Привычное проклятие - Голотвина Ольга. Страница 11
О-о, она умела заполучить добычу! Она не знала отказа – и не потому, что была высокородной госпожой. Чары, неодолимые чары влекли в ее объятия любого, кого она избирала. Стоило ей начать напевать… мурлыкать тихонько, вроде как для себя…
Две девушки уехали в глушь, в тагихарские леса, в охотничий домик. А вернулась из Тагихара лишь одна, другая разлетелась по ветру с чадящим дымом костра. Зато осталась алая бусина. Драгоценная. Лучшая из ожерелья. Проверенное оружие, способное уложить в постель – а затем и на костер – любого, чье умение или талант вызывает зависть.
Сравниться с ней может только эта, переливчатая, совсем недавно получившая свой дивный изменчивый цвет. А какая холодная! Сколько ни грей в ладонях, не согреешь.
Случайная добыча. Даже вспомнить смешно – так, забава, каприз. Захотелось проверить могущество алой бусины. Она томит сердца мужчин и женщин, возвращает силу старикам. Но сумеет ли она зажечь любовный жар… ну, скажем, в животном? Всякие быки-кони – как-то низко, недостойно. Ах, встретить бы в лесу медведя, на нем бы испытать чары!
Но выпал куда более редкий случай. Совершенно невероятная встреча в предутреннем лесу, когда она возвращалась в замок после одной из вылазок на поиски приключений.
Она получила приключение, о каком и не мечтала!
Ящер! Настоящая Подгорная Тварь! Чешуйчатое чудище с тремя глазами и змеиным языком, мечущимся в клыкастой пасти. Как грозно высился он над ней, поднявшись на задние лапы и опираясь на могучий хвост! Даже выше того гиганта-наемника из Фатимира!
Да, ей есть чем гордиться. Испугалась, но не дрогнула, не побежала. Привычно завела песню без слов – и сама не заметила, как песня превратилась в низкое медленное шипение. Оно поползло по сырой траве и заставило монстра изумленно оцепенеть…
Женщина откинула голову, расхохоталась. Все самцы одинаковы – что в коже, что в чешуе! Интересно, что мерещилось хвостатому доверчивому придурку? Неотразимая клыкастая красотка? Во всяком случае, он оказался менее стойким любовником, чем человек. Люди, бывало, по месяцу оставались живы, ночь за ночью возвращаясь в объятия колдуньи. А у чешуйчатого урода к рассвету остекленели все три глаза, тугие мышцы бессильно обмякли, хвост дернулся в последний раз…
Воспоминания забавные, но не особенно приятные. Ободранные руки, разбитые в кровь колени, боль во всем теле – вот и все удовольствие. Даже почти пропала охота искать в лесу медведя. Зато подарок, полученный от умирающего ящера, выпитый из него вместе с жизнью… о-о, это нечто невероятное!
Слышала она от Подгорных Охотников, что среди ящеров есть могучие колдуны, умеющие принимать любое обличье. Оказывается, Охотники не всегда врут. Вот она, переливчатая бусина! Правда, ее хозяйка может пока принять не всякое обличье. Но со временем обязательно научится!
Улыбка исчезла с лица красавицы. Заигралась с любимыми игрушками, а ведь предстоит важное дело!
За тонкую нить она подняла переливчатую бусинку, надела на шею, в который раз пожалев, что нельзя носить все бусины сразу. Затем взяла со стола письмо, которое доставил гонец, и еще раз его перечитала.
Угроза, и серьезная. Мало того, что вернулся враг, которого она считала мертвым, – он хочет вытащить из небытия другого, куда более опасного врага!
Женщина взяла с мраморного столика колокольчик и позвонила. Вошла служанка, крепкая, рослая девушка со скромно опущенными глазами.
Госпожа не спеша убрала шкатулку с бусинами в потайной ящик туалетного столика, щелкнула хитрым замочком, открыть который умела лишь она.
– Я больна, – спокойно сообщила она служанке. – Головные боли, тошнота, нервы… ну, сама знаешь, что сказать. Проболею несколько дней.
– Да, госпожа Вастер, – без удивления поклонилась девушка.
– Никого не допускаю на глаза, лежу в постели, еду мне носишь только ты.
– Да, госпожа Вастер. – Голос служанки был так же ровен и негромок.
