Между-Мир - Фостер Алан Дин. Страница 27

— Эта планета является как бы коктейлем новых форм, необычных молекулярных комбинаций, комбинаций белков, — продолжала Логан. — Здесь есть структуры местных нуклеиновых кислот, которые не поддаются общепринятой, традиционной классификации. И мы изучили только часть этого Дерева, почти не коснувшись его поверхности. Но когда мы начнем копать глубже, я уверена, мы найдем…

Кохома жестом приказал ей замолчать.

— Я думаю, скоро что-то произойдет.

Они приближались к коричневой стене, такой громадной, что не приходилось сомневаться в ее органическом происхождении. Конечно, ничто столь огромное не могло быть кем-то построено.

Люди шли мимо и огни факелов освещали темно-коричневую кору дерева.

Кора была метровой толщины.

— Ствол, должно быть, метров тридцать толщиной на этом уровне, — прошептала потрясенная Логан. — Интересно, какой же он у основания. — Она повысила голос. — Борн!

Охотник немного отстал от своих братьев и терпеливо подождал, пока великаны догонят его.

— Как вы называете это? — Логан показала на дерево, ствол которого остался уже позади.

— Его настоящее имя утеряно в веках, Тими. Мы называем его Тот-Кто-Хранит, потому что оно хранит в безопасности души тех, кто умер.

— Теперь мне все ясно, — сказала Логан. — Мне было очень интересно, куда вы деваете ваших умерших, потому что вы никогда на спускаетесь на поверхность, на Первый Уровень. И я догадывалась, что вы не совершаете кремации.

Борн выглядел растерянным.

— Кремация? — переспросил он.

— Сжигание тел, — пояснила Логан.

Кто-либо другой из его братьев, Ридер, например, или Сэнд, были бы открыто шокированы, если бы услышали такое. Но голова Борна работала не так, как у его товарищей. Он просто вдумчиво и спокойно рассмотрел этот вопрос.

— Я не-мог и представить такой возможности. Вы что, таким образом избавляетесь от тех, кто меняет место?

— Если ты имеешь в виду, кто умирает, — ответил Кохома, — то да, иногда и так.

— Как странно, — Борн пробормотал скорее для себя, чем для пришельцев. — Мы приходим из другого мира и верим, что нам надо вернуться туда, в Дерево. Я думаю, среди вас есть те, кто не пришел из другого мира и, следовательно, ему некуда возвращаться.

— Я не сумел бы сформулировать это лучше, чем ты, Борн, — признал Кохома.

Они шли в полной тишине еще несколько минут, пока люди не начали расходиться в раненые стороны, образуя нечто вроде круга.

— Мы уже пришли? — тихим голосом спросила Логан.

— Это только одно из мест, — поправил Борн. — Каждый устроится там, где будет чувствовать себя уверенно. — Он посмотрел вверх, рассматривая черные ветки. — Пойдем. Вам будет лучше видно сверху.

Несколько минут они взбирались вверх по лестнице из виноградных лоз и лиан и оказались на ветке, откуда можно было смотреть вниз на широкую часть дерева. Все тесно столпились вокруг глубокой и широкой расщелины между ветками. Слабый свет факелов, которые были защищены от дождя, не позволял с точностью определить ее глубину.

Шаман быстро и тихо пробормотал какие-то слова. Логан и Кохома не могли понять, что он говорил. Собравшиеся люди слушали его с уважительным молчанием. Один из людей, который умер в борьбе с акади, был принесен сюда с умершим фуркотом на больших носилках.

— Значит, они будут похоронены вместе, — прошептала Логан.

Борн внимательно и печально посмотрел на нее, и сильная жалость переполнила его сердце. Бедные великаны! Воздушные корабли и другие чудесные машины были им доступны, но они были лишены удобства фуркота.

Каждый мужчина, каждая женщина владели фуркотом, который приставлялся к ним вскоре после рождения и проходил с ними на протяжении всей их жизни до самой смерти. Борн не мог представить свою жизнь без Руума-Хума.

— Что же случается с теми фуркотами, чьи хозяева умирают до них? — спросил Кохома.

Борн насмешливо посмотрел на него.

