Гавань Семи Ветров - Воронин Дмитрий Анатольевич. Страница 42

Взгляд упал на знакомый предмет — массивный каменный постамент, на котором покоилась книга в черном переплете. Ярко-алые строки на черной коже, казалось, способны были освещать пространство вокруг себя.

— Интересно, зачем нужны эти книги? — спросил он сам себя вслух. Вопрос, как и следовало ожидать, остался без ответа.

Денис протянул руку и раскрыл книгу посередине, уже зная, что ему это ничем не угрожает. Именно такую книгу они когда-то принесли Оракулу в знак серьезности своих намерений. Тогда старый маг и показал им чистые страницы… книга была пуста, она не содержала ни строчки. И все же, видимо, это была ценная вещь — если Дерек сказал правду и постамент действительно был принесен из Гавани, наверняка он того стоил.

Жаров вспомнил слова Дерека о том, что слова на обложке книги становятся такими, какие нужны желающему получить очередной том.

«А что нужно мне? — подумал он и криво усмехнулся. — Не знаю… может, совет, что делать дальше?»

С исчезновением Оракула — если старый волшебник не ошибся в своих предчувствиях приближающегося конца — вряд ли во всем этом мире остался хоть кто-нибудь, кто сможет дать дельный совет. А он необходим, необходим именно сейчас, когда впереди неизвестность. Поход в Гавань Семи Ветров, который и сам по себе чреват всевозможными неприятностями — стоит только вспомнить рассказы Дерека о том, чем заканчивались ранее подобные посещения. Гавань, место, где нет законов, влияла на окружающие миры подобно страшному яду, способному даже крошечной каплей причинить страшные бедствия. Один из визитов в Гавань закончился превращением лошадей в чешуйчатых чудовищ, а обычных волков — в помесь броненосца и недоросля-носорога. А последний… увы, после войны не так много осталось тех, кто мог бы со знанием дела оценить ущерб, но одно из последствий — рукотворных — аукнулось спустя тысячу лет, чуть не угробив сразу два мира, этот, и его, Дениса, родной. Мир Земли, мир межзвездной Федерации.

Да, наверное, его и в самом деле мало что держало там, а потому он спокойно принял и факт того, что вернуться уже не сможет. Не сможет — и ладно, этот мир тоже неплох, здесь чистый воздух, здоровая еда, красивые женщины и полная приключений жизнь. Только вот всему должны быть пределы, в том числе и приключениям. А впереди их — превеликое множество. Ох как сейчас нужен хороший, взвешенный и, самое главное, аргументированный совет. Ответ на самый извечный, старый как мир вопрос — в чем же заключается, черт подери, смысл этой жизни?

Он захлопнул книгу, уже повернулся было, чтобы уйти… и замер. Затем оглянулся. Взгляд упал на черную обложку, на горящие буквы неведомого алфавита, складывающиеся в непонятные слова. Слова, которые он не смог бы прочитать при всем желании — два, всего два коротких слова.

А раньше их было пять. Пять столь же непонятных, но имеющих совсем иные очертания слов.

Денис медленно взял книгу с постамента, до боли, до рези в глазах вглядываясь в пылающие буквы. Как завороженный он шел назад, не видя вокруг богатств, собранных древними магами, собранных для того, чтобы постепенно гнить здесь, в запертом ото всех подвале, гнить бесцельно, бездарно. Сейчас все это его не интересовало.

— Уважаемый Хранитель. — В этот раз Денис даже не заметил, что бесцеремонно прервал монолог фантома, увлеченно рассказывавшего развесившей уши Таяне какую-то очередную историю. — Уважаемый Хранитель, не могли бы вы рассказать мне вот об этом.

Фантом задумчиво посмотрел на Жарова, затем с явным огорчением вздохнул.

— Вы плохо представляете, с кем имеете дело, юноша. — Он говорил снисходительным тоном, каким объясняют прописные истины неразумному ребенку, и с каждой фразой Денис чувствовал, как краска все больше и больше заливает его лицо. — Напомню, я лишь призрак, лишь слепок с сознания Великого магистра Ульриха дер Зоргена. Я могу в некоторой степени определить, кто стоит передо мной, и я могу понять, что мне говорят. Я даже могу подобрать нужный вам ответ. Но поймите, юноша, я не могу отвечать на вопросы наподобие заданного вами, поскольку я не могу знать, что вы имеете в виду. Если вы опишете предмет, который вас интересует…

— Книга, черный кожаный переплет, лежащая на каменном…

— О, этого достаточно. Разумеется, я знаю, о чем идет речь. Тот постамент появился в нашем мире очень давно. Ходят слухи, что постамент принесен из Гавани Семи Ветров, но прямых доказательств этому нет.

