Королева эльфов. Зловещее пророчество - Хеннен Бернхард. Страница 58

Изменение происходило очень медленно. Оно было неощутимым, его нельзя было описать одним словом. Казалось, свет стал немного слабее, несмотря на то что солнце не закрыла ни одна туча. В тронном зале царило напряжение. Предчувствие крови.

Кобольды Мадрога были крутыми парнями, не стеснявшимися подрабатывать наемными убийцами, но было видно, что они боятся. Сканга наслаждалась спектаклем. Это было важной составляющей ритуала. Запах страха манил ингиз больше чего-либо другого.

Наконец эльфийка и Бирга закончили работу. Обе поклялись, что их круги не содержат ни единой щели.

— Ты знаешь, что ши-хандан злобны и что та часть их, которую дают ингиз, иногда будет преобладать в твоих воинах?

Алатайя кивнула.

— Поэтому лучше точно знать, кто именно перед тобой.

Меня не интересуют их имена. Но я думаю, что однажды они придут и к тебе, и тогда ты должна знать, кто это. Ты ведь их знаешь.

В цветах ауры Алатайи появилось недоверие.

— Будут ли они повиноваться, если я их отмечу?

Сканга видела, что в эльфийке борются любопытство и беспокойство. Но гордость была сильнее всего. А с ее воинами дело обстояло иначе. В их аурах теперь тоже поселился страх.

— Они будут повиноваться, — произнесла княгиня голосом, в котором не было и следа сомнения.

Наверняка на лице ее тоже не отразилось ничего. Но никто, сколь сдержанным бы он ни был, не мог изменить цвета своей ауры. Они демонстрировали все, что двигало говорящим.

— Ну что ж. — Сканга вынула из-за пояса короткий обсидиановый нож и насладилась тем, как рос ужас эльфов с каждым шагом, который она делала по направлению к ним.

Схватила за волосы первого. Тот поднял руку, поскольку был воином и не привык сдаваться без боя.

— Не срами меня, Эловин! — Слова Алатайи сделали беднягу послушным.

— Ваши уши — самая выдающаяся часть, во многих смыслах. — Сканга пошарила рукой в волосах своей жертвы, пока не нащупала одно из ушей. Быстрым движением отрезала его. — Теперь его в образе ши-хандан не спутаешь ни с кем.

Она посмотрела на женщину. С ней будет похуже. Сканга схватила эльфийку. Ощупала пальцами лицо. Кожа была невероятно гладкой и нежной.

— Боишься за свои уши, малышка? Пришлось бы отрезать оба, чтобы отличить тебя.

— А в моем другом образе разве непонятно будет, что я женщина? — Эльфийка очень старалась, чтобы голос звучал сдержанно, но у нее ничего не вышло.

Алатайя казалась раздраженной.

— Разве так необходимо уродовать Алиселль? Она…

— Значит, вы оба так печетесь о своих ушах? Что ж, пусть остаются! — Сканга нажала сбоку на левый глаз Алиселль, и тот с чавкающим звуком вылетел из глазницы.

Эльфийка вскрикнула, а шаманка схватила болтавшийся на тонкой ниточке плоти глаз. Девушка испуганно отпрянула.

Этим движением она сама разорвала пучок нервных волокон.

Сканга не глядя отшвырнула глаз в сторону. В аурах эльфов она прочла чистейшую ненависть. Невольно вспомнился Шахондин, тщеславный князь Аркадии, которого она тоже лишила глаза. Тщеславие — общая черта для всех эльфов. Когда нарушаешь их красоту, все они начинают причитать совершенно одинаково!

— Что же ты собираешься делать с Вальдеруном? — Алатайя была возмущена.

Сканга удивилась тому, что эльфийка, очевидно, совершенно искренне сочувствовала своим воинам. А ей было бы совершенно все равно, если бы у ее лейб-гвардейца вырвали глаз или отрезали ухо, когда речь шла о могущественном заклинании. Но вот таковы они, эти эльфы, что поделаешь.

— Можешь быть спокойна. Третий будет отличаться тем, что у него все на месте. — И она с улыбкой отвернулась от княгини. — Бирга, проверь, не нарушен ли защитный круг вокруг эльфов. А потом вступи вместе с Алатайей в красный круг.

Сканга выкрикнула слово силы. Почувствовала, как тропы альвов вокруг нее пришли в движение. Их силовые линии исказились. На полу выросли врата из ослепительно яркого света.