Вастер вышла в низкий коридор и по узкой каменной лесенке поднялась на башню. Остановилась меж невысоких зубцов, всей грудью с удовольствием вдохнула вечерний воздух. Предстоял дальний путь – до верховий Тагизарны, в сердце тагихарских лесов. Но такая дорога была ей по душе – прямая, как стрела, небесная стезя!
Внизу тянулась стена замка, по которой скучающе слонялся часовой – больше дань традиции, чем необходимость. Кому нападать на замок?
Дождавшись, пока лентяй с черно-синей перевязью на груди отойдет так, что не сможет видеть женщину на башне, Вастер сбросила на грязные камни бархатный плащ и, сев на край парапета, бесстрашно свесила наружу ноги.
Служанка спокойно подняла плащ и отряхнула его. Когда она отвела глаза от плаща, на парапете вместо женщины сидела гигантская светло-серая птица. Она была похожа на ворону – если бывают вороны размером почти с человека.
Птица повернула к служанке голову с мощным клювом и черными глазками. Среди взъерошенных перьев на груди поблескивала переливчатая бусина.
– Пусть госпожа не беспокоится, – заверила девушка птицу. – Все сделаю как надо.
Не издав ни звука, птица сорвалась с парапета. Крылья ее были мягче и бесшумнее, чем у вороны.
Служанка не глядела вслед улетающей в закатное небо серой тени. Она перебросила бархатный плащ через руку и начала осторожно спускаться по крутым ступенькам.
Гигантский черный пес с всклокоченной шерстью встревоженно выбрался из будки, хрипло и коротко гавкнул, но тут же забил хвостом по земле: на крыльце появилась Дагерта. В руках у нее была глубокая деревянная миска, источавшая аромат вчерашней похлебки, в которой плавали обглоданные кости.
– Заждался, псина? Несу, несу…
Пес атаковал миску. Дагерта с улыбкой глядела, как насыщается черный зверь.
Кринаш прав: собака во дворе нужна. И пса они завели хорошего: чуткого, в меру злого, а главное, понимающего, что такое дети. Когда Нурнаш удрал из-под присмотра Недотепки и полез знакомиться с «собаченькой», пес покорно снес все выходки ребенка. Даже когда малыш вытаскивал из спутанной шерсти колючки репейника – рычал, но терпел.
Да, с собакой им повезло. Вот только хотелось бы получить ее из других рук!
Хозяйка постоялого двора помрачнела, вспомнив грузную фигуру, седые растрепанные волосы, злой взгляд из-под капюшона плаща и пронзительный голос, повествующий о горькой участи одинокой старухи, о больной спине и о том, какие неотзывчивые мерзавцы живут на этом отвратительном свете.
Зачем опять заявилась старая ведьма? Если б не Кринаш, Дагерта заперлась бы в доме, оставив на крыльце кабаний окорок или пару старых сапог – пусть берет, лишь бы убралась поскорее! Но Кринаш не верит, что Гульда может всерьез навредить. Эта жуткая старуха его попросту забавляет.
Несколько дней назад Гульда притащилась на постоялый двор, волоча на веревке огрызающегося черного пса. Голосом, который наверняка было слышно на другом берегу, она жаловалась на жестокую судьбину, разлучающую ее с единственным другом. Вот это благородное животное она своими руками вскормила со щенячьего возраста. Пес охранял и защищал беспомощную старушку. А теперь злая нужда заставляет продать того, кто ей как сын родной!
«Сын родной» прижимал уши, скалил по-волчьи белые клыки и выразительно глядел на старухино горло. Но не пытался укусить. Может, Гульда и не такая уж сильная чародейка, но свести собаку с чьего-то двора у нее хватило умения. Правда, упирался пес так, словно его вели на живодерню. Кринашу пришлось помочь бабке затащить его во двор.
А уж цену заломила – будто за корову! Кринаш, которому пес понравился, торговался как демон и сбил цену. Сбил бы и ниже, да хитрая старуха сообщила, что ее питомца зовут Хватом. Кринашу понравилась мысль назвать пса кличкой атамана, что разбойничал в здешних лесах. Он подобрел и заплатил старухе больше, чем собирался вначале…
Забрав опустевшую миску, Дагерта потрепала Хвата по загривку и пошла прочь. Некогда здесь торчать, у хозяйки столько дел с утра!