Поющие Вечности - Глушановский Алексей Алексеевич. Страница 3

Главным правилом жизни в непоправимо изменившейся реальности стало – не стоять на пути у Фейри, что бы они не делали, и чем бы не занимались. Не соваться в Феерию, – каким бы завлекательным и драгоценным ни было то, что оттуда можно вынести.

Но даже этого как, оказалось, было недостаточно. Эти законы – оплаченные кровью многих и многих, не могли спасти замершее на краю пропасти человечество, но лишь ненадолго отсрочить неизбежную агонию. Слишком много безжалостных и могущественных пришельцев проходило через человеческие города и поселки, слишком легко и невозбранно рушили они то, что создавалось годами и требовало многих и многих усилий для своего восстановления. Скорость, с которой разрушалась инфраструктура человечества, сложная и тонкая вязь связей, соединяющая отдельных людей в цельное общество, превышала все имеющиеся возможности восстановления.

Распад, и как следствие медленная и мучительная гибель, откат к феодализму, первобытно общинному обществу, и далее – к полной анархии, с утратой всех научных и социальных достижений казался неизбежным.

И тогдато и появились Барды. Точнее не появились. Большинство людей, впоследствии получивших это название, были рождены задолго до самых первых контактов с Феерией. В этот момент, они всего лишь были обнаружены. Вначале они были вычислены службой безопасности.

Какойто неизвестный гений аналитики в недрах спецслужб обратил внимание на то, что поведение фейри в некоторых городах и районах существенно отличается от их обычных действий. Обычно проносящиеся по городам и поселкам людей подобно обезумевшему носорогу, снося и уничтожая все на своем пути, в этих местах колдовские создания вели себя… деликатно. Насколько это конечно было возможно для фейри. Надолго задерживаясь, они словно всеми силами старались обуздать свою тягу к уничтожению, одновременно проявляя те качества, которые людьми могли бы быть сочтены положительными.

Вместо охоты на молоденьких девушек и парней – вампиры выпивали исключительно преступников, грабителей и маньяков, иногда даже спасая попавших в неприятности обычных людей. Дети, которых похищали Тилвит Тег, не пропадали бесследно, как это было в других местах, а вскоре, довольные и здоровые возвращались к своим родителям, нередко принося с собой драгоценные подарки. Злые шутки пикси – в других местах почти непременно заканчивающиеся смертью того, кого эти мелкие человекообразные фейри выбирали на роль своей жертвы, в «благополучных» районах приобретали характер невинных розыгрышей.

Разумеется, как только данные закономерности были обнаружены, как только было определено, что они не случайны, все силы спецслужб были сосредоточены на поиске источников подобного благотворного влияния. И они были обнаружены.

Барды. Люди самого разного возраста (самому старшему из обнаруженных Бардов было около восьмидесяти лет, самому младшему – четыре с половиной года). Разных профессий. Разного пола. (Правда количество Бардовмужчин непонятно почему, почти в три раза превышало количество Бардовженщин). Общим у них было только одно. Увлечение какимлибо творчеством.

Ктото из бардов любил рисовать. Ктото занимался художественной вышивкой. Довольно много было кузнецов, особенно специализирующихся на изготовлении предметов художественной ковки и создании реплик старинного холодного оружия и доспехов. Несколько девушектанцовщиц. Имелись писатели, пара скульпторов, один мультипликаторлюбитель и даже нелегальный оружейник, в глубокой тайне в качестве хобби рисовавший чертежи и создававший прототипы легкого стрелкового оружия, кстати, немало заинтересовавшие специалистов из обнаруживших его спецслужб.

Но наибольшее количество Бардов было среди занимавшихся музыкой. Причем, бардов как в новом, так и старом значении этого слова. Люди, пишущие песни, и самостоятельно исполняющие их под гитару или иные музыкальные инструменты, занимали львиную долю среди всех обнаруженных Бардов мира.

Впрочем, творческие наклонности обнаруженных людей были отнюдь не главной причиной проявленного к ним внимания. Так… Скорее – одно из побочных следствий, тем более что никто из них какихлибо успехов на почве своих увлечений так и не добился. Главным было другое.

