Громкое мгновение - Фостер Алан Дин. Страница 2

Надеюсь, Бог покажет мне, что я сейчас не прав.

Звучали тихие приветствия, представления и светские разговоры, маскирующие нервозность. Допустили всего двух журналистов, из «Нью-Йорк Таймс» и из «Шпигеля». Это были друзья Стревелла с давних лет. Теперь они вознаграждены за давнюю поддержку его. Стревелл никогда не забывает ни программ, ни друзей.

Он уселся на стул у пульта, коснулся рукой приборов, вполголоса поговорил с помощниками. Джером стоял позади. Он мог помочь великому человеку, если бы тот забыл какой-то пункт программы. Но у Стревелла тело молодого человека, а ум — как у немногих. Он не сорвется, ни физически, ни умственно.

— Прошу тишины, — сказал техник.

Многоязычное бормотание прекратилось.

Стревелл щелкнул выключателем:

— Кондиция?

— Есть.

— Вторая матрица?

— Подключена, — прозвучал тихий ответ.

Стревелл был слишком прозаичен для театральных жестов. Он просто нажал кнопку.

Банки мониторов запели в унисон. За наклоненным стеклом в Комнате замигали тысячи индикационных лампочек, зеленых, красных, синих. Все это было чисто автоматическим, но напоминало сотню рождественских елок, зажегшихся одновременно, и зрелище вызвало одобрительный гул среди наблюдателей.

Восемь СПАПИ-2 были размещены в основных городах США, еще 4 в Японии, а всего 16, составляющих Вторую матрицу. Японцы не были заняты в решении проблемы из-за конфликта по распределению времени и других сложностей. Все остальные во Второй матрице разрабатывали задачу, которую постарается решить СПАПИ-1.

Шесть больших спутников связи были временно позаимствованы из коммерческих служб для участия в постановке задачи для СПАПИ, сократив наполовину связь в Европе и США на целых восемь минут. На улицах было темно, а в Лондоне утро еще не наступило. Время было рассчитано так, чтобы меньше всего нарушить мировую коммерцию. Пять месяцев напряженной подготовки программы создали электронный поток с двух континентов, перелившийся в банки данных системы СПАПИ-1.

Восемь минут прошли в напряженном молчании. Джером почувствовал, что у него вспотели руки. Наконец, когда стрелка часов на стене перешла за отметку восьми минут, техник рядом со Стревеллом спокойно сказал: «Программа получена».

В Комнате светились огоньки СПАПИ, похожей на какое-то подводное чудище, ожидающее инструкций. «Это — не человек, твердо напомнил самому себе Джером. Это — нечто другое, в некотором смысле даже — превосходящее, но — не человеческое существо. Даже Стревелл с этим согласен».

Стревелл нажал кнопку с надписью: «Процесс решения», затем сел и закурил маленькую дамскую сигару. Наблюдатели беспокойно сопели. Зажегся красный свет под другой кнопкой с надписью: «Работа». Кто-то отпустил плоскую шутку по-французски. Кто-то тихо засмеялся. Все пока шло нормально. Не опасение технической неудачи, а важность проблемы, возложенной на СПАПИ, заставляла их нервничать. СПАПИ работала над вопросом, на невероятной скорости обрабатывая огромный объем информации. Обычно самая сложная задача требует трех минут. Часы отсчитывали время.

Прошло полчаса. Все так же горел красный огонек «Работа». Огни за прозрачными стенами машины быстро вспыхивали один за другим. Наблюдатели, между тем, говорили о науке, о политике и о собственных делах.

Затраты энергии на такой процесс были огромными. Спрос в городе был сведен к минимуму. Все же энергии едва хватало, а местные ее потребители были заранее подготовлены к возможному временному отключению. В помощь были подключены также источники энергии вне штата. Прошло сорок минут. Много больше, чем он ожидал, подумал Джером. Наверно, он ошибся. Даже если они с Вильсоном были правы, скорее всего ничего не случится. Когда это кончится, он первым поздравит Стревелла. Пусть он был с ним не согласен, но они — что угодно, только не соперники. За последние недели впервые его беспокойство уступило место любопытству. В конце концов, и он не меньше других заинтересован в ответе.

