Беззвездная ночь (Ночь без звезд) - Сальваторе Роберт Энтони. Страница 34

Остаток дня друзья беседовали, хотя больше говорил Дзирт, столько времени проведший совсем в другом мире. Не раз Белвар открывал от удивления рот или смеялся, а один раз даже всплакнул вместе с дроу, тронутый рассказом о гибели Вульфгара.

Дзирт почувствовал, что вновь обрел дорогого друга. Белвар с интересом и сочувствием внимал каждому слову Дзирта и с молчаливым пониманием выслушивал, когда дроу посвящал его в наиболее личные переживания последних лет.

В этот же день после ужина Дзирт сделал первые неуверенные шаги, и Белвар, уже видевший, каковы бывают последствия удара гасителем, заверил его, что через денек-другой дроу снова помчится вперед по каменным туннелям.

При этих словах Дзирт испытал смешанные чувства. Конечно, он был рад, что снова будет здоров, но в глубине души был бы не прочь, если бы этот процесс растянулся на более длительное время, чтобы еще побыть с Белваром. Ведь Дзирт понимал, что, как только он придет в себя, настанет время двигаться в путь, вернуться в Мензоберранзан и попытаться положить конец приближающейся опасности.

Глава 14

ИГРА В ПЕРЕОДЕВАНИЕ

— Жди здесь, Гвен, — прошептала Кэтти-бри пантере. Они обе застыли, всматриваясь в глубь большой, почти свободной от сталагмитов пещеры, которая неясно вырисовывалась впереди. Оттуда доносилось множество голосов гоблинов. Кэтти-бри предположила, что здесь собралось все племя, и, похоже, гоблины уже волновались, что их разведывательный отряд не возвращается. Девушка решила, что немногие из уцелевших вскоре, наверное, появятся. Она и Гвен хорошо поработали, и гоблины во все лопатки побежали в противоположном направлении, но скорее всего они уже повернули обратно. А на то, чтобы добраться сюда, у них уйдет меньше часа.

Никакого пути в обход пещеры не было, а гоблинов, как поняла Кэтти-бри, было слишком много, чтобы надеяться их победить или хотя бы напугать. Она еще раз взглянула на свои эбеновые ладони, потом разгладила густую шевелюру, ставшую из золотисто-каштановой белоснежной, оправила роскошные одежды и смело пошла вперед.

Гоблины, стоявшие к ней ближе всех, в ужасе отшатнулись, увидев непринужденно входящую в их логово жрицу-дроу. Они не бросились бежать лишь потому, что их было много, как показалось Кэтти-бри, не меньше сотни. Тут же на нее нацелилось не меньше десятка копий, но она продолжала шествовать к центру пещеры, как ни в чем не бывало.

Часть гоблинов сразу окружила девушку, отрезав все пути к отступлению. Другие, боязливо пригнувшись, сгрудились у входа и заглядывали в туннель, из которого она появилась, опасаясь, что оттуда могут появиться другие дроу. Но все же живые волны расступались перед Кэтти-бри, гоблины пока пропускали вперед неожиданную гостью, очевидно сбитые с толку ее уверенностью и обманчивой внешностью.

Она дошла до середины помещения и уже могла видеть туннель-выход из пещеры, но живое море сомкнулось вокруг нее и теперь расступалось неохотно, вынудив лжежрицу замедлить шаг.

Вскоре ей вообще пришлось остановиться; отовсюду на нее были направлены копья, и вокруг звучал настороженный шепот.

— Гунд ха, мога мога! — потребовала девушка. Ее познания в языке гоблинов были более чем скромными, и она была не вполне уверена, сказала ли она: «Разойдитесь и дайте пройти», как намеревалась, или что-нибудь вроде: «Кинь свою мать в канаву». Девушка искренне надеялась, что первое.

— Mora гунд, гиик-ик мун'га вун'га, — заверещал здоровенный гоблин, ростом почти с человека, протиснувшись сквозь толпу и став перед Кэтти-бри. Девушка изо всех сил старалась казаться спокойной, но ее раздирали противоречивые желания: страшно хотелось позвать Гвенвивар и броситься бежать и в то же время расхохотаться.

