Квози - Фостер Алан Дин. Страница 71

Но он не утонул. Услужливая память Чада тут же напомнила ему, что он сам вытащил пришельца для того, чтобы теперь он стоял здесь.

Вот он. Уши опущены, на огромных ногах — дорогие сандалии. Бригады телевизионщиков снимали его со всех сторон, сопровождая кадры торопливыми комментариями. Весь мир увидит его. В конце концов, не каждый день случается посвящение в Семерку.

Когда церемония закончилась, Чад, прихрамывая, направился вперед, чтобы вместе с огромной толпой поздравить Квози. Он ощущал на себе взгляды, слышал шепот; люди его узнавали. Отступая назад, они быстро расчистили ему путь. Да, в известности была несомненная выгода.

Разговаривающий-на-Бегу, облаченный по столь торжественному поводу в самые пышные одежды, наклонился к старому другу и тепло похлопал его по плечу. Слабыми уже ушами он все же проделал жест приветствия. На него были направлены сотни камер.

Только после того, как спала первая волна внимания, а журналисты стали разбредаться по округе, Разговаривающий прошептал Чаду на ухо:

— Теперь, когда с этой ерундой покончено, ты должен немного посидеть со мной, — его голос был по-прежнему слабым и тонким.

— Кажется, это дело слегка затянули, не так ли? — боковым зрением Чад видел двух премьеров Президента, как-то нелепо выстроившихся в ряд в ожидании того момента, когда Глава Старейшин пожмет им руки.

— Приходи завтра, — шепнул Разговаривающий старинному другу. — Мы отправимся в путешествие, я хочу посмотреть на старую реку.

— Поехать к святыне? — удивился Чад.

— Нет. Там слишком много туристов. Мы пойдем вверх по течению, туда, где был наш лагерь.

— Ну что ж, затея как будто неплоха. Меняется мир, цивилизации рождаются и умирают, а Природа остается такой же, как и была. Она-то знает, как распорядиться своим временем. Да вот, боюсь, она и мое все прихватила.

— Как и мое.

Они расстались. Чад пообещал вернуться на следующий день.

Несколько дней они наслаждались прохладными рассветами и жаркими горными полднями. Толпы людей суетились в их отсутствие, но эти двое все же умудрялись выкраивать время, чтобы посидеть на берегу реки, предаваясь воспоминаниям.

Незаметно подкрался закат последнего дня их каникул; настало время для Чада усесться в собственный самолет и отправиться в Лос-Анджелес; а для Разговаривающего-на-Бегу — приступить к своим новым обязанностям в ля Паз. Сантименты не омрачили их расставания. Для этого они были слишком стары и слишком мудры.

— Неплохо мы провели время, правда, Чад? — вздохнул Разговаривающий.

— Как ни странно, да.

— Если бы только первые Старейшины могли увидеть, как изменился мир! Уверен, они бы пожалели о таком пустячке, как смерть.

Чад забылся на минуту и мечтательно улыбнулся, но затем быстро вернулся к реальности.

— Ну что ж, пора прощаться. Я уверен, тобой будут гордиться. — Они пожали друг другу руки и Разговаривающий качнул ушами. Рукопожатие слегка затянулось, и Чад нахмурился:

— Что-нибудь еще?

Казалось, Разговаривающий-на-Бегу на секунду задумался, а потом твердо произнес:

— Нет. Больше ничего. Прощай. Приезжай к нам на юг, если сможешь.

— Конечно, обещаю.

Разговаривающий смотрел вслед другу, уходившему вдаль по коридору. Как будто повинуясь мысленному зову, за пультом управления материализовался молодой шофер. Он помог старику забраться вовнутрь и рванул с места, увозя с собой щемящие сердце воспоминания.

Разговаривающий-на-Бегу тоже повернулся, но обнаружил, что его собственной путь прегражден креслом-каталкой. Эта маленькая аккуратная штучка была напичкана электроникой. А иначе и быть не могло, ведь ее владелец Смотрящий-на-Карты уже давно не мог ходить. В тусклом свете коридора новый Глава Старейшин прищурился. Затем он низко наклонил уши и закрыл глаза, явив тем самым древнейшую позу полной беспомощности. От внезапно нахлынувшей радости его голос задрожал:

— Для меня огромная честь видеть тебя, мой дальний родич.

