Поющие Вечности - Глушановский Алексей Алексеевич. Страница 60

И, хотя, разумом он понимал, что не все так гладко, и с вернувшимся ощущением Чистоты, он, весьма вероятно, вновь получил уязвимость к Грязи, что было смертельно опасно для находящегося на войне солдата, не радоваться он не мог. А еще, доступная ему Сила – увеличилась! Здесь бард не мог ошибаться. По уровню Силы, ему, конечно все еще было очень далеко даже до самого слабого фейри, но вот среди людей… Сейчас имеющаяся в его распоряжении Сила могла позволить ему отнюдь не только слабенькие фокусы с собственным голосом для построения едва держащихся от конструкций управления, могущих быть сброшенными небольшим усилием воли, но и чтонибудь более серьезное.

Но самое главное, вызвавшее у Артура особенную радость, заключалось не в этом. Несмотря на возвращение его сил Барда, жажда жизни, полученная им при попадание в это тело не уменьшилась. Наоборот, каждый вдох, каждое прикосновение, словно расцвели для него новыми красками. И пусть шла война, пусть болели полученные им раны, но он был живой! Он мог вдыхать пахнущий лекарствами воздух госпиталя, он мог ощущать прикосновения влюбленной в него девушки, он мог ЖИТЬ!!! Жить, несмотря ни на что, и радоваться своей жизни.

Это было шоком. И именно в этот момент, гдето невдалеке раздались беспорядочные выстрелы, затрещал, и умолк, словно подавившись, пулемет, послышался странный тяжелый гул и крики.

И смысл этих криков был страшен. – Немцы. Немцы прорвались!

Удивительно, на что способен человеческий организм при приближении реальной опасности. Еще совсем недавно едва способный шевелиться изза сильнейшего головокружения и боли в распоротой скользнувшим вдоль тела осколком спине, сейчас Артур, и думать забыл о своих травмах. Пока спешно организованная силами охраны оборона сдерживала противника, шла спешная эвакуация госпиталя. И надо было успеть. Обязательно надо!

Сила годится для управления людьми? Самое главное, что она позволяет усилить мускулы, для переноски раненых в подогнанные грузовики. Чистота помогает повысить моральный дух людей? Дух бойцов знающих, что находится за их спинами, в повышении не нуждался.

Но зато, ударные дозы Чистоты позволяли ослабить боль от ран, испытываемую переносимыми Артуром пациентами госпиталя. А главное, позволяли самому Барду действовать, игнорируя протесты израненного тела.

Человек, с такой контузией и ранами и шевелитьсято не должен? Ему положено самому лежать вместе с пострадавшими, а не рваться на передовую, прикрывать отход госпитальных машин вместе с охранным подразделением? – Значит, я не человек. Ты же видишь, со мной все в порядке. А кровь это ерунда, – чутьчуть разошелся шов. До свадьбы заживет… До какой свадьбы? Конечно до нашей! Давай скорее, вон, уже машина отходит и доктор тебе машет…

И все таки, они чутьчуть не успели. Последний грузовик, в кузове которого находилась Станислава, с тревогой смотрящая на остающегося Артура, только начал отъезжать от лагеря, когда, сминая невысокие деревца, на госпитальную поляну выкатился легкий танк с немецкими крестами на башне.

Презрительно игнорируя стоящих рядом коекак вооруженных солдат, он повел башней, выцеливая удирающий грузовик… Время словно остановилось для Барда. Еще немного, и будет поздно. Ствол пушки плюнет смертоносным огнем в беззащитную машину, и для находящихся в ней людей, в том числе – одной хорошей, веселой девчушки все будет кончено. А он… а что он мог сделать? Винтовка с пятью патронами, – совершенно неподходящее оружие против бронетехники. А у него нет даже гранат…

Или всё же может? Глубоко в душе мягко шевельнулась еще одна Сила. Сила, полученная совсем недавно, и большую часть времени напрочь Артуром игнорируемая. Игнорируемая настолько тщательно, что он о ней даже не помнил. Слишком бесполезна, и даже не столько бесполезна, сколько прямо вредна она была для обретшего её Барда. Однако именно сейчас она могла быть полезна. Очень даже полезна. Вот только… Умирать не хотелось.