— Руума-Хум не может жить без меня, как и я без него, — объяснил он, в то время как великаны внимательно его слушали. — Когда умирает одна половина, кончается и жизнь второй.

— Я никогда и не предполагала такое сильное влияние человека и животного друг на друга, — пробормотала Логан. — Может быть, это некий физический симбиоз, который развился здесь.

Они немного отвлеклись от действий, которые продолжали происходить внизу под ними. Сэнд и Ридер в это время поливали какие-то душистые жидкости на два тела, которые были опущены в расщелину ветки.

— Это что-то вроде священного масла или чего-то еще, — осмелился предположить Кохома.

Но Логан едва услышала его. «Эмфол… погребение вместе двух существ… половина себя…» — Мысли все кружились и кружились в ее голове, не образуя ничего целого и ничего не проясняя.

Фуркоты, изнемогающие без своих умерших хозяев — это она еще могла понять. Но что касается человека, который умирает от тоски по своему животному, здесь Кохома, возможно, был прав, думала Логан. Одна только необходимость физического выживания задержала людей Борна на пути интеллектуального развития. Многие понятия этих людей и их привычки свидетельствовали о расстройстве психики. Одна из мыслей, которая не давала покоя ее мозгу, требовала разъяснения.

— Ты сказал, мужчины и женщины, — прошептала она, устремив взгляд вниз. — Существуют ли сексуальные контакты между фуркотами и людьми? — Борн, казалось, не знал, что ей ответить. — Ты ведь знаешь, — уточнила Логан, — между фуркотами женского и мужского рода, между самцами и самками? Руума-Хум — это самка?

— Я не знаю, — с отсутствующим видом ответил Борн, поглощенный церемонией, которая происходила внизу. — Я никогда не спрашивал.

Казалось, что с его стороны разговор был окончен. Но это еще больше разожгло любопытство Логан и побудило ее продолжать задавать вопросы.

— И фуркот Лостинга. Он женского рода?

— Я не знаю. Иногда мы зовем его «он», иногда «она». Это не имеет значения для фуркота. Фуркот имеет много собратьев, и для него не важен пол.

— Борн, а как ты определяешь, какого рода фуркот: женского или мужского?

— Кто его знает? Да какая разница? — Надоедливые вопросы этой женщины стали раздражать Борна.

— Видел ли кто-нибудь, чтобы фуркоты спаривались? — не отставала Логан.

— Я не видел. Я не могу утверждать, может быть, кто-то и видел. Я никогда не слышал, чтобы об этом говорили, и у меня тоже нет желания об этом говорить.

Неожиданно эта мысль отошла на второй план. Чувствовалось, что сейчас не место и не время обсуждать это. Внимание Логан снова было направлено на то, что происходило внизу.

— А что они сейчас делают, Борн?

На тела, лежащие в расщелине, были навалены листья, чернозем, засохшие ветки и суккуленты.

— Кир, конечно, должен быть надежно защищен от хищников, — произнес Борн.

— Естественно, — одобрительно согласился Кохома, — масла ускоряют биологическое разложение, в то же время делая незаметным запах от продуктов распада.

Они внимательно наблюдали за процедурой погребения. Со всех сторон доносились монотонные звуки, странные и не похожие на песнопение.

Ридер несколько раз провел рукой над доверху наполненной и крепко утрамбованной расщелиной, сделал один поклон, затем повернулся и пошел к другой ветке, которая была немного повыше. Остальные последовали за ним. В эту ночь у братьев Борна было много таких погребений.

Последующая часть погребения стала скучной. Промокшие до костей Кохома и Логан, чтобы согреться, решили использовать факелы, которые горели очень слабо, но не погасали, несмотря на непрекращающийся дождь.

Факелы из медленно горящей сухой древесины были потушены, и затем смешаны с зажигающей пыльцой, которая повсюду была в изобилии. Лист какого-то растения был испещрен дырками и вычищен от мякоти, которой он был наполнен внутри. Таким образом, осталась твердая оболочка сферической формы около тридцати сантиметров в диаметре. Затем сферу надели на верх факела, предварительно проделав в ней маленькую дырку.