Фейри. Обычно не замечавшие смертных, относившиеся к людским мечтам, надеждам и желаниям, да, собственно к самим человеческим жизням с полным безразличием, эти создания резко менялись, стоило гденибудь поблизости объявиться Барду.

Нет, Барды не могли приказывать бессмертным. Но… они были единственными, с кем те общались на равных, проявляя заметное уважение, кому не отказывали в беседах, а зачастую и в помощи.

Это дало надежду. Человечество не могло сопротивляться, не могло угрожать или торговаться. Оно могло только просить… Но просьбы, высказанные устами Бардов, редко встречали отказ.

Собственно, причины, такого к ним отношения, так и оставались непонятны. Ну право, не считать же достойной платой за покой и безопасность городов и областей, пару безголосых песен исполненных под нестройный перебор гитарных струн (далеко не все из Бардов обладали хорошим голосом, или хотя бы болееменее отточенной техникой игры), или корявую картинку тут же намалеванную бесталанным художником, или даже быстро вылепленную из глины кривобокую статуэтку…

Любой ценитель, любой искусствовед или критик, без всяких сомнений отправил бы подобные «творения» в мусорную корзину. Меломан зажал бы себе уши, чтобы не слушать плохо рифмованные и частенько фальшивящие, откровенно любительские песни и не сбивать себе слух. Но… Для фейри, – великолепных, прекрасных, могущественных фейри, чьи песни могли зачаровывать, порождая безумие или счастье, исцелять и убивать, картины которых казались более живыми, чем позировавшие им натурщики, чьи танцы завораживали, а скульптуры, созданные их руками могли оживать, – этого, как ни странно, было достаточно.

Они слушали песни, внимательно рассматривали картины, оглаживали неловкие, кривобокие статуэтки, – и отходили. Сдвигались. Освобождали место, позволяя людям хоть както существовать, выживать, сохранять свою культуру. И благословлять Бардов, благодаря которым они получили такую возможность.

Разумеется, подобное полезное свойство, не могло пройти мимо взглядов и цепких рук людей, находящихся на вершине властной или денежной пирамид. Бардов начали старательно «прибирать к рукам». И немедленно, по этим самым рукам получили, весьма и весьма болезненным образом.

Барды были готовы помогать своим сородичам в просьбах защитить от произвола, спасти, излечить, избавить от разгулявшейся нечисти. В этих вопросах они не отказывали почти никогда. Но просьбы, выходящие за пределы довольно четко очерченного круга «гуманитарных», «общечеловеческих» проблем связанных с взаимодействием с фейри, понимание у них встречали редко. Очень редко. Попытки же тем или иным образом надавить на Бардов, встречали чрезвычайно жесткое противодействие со стороны тех самых, постоянно окружающих их фейри, мигом забывавших о всех договорах, «деликатности» и человеколюбии.

Самые изящные операции, самые тонкие интриги, направленные на мягкое внушение комулибо из «общающихся с нечистью» нужных идей и мыслей, не говоря уже о какомлибо более прямом воздействии, неизменно заканчивались жуткой смертью всех принимавших участие в этой затее, начиная от предложившего идею и заканчивая последним исполнителем. Фейри не пытались каклибо воздействовать на свободу воли своих «игрушек» как иногда еще именовали Бардов, но так же и не позволяли на них влиять людям.

Еще одной проблемой было малое количество самих Бардов. Их было мало. Очень мало. Им физически не хватало времени, чтобы успеть всюду, где открывались новые сиды, чтобы «успокоить» разгулявшихся фейри. Не говоря уж о том, чтобы на постоянной основе прикрывать какиелибо места и города кроме самых крупных, от периодически «шалящих» бессмертных. Сложилось хрупкое равновесие. Люди могли жить своей жизнью, не очень отвлекаясь на проделки фейри, а фейри, в свою очередь, не сильно буянили, периодически «успокаиваемые» метающимися по всему земному шару немногочисленными бардами. Вот только что дать Бардам взамен, что им надо, и чем их можно в случае нужды прижать или купить – человечество так и не знало. И это тревожило. Очень тревожило, ведь психика Бардов, и так не отличающаяся особой стабильностью в результате их непрестанного контакта с бессмертными менялась. Сильно менялась.