Чтобы поддержать программу, все заинтересованные в проблеме Большого толчка были подключены к ней. Тут были физики, химики, астрономы, многие другие, не говоря уж о всей философии. Что такое вообще эта проблема Большого толчка? «Уравнение Творения», подумалось Джерому. Несколько человек были против проекта, но они остались в меньшинстве при голосовании. Многие известные теологи помогали в разработке программы. Они не меньше были заинтересованы в ответе, чем астрономы. СПАПИ даст ответ сначала в цифрах, потом в словах.

Прошло сорок пять минут. Один из техников нагнулся вдруг к Стревеллу, не отводя глаз от пульта.

Стревелл обернулся. Он уже выкурил четыре маленьких сигары и принялся за пятую.

— Что-то не так?

— Может быть, я не уверен. Зацикливание в двух секциях, может быть, и больше.

Джером повернулся к Стревеллу. Зацикливание происходило, когда компонент задачи нельзя было ни решить, ни пренебречь им. Машина же была запрограммирована на решение. Если не аннулировать программу и не прекратить работу, то одна и та же информация будет прокручиваться снова и снова, требуя все больше энергии. Это случалось редко.

— Уже четыре секции, сэр. Если цифры верны, — он беспокойно посмотрел на Стревелла.

— Аннулируйте, Хэнк, — тихо уговаривал Джером, — пока еще есть время.

— Восемь секций, сэр, — техник уже не скрывал нервозности. — Десять. Двенадцать.

Всего в СПАПИ было сорок секций, занимавшихся Поступлением и Анализом Прямой Информации.

Стревелл молчал, безучастно глядя на пульт, потом поднял глаза на машину:

— Наши шансы еще очень велики. Пусть зацикливается.

— Скорее, Хэнк, — убеждал Джером, — она не заработает. Вы превысили ее возможности. Я вам говорил.

— Ничто не превосходит возможностей СПАПИ. Мы поставили ей вполне логичную задачу и дали достаточно информации для принятия решения. Я жду решения.

Он положил руку на пульт и пригнулся вперед, едва не коснувшись носом стекла.

— Двадцать секций, — бормотал техник. Остальные техники следили за ним. — Тридцать, тридцать пять… — Позади них что-то загудело, сильнее, чем публика.

— Сорок… все зациклило, сэр, — голос техника стал хриплым.

Снаружи в Комнате не было заметно ничего особенного. Продолжал гореть красный сигнал «Работа».

Потом кто-то направил свет на лицо Джерома и тут же убрал это…

…Стекло не попало в него, как не задела его и большая часть разлетевшихся обломков. Но одна из балок его все-таки зацепила…

Все же он один из первых вышел из больницы, и рука заживала хорошо. Пока она не очень нужна была ему: работы не предвидится, по крайней мере, месяц. Стревелл уже обдумывал новые планы, начав диктовать, еще лежа в больнице.

От крыши почти ничего не осталось, но железобетонные стены устояли. Они были рассчитаны на девятибалльное землетрясение по шкале Рихтера и чуть ли не на ядерный взрыв. Внутренний взрыв повредил, но не разрушил их.

На руинах Комнаты рабочие заканчивали уборку, а техники уже обсуждали, где начать реставрацию СПАПИ. Машина была похожа на недоеденный пирог. Около семидесяти процентов погибло: было разнесено на мелкие кусочки или испарилось вследствие перегрузки. Под конец процесс пошел так быстро, что не выдержала даже система безопасности. В городе два часа не было электричества.

Джером осторожно шел по Комнате, пробирался среди хлама и мусора. Здесь не было духа отчаяния. Просто эксперимент не удался. Надо восстанавливать и начинать снова.

У одной из стен он заметил маленькую фигурку человека, который явно не был ни рабочим, ни техником. Джером пригляделся: он, кажется, узнал его, — и направился к нему.

— Добрый день. Вы ведь — Эрнандес из «Таймс»? Вы были с нами, когда произошел взрыв.

Тот повернул голову (он рассматривал обгорелый бетон), улыбнулся, отвлекшись от своих мыслей и протянул руку.

— Да. А вы — доктор Джером? Кажется, старик уже планирует СПАПИ-2.

Почему-то Джером смутился.