Они открывались очень медленно. Шаманке пришлось применить всю свою силу воли, чтобы заставить их раскрыться на ширину двух пядей.

Эльфийская княгиня уже вошла в безопасный круг. Всего несколькими мгновениями позже за ней последовала Бирга.

Один из кобольдов-арбалетчиков тоже хотел было поискать защиты в красном кругу. Одно слово лишило его возможности передвигаться. И он остановился, словно врастая в мозаику на полу.

— Прекратить! — крикнул другой кобольд.

Сканга почувствовала, как все луки нацелились в нее. Хриплое проклятие превратило болты в орудиях и колчанах в червяков.

Некоторые кобольды вскрикнули от ужаса. Начали догадываться, что им тоже уготована роль в этом ритуале. Некоторые, моля о пощаде, рухнули на колени. Остальные бросились бежать к высоким створкам дверей, которые вели из тронного зала.

Сканга щелкнула пальцами — и высокие бронзовые створки захлопнулись. Теперь она сжимала в левой руке камень альвов, который носила на шее. Его приятное тепло придало ей силы. Она снова занялась магическими вратами. Дюйм за дюймом открывала она их. Внезапно голос Алатайи примешался к ее голосу. Эльфийка помогала!

Наконец получилось. Врата в Ничто зияли посреди тронного зала подобно большой черной ране. В отличие от обычных врат в них не были видны светящиеся тропы альвов.

Шаманка обернулась к трем эльфам.

— От вас ничем не пахнет. Той капли крови, что пролилась, недостаточно. Ингиз должны знать, куда им идти, чтобы отыскать нас.

Зал залило холодом. Сканга подошла к трону и взяла кожаный бурдюк, заготовленный заранее. Под испуганными взглядами эльфов сделала из него большой глоток. Затем вошла в защитный круг и выплюнула жидкость, разбрызгивая ее сквозь сомкнутые зубы.

— Рыбий жир и кровь гельгерока! Теперь от вас хоть чем-то пахнет.

Она выкрикнула слово силы, и все свечи вспыхнули одновременно.

Кисловатый запах страха достиг ее носа. В первую очередь он исходил от кобольдов. Но эльфы тоже распростились со своим высокомерием.

Сканга собралась. Издала звук, похожий на гортанный кашель. За ним последовали слова, не существовавшие ни в одном живом языке. Слова, которым она в муках научилась когда-то у своей наставницы Махты Нат. Слова, которые будут услышаны в той темноте, где не действует ни один закон Альвенмарка.

В тронном зале стало холоднее. Причитания кобольдов стихли. Маленькие существа съежились и казались еще меньше.

Плоть усыхала на их костях, пока не стала свисать с них, словно пустой мешок. Из открытых ртов текли струи вязкого золотистого света. Невесомо извиваясь, они танцевали под пение Сканги и исчезали в магических вратах, ведущих в Ничто.

Кобольды еще не умерли, несмотря на то что тела их теперь представляли собой причудливые карикатуры на тех, кем они были еще несколько мгновений тому назад. Их ауры почти померкли. Спасти их было уже нельзя. Ее заклинание забрало у них всю жизненную силу. Квинтэссенцию того, что они из себя представляли. Они были не просто мертвы, как тогда, когда гаснет золотистый свет. Они были вырваны из цикла возрождения и смерти. Смерть их служила исключительно для того, чтобы приманить ингиз. Их золотой свет, осторожно пробирающийся сквозь тьму, заинтересовывал существа-тени.

Три эльфа из личной гвардии Алатайи не потели. Запах их испуга ощутить было нельзя. Но их ауры сияли ярко-синим цветом страха. Ничто не могло подготовить их к тому, что должно было произойти сейчас.

Звук хриплого дыхания донесся из темных врат посреди тронного зала. Золотые тени висели в воздухе, слегка вибрируя. Тонюсенькая нить заканчивалась в телах кобольдов. Пока что с ними не было покончено.

Казалось, мрак по ту сторону врат вздрогнул. Внезапно дыхание паром застыло у губ Сканги. Холод проник в тронный зал и стал похож на телесное прикосновение. Шум падающей воды изменился, а затем совсем умолк. Стало слышно только негромкое потрескивание льда.

Они были сама тьма. На миг показалось, будто из магических врат выкатывается темнота. Затем появился первый. Он шел за одной из жадно поглощаемых нитей света. Появился второй. Они издавали хриплые шипящие звуки. Звуки неудержимой жадности. Появился третий.