Проклятие Одии - Карранса Майте. Страница 58

— Давай, показывай, — велела Анаид Амусайке, послушно снявшей башмак и продемонстрировавшей свою уродливую ногу с черным гнилым ногтем на большом пальце.

— Иногда у меня так сильно болит нога, что я не могу заснуть всю ночь, — пожаловалась девочка.

Опустившись на колени, Анаид возложила на больную ногу Амусайки руки и, пробормотав несколько слов на древнем языке, погладила ее посиневшую кожу. Постепенно нога девочки стала приобретать очертания здоровой конечности, уродливый черный ноготь отсох и на его месте вырос нормальный — чистый и розовый.

— Ты излечила меня! — восторженно воскликнула Амусайка. — Я тебя обожаю!

Осмотрительная Аремога ничего не сказала.

Возмущенная молчанием не проронившей ни слова одобрения старой омниоры, Анаид заявила Амусайке:

— Это было совсем не сложно. Подойди-ка поближе. Сейчас я исцелю твою кровь!

И Анаид принялась водить руками по телу девочки. Внезапно ее пальцы коснулись вены, пульсировавшей на стройной шее Амусайки. От невыносимой жажды у Анаид пересохло во рту. Ей ужасно захотелось приникнуть губами к этой смуглой коже, но она не стала делать этого под пристальным взглядом Аремоги, и продолжала гладить тело Амусайки сверху вниз.

Внезапно девочка радостно воскликнула:

— Усталость прошла! Я чувствую себя бодрой! У меня больше не болят ноги!

Вдруг Аремога вцепилась в руку Анаид.

— Дитя мое, — прошипела она. — Я не знаю, как это у тебя вышло, но боюсь, что моя внучка заблуждается.

— Амусайка не заблуждается! — гордо выпрямилась Анаид. — Я действительно исцелила ее раз и навсегда.

— В таком случае, — нахмурилась Аремога, — ты применила не дозволенные омниорам чары. Скажи мне, а предводительница твоего клана разрешает тебе ими пользоваться?

Анаид снова разозлилась.

Разве она только что не совершила благое дело?! Разве не излечила внучку этой ворчливой старой омниоры?! Разве не продемонстрировала свою колоссальную силу?! А теперь Аремога к ней придирается!

Девушке очень хотелось превратить Аремогу в пень своей волшебной палочкой, но она удержалась от этого поступка, ограничившись тем, что сунула под нос старухе свою руку, отмеченную знаком волшебных клыков.

— Неужели ты забыла, кто мой покровитель?! Вместо того чтобы докучать мне вопросами, ты должна служить мне и подчиняться.

— Я к твоим услугам, — смиренно потупившись, пробормотала Аремога.

Удовлетворившись таким проявлением покорности, Анаид решила не ссориться с местными омниорами. Но и позволять им сесть себе на шею она тоже не собиралась. Она как-никак Избранница!

Впрочем, сообщать, кто она такая, Анаид никому не намеревалась, опасаясь лишних осложнений.

Приблизившись к Анаид, Амусайка восторженно облобызала ей руку.

— Анаид! С этого момента я буду служить тебе всегда и везде! Скажи мне, что ты желаешь!

Сейчас у Анаид было лишь одно непреодолимое желание.

— Я желаю видеть пещеру Гвахедум, — опустив глаза, сказала она.

— Ту, где зарезали графа Перасу? — удивленно спросила Амусайка.

— Унипепе рассказал мне эту историю, и мне захотелось взглянуть на это место.

Аремога кивнула Амусайке, и та пронзительно засвистела.

— Кого вы зовете? — забеспокоилась Анаид.

— Унипепе. Он лучше знает лес и проводит тебя в пещеру.

— Нет! — поспешила возразить Анаид. — Пусть в пещеру меня отведет Амусайка! Она расскажет мне историю прекрасной Ибальи.

— Но ведь я должна собрать тебя в дорогу, — начала было Амусайка. — Я схожу за одеждой и едой, без которых тебе не добраться до Чинета.

— Я отправлюсь в путь несколько позже! — не терпящим возражений тоном заявила Анаид.

Амусайка с умоляющим видом покосилась на Аремогу, и старая омниора снисходительно улыбнулась.

— Хорошо, — сказала она внучке. — Ступай с Анаид. Унипепе проводит вас к пещере, а ты покажешь ее нашей гостье.

Услышав это, Анаид немного успокоилась.

