Отряд зародышей (СИ) - Быков Андрей. Страница 14

Воины постояли в нерешительности, помялись и, не глядя друг на друга и на хрипящего полузадушенного Грызуна, разошлись по своим местам.

– С-сука-а, – просипел отдышавшийся Грызун, держась за горло, – я его первый прирежу… Гадом буду – прирежу!

– Помалкивай, – посоветовал вполголоса Хорёк, – сам виноват. Нечего было спать.

– А ты мне рот не затыкай! Тоже в начальники рвёшься!?

– Если ты будешь и дальше орать, то я сержанта ждать не буду, – поднял голову Циркач, – сам тебе горло перережу. Не мешай спать!

– Ну, иди сюда, перережь, – просипел вор, – посмотрим…

– Слышь, Грызун, заткнись, а! – подал голос Степняк, – и так на сон времени не осталось. А ещё ты тут хрипишь.

Грызун метнул на него злобный взгляд, подумал, но сказать что-либо не решился. Не возникло желание связываться с кузнечным подмастерьем. Видимо, почувствовав, что сейчас он не получит от сослуживцев ни поддержки, ни сочувствия, Грызун улёгся на своё место и с головой укрылся одеялом. Так и уснули.

«Сука!.. Я этого придурочного сержанта на месте был готов пришить!.. Это ж на. до было мне такой облом устроить… Мало того, что как шныря последнего заставил на плацу шелуху собирать. (И ведь знал, гад, на чём зацепить: на увольнении из полка! Мне ну никак нельзя сейчас из армии! По мне ведь прокурорские так и плачут. Давно уже либо петлю намылили, либо топор наточили.) Так ещё и ночью чуть не придушил! Я так и думал, что встану, как все уснут… да полосну ему ножичком по горлышку. Да только, по правде говоря, шугнулся я малость. И он мог не спать, и Хорёк этот мог меня зацепить. А если б не успел я десятника порешить, он бы меня тогда уж точно сам приговорил бы. И до прокурорских бы не добрались… Потому и решил я обождать маленько. А там уж – какая кость выпадет…»

Утром все поднялись хмурые, не выспавшиеся. Цыган сыграл «подъём» вяло, «без души». Никто из отряда на него даже не прореагировал. Как-то сумрачно, молча, поели, оседлали лошадей. Молча тронулись в путь. Грызун ехал мрачный, ни на кого не глядел, уставившись в луку седла и время от времени потирая горло, на котором виднелся яркий след от петли. Остальные старались в его сторону не смотреть. Цыган начал было по привычке что-то наигрывать на гитаре, но, поймав на себе пару недовольных взглядов, закинул её за спину.

Я ехал, привычно поглядывая по сторонам и обдумывая утренний разговор с Брауром.

Отмахиваясь веточкой от непрестанно зудящих вокруг комаров, он подошёл ко мне перед самым отъездом. Постоял немного, легко помахивая веточкой и поглядывая по сторонам. Потом, чуть кашлянув, произнёс:

– Сложно с ними будет, сержант.

– Ничего, – хмыкнул я, – обтешутся…

– Хотелось бы пожелать вам удачи…

– Пожелай.

– На пару слов бы, сержант, – скосил он глаза в сторону.

Я кивнул. Отойдя за росший неподалёку раскидистый куст рябины, я повернулся к нему лицом:

– Говори.

– Приказано тебе передать, – негромко заговорил он, осторожно бросая быстрые взгляды по сторонам, – с той стороны придёт человек. Очень важный! Когда – неизвестно. При его появлении оказывать ему всяческое содействие. И незамедлительно отправить прямиком в столицу. Если будет необходимо – выделить сопровождение.

– Как я его узнаю?

– Было сказано – узнаешь. Не ошибёшься.

– Это всё?

– Да, – чуть заметно кивнул он.

– Ладно… Ты куда теперь?

– Проеду с вами ещё пару миль. Потом отстану и сверну в сторону. Я же еду навестить давнего знакомого, – хмыкнув, напомнил он.

– Понятно. Ладно, пошли. Пора отправляться.

Когда мы присоединились к остальным, я заметил настороженный и внимательный взгляд, брошенный в нашу сторону Дворянчиком. Не заостряя на этом своего внимания, я сей факт всё же отметил и запомнил…

Выехав из леска на дорогу, двинулись дальше на восток, к ясно прорисовывавшимся на фоне светлеющего неба горам. Вскоре совсем уже рассвело и за горными хребтами начало медленно подниматься дневное светило. Но даже оно не прибавило бойцам веселья.

