Закон девяток - Гудкайнд Терри. Страница 23

Он напомнил, что в случае смерти бездетного Алекса земля перейдет в руки природоохранной группы абсолютно бесплатно, так что в определенном смысле есть все основания продавать землю — ведь это даст ему живые деньги. А после смерти это имущество Алексу вряд ли понадобится.

Мистер Фентон сообщил также, что Даггетский трест уже сделал несколько запросов, выражая пожелание, чтобы Алекс поскорее принял решение избавиться от земли. Такая бесцеремонность возмутила молодого художника и действительно подтолкнула к действиям. Он заявил, что поручает мистеру Фентону сообщить тресту о том, что согласен немедленно вступить в права наследования и что намерен сохранить угодья за собой. Адвокат тут же пустился расписывать ограничения, особо подчеркивая то обстоятельство, что любое нарушение условий приведет к потере земли, невзирая на права собственности. Алекс заверил взволнованного юриста, что все прекрасно понял.

Он с нетерпением поджидал завершения формальностей. Алексу хотелось поскорее провести время в лесу, занимаясь живописью в полном одиночестве. На душе теплело от мысли, что вот-вот он станет владельцем внушительного участка, целой страны, которую можно исследовать и при этом именовать своей собственной.

Сидя за мольбертом и слушая стук дождя о стекло, он понял, что по прошествии месяца наконец начал чувствовать себя лучше; ему удалось преодолеть порог скорби, он вновь находит удовлетворение в работе и даже небольшое, тихое удовольствие от жизни. Есть даже новый магазин, где хотят видеть его полотна. Словом, он все чаще подумывал о поездке в Мэн, где можно будет гулять по диким лесам и черпать вдохновение в свежих впечатлениях.

Дела, кажется, возвращались в нормальное русло. Жизнь шла вперед. Можно сказать, его ждала новая, чистая страница.

Образ Джекс все глубже погружался в прошлое, оставив по себе лишь далекое и печальное воспоминание. Правдива была ее история или нет, сказать трудно, но новых попыток установить контакт не предпринималось. Время шло, и надежды таяли. Если эта женщина действительно существовала, если ее слова были правдой, то она наверняка уже предприняла бы что-то к этому моменту. Разыскала бы Алекса, как-то связалась с ним… что угодно.

Может, это и в самом деле была какая-то махинация? Откуда ему знать? Сам Алекс в это не особенно верил, однако это было вовсе не исключено, а значит, вызывало беспокойство.

Визитеры из других миров не давали о себе знать. Алекс старался не вдумываться в откровения Джекс — с каждым днем они казались все более абсурдными, а признать, что она не в своем уме, было выше его сил. Нет, считать ее участницей мошеннической схемы ему не хотелось, а с другой стороны, мучительно было видеть ее в роли злосчастной жертвы умопомрачения, которая нафантазировала себе, будто происходит с другой планеты. Безумия родной матери хватало Алексу с избытком.

Он уже не знал, что и думать, поэтому старался отодвинуть мысли о Джекс в сторону и полностью посвятить себя живописи.

В темноте за окном мерцали грозовые сполохи, придавая потусторонний вид лакированным изморосью деревьям. Когда порыв ветра совпадал с очередным разрядом молнии, деревья словно корчились в судорогах, будто пытались продраться сквозь чернильный мрак. Порой дождь швырял в окна особенно тяжелые капли, превращая мягкое постукивание в негромкий рык. Чем глубже мир погружался в ночь, тем яростнее на домик набрасывались ливневые потоки, будто желали смыть его прочь.

Буря гармонировала с сегодняшним настроением Алекса; он был занят горным пейзажем, где среди высоких скалистых пиков хмурились тучи. Гром с улицы напоминал о природе вещей, пока Алекс сидел в сумраке комнаты, прорабатывая детали леса под закутанным в облака небосводом.

Ближе к полуночи в дверь позвонили.

14

Алекс застыл с кистью в руке, вслушиваясь в медленно затихающий переливчатый звук. Уж не Джекс ли пришла его навестить?

Впрочем, он тут же прогнал эту мысль. Глупости. Ей на смену пришло соображение, что еще большей глупостью было бы заставлять человека мокнуть под проливным дождем, особенно если это действительно Джекс.