По-видимому, это был вожак гоблинов или шаман племени собственной персоной. Его удивительному облику недоставало, пожалуй, лишь чувства стиля. На гоблине, как и подобало существу благородному, были надеты высокие черные сапоги, только разрезанные по бокам, чтобы можно было впихнуть внутрь его широченные стопы, похожие на утиные лапы. Вместо штанов на нем красовались женские панталоны, отороченные рюшами, поверх которых были натянуты женские же трусы, а на верхнюю часть туловища — корсет с объемистыми чашечками для грудей. На тощей шее позвякивало несколько разномастных ожерелий из золота и серебра, была даже одна нитка жемчуга, а на каждом из скрюченных пальцев сверкало по кольцу. Голову гоблина украшал убор служителя культа неизвестной Кэтти-бри религии. Он был сделан в виде сияющего солнца с длинными золотыми лентами лучей, только надет был задом наперед и потому сползал на покатый лоб чудища, а одна из лент болталась перед самым его носом.

Но гоблин, несомненно, собрав все лучшее из одежды случайных жертв его племени, считал себя одетым по самым высоким стандартам моды. Он продолжал что-то верещать своим визгливым голосом, но настолько быстро, что Кэтти-бри едва могла разобрать некоторые слова. Вдруг гоблин умолк и стукнул себя кулаком в грудь.

— Ты говоришь на языке поверхности? — спросила Кэтти-бри, пытаясь установить хоть какое-то взаимопонимание. Она изо всех сил старалась держаться невозмутимо, зная при этом, что в любую секунду ей в спину может вонзиться копье.

Главарь гоблинов поглядел на нее с любопытством, очевидно не поняв, что она сказала. Он оценивающе осмотрел ее с головы до ног, и его красные глаза в конце концов остановились на висящем на груди девушки медальоне.

— Найин зо, вука, — изрек он и показал на драгоценность, а потом ткнул пальцем в Кэтти-бри и указал на выход из пещеры.

Если бы это было обычное украшение, девушка без малейшего сожаления отдала бы его в обмен на возможность уйти отсюда, но без медальона ей нечего было и надеяться найти Дзирта. Гоблин же повторил требование уже более грозным тоном, так что соображать надо было быстро.

Вдруг девушку осенило, она улыбнулась и подняла палец вверх, сказав: «Найин», решив, что на языке гоблинов это и значит «подарок». Она дважды звонко хлопнула в ладоши и, не оглядываясь, крикнула:

— Гвенвивар!

За спиной послышались испуганные крики, означавшие, что пантера поспешила на ее зов.

— Иди сюда, только спокойно, Гвен, — велела Кэтти-бри. — Подойди ко мне, но никого не трогай.

Пантера медленно и осторожно двинулась к девушке, низко наклонив голову и прижав уши.

Время от времени она глухо рычала, не подпуская гоблинов ближе. Толпа широко расступилась, пропуская величественную кошку к жрице-дроу.

Подойдя к Кэтти-бри, Гвенвивар потерлась о ее бедро.

— Найин, — повторила девушка, давая понять гоблину, что он может погладить кошку. Тот недоверчиво отступил, но затем все же решил наклониться и дотронуться до густой шкуры пантеры.

Тут же его рожа расползлась в широкой улыбке, обнажившей острые зубы, и он отважился еще раз потрогать Гвенвивар, уже уверенней. Потом он опять нагнулся и смело хлопнул пантеру по спине. Гвенвивар покорно сносила все это, мученически глядя на Кэтти-бри.

— Ты останешься здесь с этим милым гоблином, — приказала Кэтти-бри, стараясь говорить так, чтобы по голосу нельзя было определить, каковы ее истинные намерения. Она похлопала рукой по мешочку, в котором лежала ониксовая фигурка, и добавила: — Потом я тебя позову, не бойся.

Затем Кэтти-бри выпрямилась и посмотрела вожаку гоблинов в глаза. Она стукнула себя в грудь и показала на выход из пещеры, сделав грозное лицо.

— Я ухожу! — громко объявила она и сделала шаг вперед.

Кажется, главарь сначала хотел преградить ей дорогу, но, глянув на могучее животное, сразу передумал. Кэтти-бри прекрасно справилась со своей ролью: она дала возможность тщеславному главарю гоблинов выглядеть достойно, сама при этом не потеряв грозного вида, и хитроумно устроила так, что во вражеском логове у самых ног вожака осталась боевая сила весом в шестьсот фунтов.

— Найин зо, вука, — повторил гоблин, сначала показав на Гвенвивар, потом на выход, и поспешно отошел с дороги.