Плоды свободы - Астахова Людмила Викторовна. Страница 18

– Добро пожаловать в Этенхари, сударыня, – молвил доктор Сид, распахивая дверцы перед своей пленницей. – Здесь мы переждем сложные времена.

Он излучал самодовольство, как весеннее солнце – тепло. Джойане осталось лишь тихонечко скрипнуть зубами от злости, когда она выбралась наружу и узнала место. Наглости эсмонду не занимать. Поселиться в конфискованной двадцать лет назад каливе [1]. Эсмонд-Круга может только отчаянный наглец. Или отличный стратег.

– Не надо кукситься, миледи. Взгляните на все происходящее, как на возможность расширить кругозор. Когда бы вы смогли побывать здесь?

Чистая правда. Если на порог храма Предвечного шуриа еще могло занести каким-то чудом, то территория каливы для детей Шиларджи оставалась во все времена запретной. Здесь эсмонды учились управлять своей магией, медитировали, уединялись для молитв и ученых диспутов. С тех пор как диллайн перестроили под нужды волшебников древний ролфийский замок на вершине известнякового холма, эти земли только формально принадлежали Янамари. Тив Этенхари подчинялся лишь Хереварду Оро. И насколько Джона помнила, он был редкостным мерзавцем.

– А правду говорят, что преподобного Лэра повесили на воротах вниз головой? – спросила она самым невинным тоном.

– Разумеется, – улыбнулся Сид. – Остальных служителей Предвечного добрые янамарцы вздернули правильно – за шею.

Джона внимательно огляделась – романтичное гнездышко, к тому же весьма неплохо защищенное от посторонних взглядов. Крепостная стена красиво заросла хмелем, но оборонительных качеств не утратила ни на йоту. Основное здание каливы было окружено хозяйственными постройками – всякими сараюшками, конюшнями, курятниками, но ее окна подозрительно смахивали на бойницы. И не исключено, что в подвалах имелся небедный оружейный арсенал. Да и граница с Идбером недалеко, в крайнем случае беглые колдуны всегда могут упорхнуть в Конфедерацию.

– На месте Эска я бы перепроверяла тех, кто покупает конфискованное имущество, – фыркнула шуриа, увидев нынешнего хозяина Этенхари.

Тивская морда! За сто шагов не ошибешься.

– Я бы тоже, – парировал эсмонд. – Но вашему Эску нужны были деньги. Мятежники и тираны всегда озабочены дефицитом казны.

– Моему Эску еще не поздно все исправить.

Шуриа дернула плечиком и отправилась следить, как сычихи-аннис устроили ее ир-Сэйгана, не навредили ли раненому.

Между собой женщины не разговаривали. И если немота Итэль Сар объяснялась травмой горла, то ее соратницы молчали исключительно из солидарности с патронессой. Ну, и немножко из презрения к шурианке. Дам можно понять – коллективно нос воротить всегда приятнее и веселее.

Еще с юности, с той поры, когда Джона томилась в благоустроенной эсмондской тюрьме в ожидании Охранительной Оркены, она крепко запомнила – с аннис лучше не связываться. Магички одержимы пуще всех диллайн, вместе взятых. Аластарова целеустремленность по сравнению с их жаждой – нежные цветочки. А уж зрить их души – сущее наказание для детей Шиларджи.

– Миледи, со мной все в порядке, не переживайте, – храбрился ролфийский капрал.

Улыбался через силу, а сам едва ли не сознания лишался от слабости. Бедолага!

По настоянию Джоны, их с Кэйрроном разместили в смежных комнатах. Священная Невеста не пожелала разлучаться с телохранителем.

В единственном платье, без багажа Джойана была идеальной постоялицей каливы.

– Ночную сорочку и нижнюю рубашку найдете в сундуке, – прошипела сквозь зубы одна из аннис.

«Значит, надолго мы тут не задержимся», – догадалась Джона, которая и не собиралась пользоваться диллайнскими тряпками. Пусть лучше платье на ней само истлеет, чем касаться телом холодного полотна, отчетливо воняющего паленым пером. Признаться честно, шуриа не знала, сколько дней она сможет вынести общество эсмондов. Джону словно положили на огромную свалявшуюся перину и сверху накрыли такой же периной. Колдуны все же люди иной породы, чем обычные диллайн. Одержимость эсмондов сродни содержимому вулкана – расплавленному докрасна, жидкому камню, она испепеляет и душит заживо.

