Одиннадцатый легион - Юрин Денис Юрьевич. Страница 6

– Интересно только, для чего, если Лес от племен уже очистили?

– От них-то да, еще годков пятьдесят назад, да токо не они одни кровь-то портят. Амазонии те по Лесу до сих пор бродят, не переловить их зараз, сколь ни пытались.

– Курвы, мать их… – озлобленно прорычал Щуплый.

– Да к тому ж границу-то охранять надо, народец в Кодвусе бандюжный, все время наведывается. Раньше грабить ходили, а тепереча все больше торговать желают, да токмо вот беда, налогов в казну платить не хотют… как это по-вашему, по-ученому… контрабанда. Королевские людишки дороги да равнины перекрыли, таможенные посты поставили, ну те, значит, сразу сюда, через Лес поперли. Вот и ловим их, грешных, бандистов, стал быть… Коль они мирно, то бишь без драки, ловятся, обратно выпихиваем, а коль за луки да ножи хватаются, так вяжем и королевским сдаем. Договорчик об этом тоже имеется.

– Ага, так, стало быть, выдаете, а кто меня только сейчас уверял, что вам до меня дела нет, что могу куда угодно пойти?

– А ты не кипятись, я мужик темный, сам того договорчика не читал, да вообще, если честно, грамоте не обучен. Только одно знаю, мы тех ловим, кто сюда прется, а кто тудать, так то не наша забота. Пущай об этом у кодвусовских голова болит. Да и Богорт, старшой наш, указ дал, имперцев не трогать, а, наоборот, им всяко помогать да к нему на главную заставу для разговора препроваживать.

– А после беседы знакомство с батогом да шибеницей случайно не предусмотрено?!

– Не-а, не боись, мы народ простой, такой ерундой не тешимся, да и до королевских войн нам дела тоже нет, мы Лес охраняем. Зачем ваш брат Богорту понадобился и шо это за разговор такой, не спрашивай – все едино не знаю, да токмо со вчерашнего дня уж целая дюжина беглых имперцев по заставе шарахается, надоели, аж жуть… Ну шо, посидели, отдохнули, лясы поточили, пора и в путь.

– Погоди, я же вроде бы еще и не согласился с вами идти.

– А куда деться-то? Не хочешь – не иди, да только самому тебе из Леса не выбраться. Вон сам-то два дня по болотам плутал, а далеко ушел? Вон за той опушкой как раз поле начинается, где вам рога обломали… Одному тебе никак не можно: или в болоте утопнешь, или звери пожрут, так не артачьси, выбора у тебя все равно нету.

«Этот наполовину одичавший охотник действительно прав, одному не выйти, не добраться до границы, – подумал Дарк, – к тому же согреться у костра и отоспаться за надежным частоколом лесной заставы абсолютно не помешало бы».

– Ну что ж, ты прав, – сказал он уже вслух, – посмотрим, что за разговор ко мне у твоего Старшого.

До заставы, точнее, Лагеря Лесного Братства добрались быстро, еще до захода солнца, хотя путь был усеян не розами, а колючками, репейниками и прочей липучей растительностью. Порою группе приходилось пробираться через густые заросли кустарника, рвущего одежду и раздирающего в кровь лицо. Если еще в самом начале пути Дарк пытался запомнить дорогу к лагерю, то буквально через полчаса отказался от этого неблагодарного занятия. Они то петляли по оврагам, то ходили кругами по одному и тому же месту, а порою казалось, что группа идет в обратную сторону. «Наверное, они боятся, что я запомню дорогу, поэтому специально сбивают с толку… – думал Дарк. – …А если облегчить всем жизнь и честно признаться, что, несмотря на все мои познания в военной топографии, я окончательно запутался, тогда можно будет прямиком пойти на заставу, не наматывая бессмысленные версты». Немного погодя Дарк понял, насколько абсурдными были его предположения.

Большую часть пути они шли в абсолютном молчании, держась друг за другом след в след. Охотники общались между собой исключительно жестами, боясь нарушить священную тишину Леса. Это походило на какой-то причудливый язык пантомимы, так, например, когда Щуплый, идущий впереди, поднимал руку с открытой ладонью и держал ее вертикально, это означало «тише, дурни, дайте вслушаться», а когда рука горизонтально опускалась ладонью вниз – «лягте на землю и заткнитесь». Но самое худшее, когда выставлялась рука со сжатым кулаком и большим пальцем по направлению к земле, а затем разжималось определенное количество пальцев, например два. Такой знак предупреждал: «Опасность, впереди двое чужих».

