёл для приготовления пищи и потребное количество продуктов. Перетащив вдвоём с Дворянчиком все припасы поближе к будущему костру, Цыган принялся за чистку овощей. Дворянчик же, как более привычный к обращению с подстреленной дичью, занялся разделкой мяса. Навык у него в этом деле был не ахти какой, но кое-что всё же получалось…
Пару минут спустя на поляне появился Одуванчик с охапкой сухих тонких веточек. Усевшись на том месте, что я ему указал, он сложил нечто вроде шалашика и принялся сноровисто высекать огнивом искры…
Присев рядом с Одуванчиком, я некоторое время наблюдал за его действиями. Потом, как бы невзначай, спросил:
– Слышь, Одуванчик, а у тебя что, лакейская натура в крови, что ли?
– Почему это? – он даже несколько обиделся и, оторвавшись на мгновение от высекания огня, обернулся ко мне.
– А чего ж ты по старой привычке кинулся чужую лошадь рассёдлывать?
– Так ведь, господин сержант, мне это не трудно. А господина графа. То есть, Дворянчика, – тут же поправился он, поймав мой взгляд, – надо же было что-то сделать, чтоб он на Цыгана не кинулся. Он знаете какой? Сначала натворит чего-нибудь, а потом ходит, сам себя ругает. За горячность свою. Он ведь на самом деле хороший. Только гордый очень. И заносчивый. Вот и приходится его иногда сдерживать, – Одуванчик принялся вновь высекать огонь. Всего несколько ударов кресалом о кремень, по поляне пополз лёгкий дымок, и вот уже небольшой огонёк весело заплясал на веточках, ожидая, когда же ему подкинут более солидную пищу.