– Вам бы ноги отсюда делать, миледи, – прошептал капрал, когда они остались одни. – Еще неведомо, что они с вами сотворить задумали, маги энти гребаные. А я уж как-нибудь отобьюсь.

– Задумали, само собой, – согласилась Джона. – Хотят заманить в ловушку Идгарда или Аластара. Или обоих сразу.

– И чего теперь делать?

– А ничего, – с деланой беззаботностью отмахнулась шурианка. – Аластару не до меня, а если Идгард наполовину такой, как его отец, то он ни за что не поддастся на шантаж. Идгард – диллайн, он живет разумом, а не чувствами.

– Докторишка, небось, тоже в курсе, сам диллайнского рода. Опасный он, гад.

Священная Невеста наматывала круги вокруг обеденного стола, не в силах остановиться. Перья, везде проклятые невидимые перья! Щекочут тело, лезут в рот, глаза и уши, и душат, душат, душат…

Опасный, опасный, опасный… Форхерд Сид не просто опасный, он – безумный. Тронутый, помешанный, чокнутый, называйте как угодно, сути это не меняет. Бывший эсмонд горит в пламени своей единственной страсти, и в Этенхари его одержимость только усилится.

Здесь, в каливе, магия Предвечного оставила неизгладимый след на каждой вещи. И память стульев, столов, кроватей, комодов хранит в себе часть духа поколений колдунов, исполненных магии Предвечного, одержимых Верой, готовых на все ради Силы. Для шуриа это почти больно.

– Выздоравливай, Кэйррон, выздоравливай поскорее, – приговаривала Джона, невольно вытирая щеки от незримого пуха. – Вставай на ноги, и сбежим отсюда, иначе я в этом старом курятнике с ума сойду.

– Я постараюсь, ваша милость, – честно пообещал капрал.

Грэйн

Пограничная будка опустела, покосилась и обгорела. От полосатого шлагбаума, еще недавно символизировавшего неприкосновенность файристянских границ, остался лишь сиротливо обломанный столбик да обрывок веревки. Солдат, к слову, тоже было не видно. Ни живых, ни мертвых. Только заснеженные просторы, стая галок над ближним перелеском да отдаленный лай собак.

– На дрова порубили, что ли? – Грэйн, притопывая на морозце, задумчиво попинала мыском сапога обломки государственного порядка и шмыгнула носом.

– Не могу знать, ваша милость, – буркнул возчик.

Заиндевевшие кони всхрапывали и переступали копытами. В тепло просились, как и всякая живая тварь.

– Прикажете трогать? До станции бы засветло добраться, а то как бы пургой не застигло…

– Сыч знает, что тут творится! – в сердцах сплюнула ролфийка и полезла обратно в сани. – На станцию так на станцию.

Пистолеты на всякий случай она зарядила еще на идберранской стороне и держала их под рукой. И остро жалела об отсутствии винтовки и сабли, а еще лучше – взвода славных ролэнтских стрелков. Лучше – с орудием. По всему выходило, что в Янамари действительно что-то неладно.

Усталая упряжка не успела дотрусить до станции, а подозрения Грэйн уже подтвердились. И впрямь что-то не в порядке с государством, из пределов которого тянутся вереницы беженцев. Те из обывателей, кто поумней и посостоятельней, целеустремленно направлялись в недальний Идбер, предусмотрительно сбившись в длинный санный караван. На ролфийку, стремящуюся туда, откуда все бегут, посматривали с подозрением. Грэйн почесала затылок и переложила пистолет на колени. Мало ли… раз такие дела творятся, лошадь из средства передвижения превращается в весьма опасное имущество. Барышники и шорники, должно быть, процветали. Хотя если приглядеться к скотинам, влекущим горестный обоз, то, пожалуй, и армейские клейма разглядишь. Не иначе, краденые.

– Подстегни-ка наших одров, парень, – негромко приказала ролфийка, держа пистолет на виду.

К счастью, тяготы зимней дороги покамест отбивали у встречных охоту покуситься на янамарских коней. А может, беженцев отпугивала военная форма эрны Кэдвен. Но вздохнуть с облегчением Грэйн решилась лишь после того, как ее сани разминулись с последней повозкой каравана.