В общем, ребятки скисли. Надо было как-то поднимать настроение. Но ничего путного мне пока в голову не приходило. В поисках идеи я вертел головой по сторонам, как вдруг…

– А что, Зелёный, – полуобернулся я в седле, – ты из лука хорошо стреляешь?

– Отец хвалил, – не глядя на меня, с натугой в голосе ответил тот.

– А в зайца за сколько шагов попадаешь?

– Ну, ежели смирно сидит, то шагов за восемьдесят. А ежели скачет, то примерно с пятидесяти…

– А это с седла или с земли? – продолжал я опрос.

Остальные, заинтересовавшись разговором, стали подтягиваться поближе.

– Не… С седла – не знаю, – протянул Зелёный, – с седла я не стрелял. Только с ног. Или – с приседа.

– Ну, так попробуй. Вот и узнаешь. Да и мы заодно поглядим, каков ты стрелок!

– А куда стрелять-то, – завертел головой Зелёный.

– Так в зайца и стреляй! Вон, видишь, у камня сидит, – я указал рукояткой плети вправо.

Зелёный, повернув голову в указанном направлении, присмотрелся. Увидев косого, спокойно жевавшего траву, прищурил глаза, усмехнулся, кивнул и потянулся к налучи, притороченной к седлу за спиной. Остановив коня, он достал лук и, накинув на него тетиву, вынул из колчана стрелу. Потом прикинул расстояние, с сомнением качнул головой. Конь, почувствовав короткий тычок пятками, шагом двинулся вправо, по направлению к ничего не подозревающему косому.

– Ну, да! Ты ещё вплотную к нему подъедь! – язвительно бросил Дворянчик.

Зелёный, не реагируя на реплику, проехал ещё несколько шагов, остановил коня и медленно поднял лук, натягивая тетиву. Изгибаясь, лук тихо скрипнул, на короткое мгновение замер и, звонко щёлкнув, распрямился. Стрела, резко брошенная вперёд тетивой, освобождённой из зацепа крепких молодых пальцев, рванулась вперёд. Заяц, привлечённый странным звуком, вскинул голову, поводя ушами. Короткий свист, удар. И нанизанный на длинную стрелу длинноухий, издавая предсмертный визг, покатился по траве.

Зелёный, не оглядываясь на товарищей, с места бросил коня в галоп, направляясь к подстреленной добыче. Заяц уже не видел, как подбежал к нему конь, как молодой всадник, спрыгнув с седла, вынул из пробитого бока стрелу и, обтерев её от крови, убрал обратно в колчан. И не почувствовал, как его взяли за уши и сунули в седельную сумку. Его путь в этом мире был уже окончен.

– Хороший выстрел, – не преминул похвалить я подъехавшего охотника, – теперь нужно научиться так же бить с ходу, не останавливая коня. И расстояние чтоб побольше было. Научишься?

– Постараюсь, – улыбнулся тот, явно довольный похвалой, – господин сержант, разрешите, я зайца сейчас освежую. А то ведь мы опять целый день в седле будем. Боюсь, как бы не пропал.

– Оставайся, – кивнул я, – только смотри, не долго. И сразу – догоняй!

– Да тут делов-то… Шкуру содрать, внутренности вынуть, да солью натереть. Полчаса, не больше!

– Хорошо. Остальные – за мной! Ходу!

Я ожёг плёткой коня и, лихо свистнув, рванул вперёд по дороге размашистым галопом. Остальные, свистя и размахивая плётками, припустили следом.

Возницы, помня о темпе марша, заданном мной ещё вчера, на время охоты повозки свои не останавливали, стараясь как можно дальше уехать вперёд. Пусть уж лучше верховые их догоняют, чем повозки будут на скором ходу трястись по дорожным рытвинам и ухабам.

Так и случилось. Всадники, сильно отставшие от обоза, пока Зелёный охотился на зайца, быстро догнали повозки, обошли и умчались вперёд. Пришлось и возчиком прихлестнуть своих лошадёнок, чтобы те прибавили ходу. Проскакав ещё с полмили, мы придержали коней, постепенно перейдя на шаг. Вскоре весь отряд вновь объединился, продолжая дальнейшее движение уже спорой рысью. А спустя ещё час нас нагнал и поотставший было Зелёный. Заметив его, я взмахом руки указал на место в строю и поинтересовался:

– Как заяц?

– Порядок, – улыбнулся Зелёный и похлопал по седельной сумке, – здесь лежит, ужина дожидается. А из шкуры я себе шапку на зиму сошью, – не преминул добавить он.