— Открой свои глаза, — голос говорившего был так тонок, что даже другой Квози с трудом его воспринимал. — Я стараюсь не пропускать церемоний.

Разговаривающий-на-Бегу поднял уши, и теперь они горделиво смотрели прямо вверх.

— Какую услугу я могу оказать тебе?

— Поговори со мной немного. Раньше были дороги мои дни. Теперь бесценны мои минуты.

Хотя разговор шел о пустяках, Разговаривающий понимал, что будет помнить его до конца своих дней. Постепенно осмелев, он задал тот вопрос, который мучил его всю жизнь.

— Ты мог бы стать Главой. Ты окружен всеобщим вниманием, и все же ты неизменно отказываешься от этого поста, предпочитая его размышлениям в одиночестве. Младшее поколение, те, кто мог бы тебя боготворить, живут, в большинстве своем, ничего не подозревая о самом твоем существовании. Почему?

Кресло тихонько скрипнуло, когда его хозяин обернулся и посмотрел на голую стену. Сейчас это место было в строительных лесах. Вскоре сюда должны были установить копию огромной статуи, которая когда-то возвышалась здесь, окруженная фонтанами и цветниками. Молчание затянулось, и Разговаривающий начал опасаться, что его собеседник просто заснул.

Тем не менее Смотрящий не спал, а лишь погрузился в молчаливую задумчивость.

— Я не принимаю столь высокую честь, поскольку я ее не заслуживаю.

— Достопочтенный Старейшина, признаюсь, я об этом другого мнения.

— Думай, что хочешь. Не ты первый, — его старые глаза пристально вглядывались в глаза Разговаривающего, будто ища в них что-то. — Как могу я принять столь высокую честь, я, убивший однажды своего собрата?

— На то были свои причины. Вы чисты. — Разговаривающий-на-Бегу слышал эту историю, но судить о ней не брался.

Затянувшаяся вновь пауза была прервана хрипловатым бормотанием:

— Возможно. Но у меня тоже есть вопросы. Ответь на один из них. Старейший, как ты думаешь, какой будет реакция Квозинии, когда по прошествии шести-семи поколений прилетит корабль с Шираза, и смешанная команда расскажет об успехе колонии?

— Не имею ни малейшего понятия.

— Подумай. Но не тяни с ответом. Помни, мои минуты быстротечны.

— Это всего лишь моя надежда, но я хочу верить, что там их примут столь же радушно, сколь и нас приняли люди.

— Хочу верить и я. Я должен в это верить. — Глубокий вздох заполнил коридор, и на мгновение Разговаривающий испугался. Но голос зазвучал снова: — Иногда мне кажется, что разум, в отличие от удачи, ничего не стоит. Прекрасно знать, что мы не одни, даже если наши потенциальные друзья — варвары и убийцы.

— Да, двух мнений здесь быть не может, — признал Разговаривающий, — но в этом может быть и польза. Об этом много спорили и размышляли и на ученых советах, и среди Глав Нор. Там, где могут жить люди, могут жить и другие существа, может быть менее сговорчивые и более воинственные. Такое легко можно представить.

— Да, те корабли с колонистами, что отправились на Квозинию, могли столкнуться с врагами. А с их аргументами я знаком.

— Со временем мы все узнаем. Но сейчас мы ничего не можем поделать, даже если станет известно, что они живы. Пока мы не можем воевать. Но у нас есть друзья, которые смогут защитить нас.

— Это спорный вопрос, — донесся шепот. — А захотят ли они?

— Я говорю, основываясь только на собственной жизни и на личном опыте. Я уверен, что они захотят.

Ухо его одобрительно качнулось, но движение было столь ускользающе и мимолетно, что Разговаривающий-на-Бегу не мог бы сказать с уверенностью, действительно ли он его видел, или ему это показалось.

— Но дело того стоило. Все, что случилось, и даже то, как это случилось. Попадись другой человек, отреагируй он по-другому, и судьба Шираза могла бы стать трагичной. До сих пор этот мир принадлежит людям, хотя положение наше сейчас прочнее, чем когда бы то ни было. Самое лучшее — это позволять им думать, что они полностью контролируют положение. Их примитивная гордость требует этого. Они не могут взаимодействовать, пока не уверятся, что они — хозяева. Так тому и быть. Мы через это уже прошли. Важен лишь результат.