Щуплый проделал это только однажды, и они с Кудрявым тут же упали на землю. Охотник прижался вплотную к Дарку и накрыл его сверху полами своего маскировочного плаща. Через минуту послышался легкий хруст сучьев, и на поляне показались две амазонки, плавно передвигающиеся пружинистой кошачьей походкой. Держа луки наготове, то есть уже со взведенной тетивой и наложенной на седловину стрелой, они медленно шли, прислушиваясь к тишине и внимательно осматриваясь по сторонам. Сомнений быть не могло: если их чуткие уши уловят хотя бы малейший шорох или глаза заметят какое-либо подобие движения, то они моментально выстрелят, а уж потом будут разбираться, кто или что это было. Путников не заметили, девицы легко закинули луки за спину и пошли дальше по своим делам. Чуть погодя продолжили путь и охотники. Дарку было интересно это происшествие, и он пытался расспросить Кудрявого, но тот, видно, исчерпал запас красноречия на этот день, ответил очень сжато и уклончиво: «Хотя у нас с ними щас мир, но встречаться неохота, мало ли шо кому примерещится…» «Ага, бывали случаи, – добавил шепотом Щуплый, – ей примерещится, шо ты за лук схватился, а потом твои кости, могет быть, через годик-другой в овраге найдут. Зверье так обгложет, шо и не поймет никто, отчегось ты копыта отбросил». Разговор был исчерпан, да и что тут можно было добавить? Лес опасен, и кто хочет выжить, должен соблюдать осторожность.

Перед самой заставой путники натолкнулись на большой отряд охотников. Судя по состоянию одежды, было видно, что группа возвращалась из продолжительного рейда, большая часть которого прошла по болотистой местности. Присоединившись к отряду, можно было уже не прятаться и громко разговаривать, чем и занялись его спутники. Дюжина вооруженных мужчин – большой отряд по меркам лесной жизни, напасть на них никто не осмелился бы. Вскоре вышли на широкую лесную тропу. Как пояснили охотники, такие «большаки» в лесу соединяют между собой заставы и основные торговые пути, по ним перевозят припасы, товары на продажу и прочие крупные грузы, сопровождаемые всегда большой охраной. Движение здесь было крайне редким, и в одиночку на большаке появляться не рекомендовалось.

Уже перед самыми спасительными воротами Лагеря с Дарком поравнялся Кудрявый и дал знак остановиться. После того, как их обогнал последний охотник, попутчик заговорил: «Слышь, служивый, не знаю, как сложится у тебя разговор с Богортом, но вот те добрый совет. Если в Кодвус один пойдешь, смени одежу. Мне щас кум рассказал, они на обходе были, овраг нашли, а в овраге том десяток мертвых имперцев свалено. Раны рубленые да от стрел. Дело явно амазоний».

Несмотря на уединенность и, как следствие, техническую отсталость жизни лесного люда, в большинстве своем состоявшего из проведших в Лесу всю свою жизнь охотников да беглых крестьян, Лагерь был построен на славу. Даже самый придирчивый имперский инженер был бы удивлен изобретательности и прагматичности расчетов строителей. Имея под рукой лишь дерево, им удалось соорудить воистину чудо военно-лесной архитектуры. Со всех сторон лагерь был окружен двумя рядами высокого частокола, через каждые двести футов были установлены крытые стрелковые башни. Частокол окружен широким рвом. Перед воротами – небольшая сторожевая башня, используемая для защиты подъемного механизма перекидного моста. По внешнему периметру укрепления разбросаны смотровые посты, с которых отлично просматривалась местность перед заставой.

Внутреннее устройство лагеря ничем не отличалось от обычного поселения: деревянные домики с навесами, огромный общинный амбар, кузня, торговые ряды и двухэтажный терем старосты. Да… у присутствующего здесь вполне могло сложиться впечатление, что он находится в обычном большом поселке. Лубочную картину мирной деревенской жизни портил лишь вид людей, снующих между домами. Хотя в Лагере было много женщин, а под ногами то и дело сновала грязная полуголая детвора, большинство все равно составляли мужчины, и их нельзя было назвать мирными пахарями. Почти у каждого за спиной висел лук, а к поясу была привязана палица или длинный охотничий нож, получивший в простонародье красноречивое название «пыряло». В толпе резко выделялись стражники, одетые в усиленную кожаную броню, обшитую сверху стальными шипастыми пластинами.