Он сунул кисть в банку с водой, что стояла на столе возле мольберта, и, поднимаясь со стула, вытер руки полотенцем. На глаза попалось собственное отражение в зеркале, и Алекс поспешил пригладить непокорные волосы. Приводить себя в порядок более тщательно он не стал — вдруг не успеет открыть и гостья уйдет, не дождавшись?

Возле двери Алекс остановился, чего никак нельзя сказать о его сердце — оно билось все быстрее от охватившей его надежды.

Он посмотрел в дверной глазок. Надежда не сбылась.

На крыльце, в лужице света, одиноко стояла Бетани, прячась от дождя под навесом.

У Алекса екнуло сердце. Нет, к нему пришла вовсе не Джекс. Он тяжело вздохнул.

Вот уже несколько недель он не общался с Бетани. После того как Джекс предупредила о людях другого сорта, способных выследить его по сотовому телефону, он разбил свой мобильник, а обломки выкинул в мусорный бак возле универмага. В ту минуту это казалось правильным.

Взамен утраченного телефона он купил себе простенький аппарат в том же магазине. Номер, разумеется, был другим, поэтому Алекс сообщил его хозяевам лавочки, где теперь выставлял свои работы, и еще кое-каким людям, которым он мог понадобиться, в частности адвокатам из фирмы «Ланкастер, Бакман и Фентон». Эта новая скромная модель вполне устраивала Алекса. Не имея привычки подолгу болтать, он даже не стал покупать дополнительные минуты.

С учетом Бетани новый номер обладал явными преимуществами: она не могла ему звонить и забрасывать эсэмэсками. Он надеялся, что, раз теперь связаться с ним невозможно, девушка вскоре все забудет и найдет себе другой предмет симпатий. Судя по всему, он жестоко просчитался.

Через глазок было видно, что на Бетани обтягивающее серебристое платье с глубоким декольте, подчеркивающее сногсшибательную фигуру. Выглядела она хоть куда, но Алексу этого было недостаточно. Привлекательная внешность — еще не все. К ней бы внутреннее содержание… Ничто в этой женщине не вызывало у Алекса ни малейшего желания. Вот уж воистину «не все то золото, что блестит».

Итак, что делать? В доме горит только одна лампочка, да и то в тыльной стороне, где расположена его студия. Остальные комнаты погружены в темноту. Может, не открывать? Пусть Бетани думает, что никого нет.

Увы, это попахивает трусостью и, что гораздо хуже, бесчестностью.

Беседовать с девушкой — или, пуще того, вступать в пререкания — Алексу не хотелось. И он решил напрямую сказать о своих чувствах. Сделать это надо коротко, но внятно.

Алекс распахнул дверь, чтобы выложить неприятную правду в лицо.

Не успел он и рта раскрыть, как Бетани вскинула руку, направила ему в грудь пистолет и нажала на спуск.

15

Он успел лишь слегка податься и сторону, когда грохнул выстрел.

Алексу показалось, что в него ударила молния. Мгновенная всепожирающая боль заставила вскрикнуть.

Мышцы окаменели. Все произошло так быстро, что он даже не понял, что произошло. Его явно задело, но где именно? Тело словно парализовало; организм отказывался подчиняться командам мозга.

Алекс повалился навзничь, не в силах шевельнуть рукой, чтобы остановить падение. Впрочем, в ту минуту это казалось не самым важным.

Перед глазами мелькнули две витые спирали, выходившие из дула пистолета.

И тут он понял: это не огнестрельное оружие, а электрошокер-тейзер. Бьет, однако, почище пистолета! Алекс даже удивился: несмотря на мучительную боль, от которой тело словно параличом разбило, голова по-прежнему работала.

Бетани шагнула в прихожую.

Перед выстрелом Алекс успел сдвинуться лишь на несколько дюймов. Одна из стальных стрелок попала в левую грудную мышцу, а вторая, летевшая ниже (и это было заложено в конструкцию, поскольку требовалось распределить электроразряд по как можно большей мышечной массе), — засела в нижней части живота. От всепоглощающей боли мышцы свело судорогой, словно его раздавила гора.