— А книги?

— Книги, которые появляются на постаменте, всегда пусты. Надписи на обложке могут означать что угодно. Этот артефакт относится к разряду малоизученных. Великий магистр Зарид дер Рэй провел немало времени, изучая сей постамент, но ему не удалось продвинуться в своих изысканиях. Он предположил, что сей артефакт является способом получения чистых фолиантов, которые можно было бы использовать для записи магических рецептов, заклинаний, а также для иных целей.

— А надпись?

— Надпись выполнена на амширском диалекте, который считается вымершим. Приблизительно семьсот лет назад амширский диалект активно использовался для составления заклинаний, поэтому можно с уверенностью отнести появление пьедестала и черных книг именно к этому периоду. Впоследствии магическое искусство перешло на иные, более перспективные методы построения словоформул, и упомянутый диалект был полностью утрачен.

— Дьен, он не сможет прочитать надпись. — Таяна дернула Жарова за рукав. — Ты разве не понял, он знает только о том, что лежало здесь в момент его, фантома, создания. Ты же помнишь, Дерек говорил, что надпись может меняться. Тем более что одну из этих книг мы забрали из хранилища.

— Да…

— Дай мне. Может быть, я смогу… — Тэй вынула из рук Дениса книгу и уставилась на горящие слова. — Мда-а… первое слово означает… тут несколько смыслов, но они похожие. Охрана, защита… нет, не совсем. Скорее — охранник… или защитник… нет, все-таки охранник. Так, а второе слово… стена, линия, рубеж… Нет, линия не так, это слово я, кажется помню. Значит…

— Охранник рубежа… — тихо прошептал Денис, и вдруг нужные слова сами собой родились в мозгу и рванулись из горла, короткие и емкие: — Страж Границы.

— Что? — Похоже, девушка не расслышала.

— Здесь написано «Страж Границы», — глухо сказал Денис.

— Ты так думаешь?

Он отрицательно покачал головой:

— Я не думаю. Я знаю.

Когда они вышли на поверхность, день уже был в самом разгаре. Оказывается, они проспали гораздо больше, чем Денис предполагал, — видимо, в этом каменном склепе начисто отсутствовало ощущение течения времени. С другой стороны, и здесь определить время было сложно — облака, как всегда, сплошной пеленой висели над руинами Хрустальной Цитадели.

Таяна выглядела какой-то нервной. Движения ее были дергаными, а взгляд — бегающим. Девушку явно грызло какое-то сомнение.

— Тебя что-то беспокоит?

— Да… нет… знаешь, я… у меня возникла одна мысль. — Она потянулась за мешком, в котором, упрятанные в мягкий футляр, лежали массивные «Глаза Истины». Денис заметил, что ее рука немного дрожит. Он вдруг понял, о чем она думает.

— Ты считаешь, с помощью этих очков… я хотел сказать, этого артефакта мы сможем увидеть исчезнувший Шпиль, Ноэль-де-Тор?

— А вдруг?

Она расстегнула застежки футляра. Медленно, как будто бы оттягивая решающий момент, подошла к самому краю воронки, оставшейся в том месте, где некогда стоял Шпиль Познания, главная библиотека Хрустальной Цитадели, башня, исчезнувшая в один миг и с тех пор остающаяся самой, пожалуй, главной загадкой обители магов древности. Бережно достала из футляра «Глаза Истины». Сейчас, при свете дня, сияние синих стекол уже не казалось столь ярким, зато оно приобрело иной характер. Жалкие крохи солнечного света, пробившиеся к земле сквозь мрачный облачный покров, дробились на синих гранях, разлетаясь во все стороны мириадами крошечных искорок. Казалось, что по стеклам бегают волны света.

Девушка поднесла артефакт к лицу, прижала его к глазам Денис молча ждал результата — судя по молчанию, вряд ли он будет обнадеживающим.