Просто распрозверски не хотелось. Тем более от Грязи. Особенно, от Грязи изза убийства фашистов, которые собирались расстрелять беззащитный грузовик с ранеными и медперсоналом. Но другого выхода Артур опять не видел. Хотя… В этих странных испытаниях, он ставит свою жизнь на кон уже не первый раз. Может быть, ему опять удастся какимто чудом выкрутиться? А если и нет… В концеконцов. ему не впервой, – мрачно улыбнулся Артур, выкрикивая заветное слово.

– УМРИ! – Короткий окликприказ. Остатки Силы, обернутая ненавистью, и заключающие в себе Безумие, – именно так решил назвать Артур ту странную энергию, что изредка ощущал в себе после воскрешения. Ощущал, – и старался игнорировать.

Безумие, – потому что предвидеть результат её воздействия он не мог. Безумие, – потому что в болееменее нормальном эмоциональном состоянии он её просто не ощущал, быстро забывая даже о самом факте её существования.

Безумие, потому что каждый раз, когда он вспоминал о ней, и пробовал экспериментировать, результаты были различны. Впрочем, ничем хорошим для тех предметов, над которыми он ставил свои эксперименты, они не кончалось. И этого сейчас было достаточно.

– «Умри». – Не самый разумный приказ по отношению к изначально неживому танку. Впрочем, Безумию подобная неточность не помешала. Стальные контуры угловатой немецкой машины, словно пошли волной, сглаживаясь и оплывая. Бодро поднятая пушка бессильно обвисла и, изогнувшись дугой, уперлась дульным срезом в землю. Да и весь танк както сдулся, будто сделанный не из качественной немецкой стали, а из плохонькой резины, в которой какойто шутник проколол небольшую дырочку, выпуская накачанный воздух.

Впрочем, на этом метаморфозы злосчастной бронетехники не прекратились. Внезапно, танк вновь стал надуваться, словно тот же шутник, испугавшись своей проделки, заклеил проделанную им дыру и подключил его к мощному компрессору, а затем – лопнул, как перекачанный воздухом воздушный шарик. И только в этот момент, Артур догадался, что наблюдаемое им явление было взрывом боекомплекта.

Он еще успел заметить медленно приближающийся к нему, словно в замедленной съемке, кусок брони и порадоваться тому, что погибнет быстро и почти безболезненно, разорванный на части близким взрывом, а не загибаясь от Шока Грязи, как резко сократившаяся Цепь буквально вышвырнула его из обреченного на гибель тела.

* * *

– На асфальте заплёванных улиц,

– В лабиринте больших городов,

– Мы стояли, мы снова вернулись,

– Наши знания, честь и любовь…

И новый, уже привычный полет. Незнакомый подъезд какогото многоэтажного дома. Шум криков и ударов, доносящийся сверху. Заслышав шаги, снизу, Артур, привычно и както очень ловко, отступил в тень, стараясь быть как можно более незаметным. Странно, но это у него получилось.

– Ты уверен? – По лестнице поднимались трое, совершенно не обращая внимания на укрывшегося в тени барда. Черная одежда, напоминающая укороченные с подола подрясники священнослужителей, перевязь с ремнями, высокие сапоги… – До боли знакомое облачение боевиковкрестоносцев.

– Абсолютно. – Голос, человека, ответившего на заданный вопрос, на удивление был знаком тоже. Славик. Тот самый пристрастившийся к «Эльфийской Пыли» «крестоносец», которого он разоблачил перед своим последним уходом в Феерию.

От изумления встречи в этом бреду со знакомым человеком, Артур неловко шелохнулся. Тихий шорох, раздавшийся из малоосвещенного угла, заставил крестоносцев на мгновение приостановиться. Впрочем, внимательно вглядевшись в угол, где находился бард, они почемуто совершенно не обратили на него внимания, и, дружно переглянувшись, продолжили подниматься по лестнице.

– Учти, если ошибся, то отвечать будешь перед его святейшеством! – Продолжил начатую речь находящийся слева от Славы высокий пожилой крестоносец, оглаживая почти полностью седую бороду на своем лице. – Отец Афанасий и сама Пресветлая очень не одобряют пустых погромов совершенных по «ошибке». – Буквально цедя каждое слово произнес он.