Через некоторое время раздался мелодичный свист, и в хижину вошел Унипепе. При виде Анаид он с извиняющимся видом опустил взгляд, но Амусайка с радостными возгласами стала показывать ему свою вылеченную ногу.

Однако Унипепе по-прежнему переминался с ноги на ногу, осторожно косясь на Анаид. Скорее всего, он боялся, что за предательство она превратит его в крысу, и девушка поспешила его успокоить:

— Не волнуйся, Унипепе. Мы подружились.

У мальчика отлегло от сердца.

— Я предупреждал их, что ты великая колдунья! — воскликнул он. — В жизни не видал никого сильнее тебя!

Анаид снисходительно улыбнулась мальчику, но Аремога, оставшись одна, помрачнела и нахмурилась. Жизнь ее внучки висела на волоске! Ей надо было спешить!

Довольная неподдельным восхищением собственной персоной со стороны Унипепе и Амусайки, Анаид шагала рядом с ними, не обращая внимания на изобиловавшие вокруг недобрые знаки. Прислушайся девушка к трубному голосу ворона или к беспокойному щебетанию малиновок, зябликов и юрков, она сразу поняла бы, что ей грозит опасность. Далее полусонная ящерица попыталась предупредить Анаид нервным подергиванием своего хвоста, но девушка в этот момент была настолько довольна собой, что не обратила на нее внимания.

У входа в пещеру Анаид отослала прочь Унипепе с таким видом, словно он был у нее на побегушках.

— Ступай, Унипепе. Оставь нас одних. Амусайка покажет мне пещеру.

Юная островитянка была в восторге от столь ответственного поручения, хотя и робела в присутствии такой могущественной колдуньи, как Анаид.

День клонился к вечеру. Утомленное солнце спустилось к самому горизонту, чтобы освежить в океанской прохладе жар своих лучей. Стали сгущаться сумерки, и Анаид почувствовала себя лучше. В последнее время ей вообще был не очень приятен резавший ей глаза дневной свет.

Амусайка нервно переминалась с ноги на ногу.

— Не знаю, получится ли у меня рассказать тебе про пещеру. Я ведь не Унипепе! Это он привык заговаривать зубы туристам.

— Я уверена, что у тебя все прекрасно получится! — успокоила девочку Анаид, пропуская ее вперед в недра пещеры.

Амусайка глубоко вздохнула и шагнула вперед.

«Какая все-таки мерзкая старуха ее бабка! — подумала Анаид. — Держит ее в черном теле, наряжает в лохмотья и бреет ей голову, как перед жертвоприношением! Бедная девочка! Ни от кого доброго слова не слышит!»

И Анаид вспомнила, какой была сама лишь год назад — неказистой, мелкой и невзрачной, постоянной мишенью насмешек. Тогда она чувствовала себя замухрышкой на фоне великолепной Селены, но с тех пор здорово изменилась.

Анаид задумалась о том, какой уверенной и сильной она стала, благодаря Жезлу Власти, и том, как научилась себя ценить и уважать благодаря доброте и ласкам, расточаемым ей ее бабушкой Кристиной.

Амусайка зажгла в плошке масляный фитиль и заговорила, показывая на голые и влажные стены пещеры:

— Говорят, что здесь до сих пор живет призрак прекрасной Ибальи. Ибалья из рода Ипалан была одной из наших. Она была очень красива. Одни считают, что она была дочерью самого прозорливого Хупалупы, а другие, — что она жила со своей старой и мудрой матерью. Но все равно она стала любовницей Эрнана Перасы и встречалась с ним здесь.

— Значит, графа убили именно здесь?

— Да. Для этого выбрали великого воина Хуатакуперчу. Хуатакуперча спрятался и подкарауливал графа. Он просидел в засаде много часов. Наконец молодой и самоуверенный Эрнан Пераса появился здесь, чтобы совокупиться со своей возлюбленной.

Он был при оружии, но даже не успел вытащить из ножен шпагу или поднять изрыгавшую огонь аркебузу. Хуатакуперча был очень проворен и ловок и мгновенно проколол графа своим копьем. Говорят, он проткнул Эрнана Перасу насквозь. Граф упал мертвым прямо тут, где мы стоим, а Хуатакуперча воскликнул: «Бурдюк лопнул!». Это был условный сигнал. Услышав крик Хуатакуперчи, гуанчи поняли, что приговор приведен в исполнение и подняли восстание…