Тьма - Кук Глен Чарльз. Страница 24

Дядюшка Дой с весьма напыщенным видом поднимался по склону, пока не оказался шагах в пятидесяти от передовой линии тенеземцев. Там он остановился и громогласно объявил вызов Нарайяну Сингху.

Догадайтесь, кто вышел на поединок? То-то и оно – никто даже не откликнулся. И никому не пришло в голову передать послание в лагерь Обманников.

Дядюшка принялся выкрикивать ритуальные оскорбления, всячески понося Обманников и их союзников. Беда заключалась в том, что ритуал предусматривал перебранку противников, взаимный обмен проклятиями. Но о какой перебранке могла идти речь, когда его слушатели не говорили на нюень бао.

Бедный дядюшка. Он столько лет ждал этого мгновения, неустанно готовился к нему – а каков результат? Все эти ребята видели перед собой не более, чем ополоумевшего старика.

Через некоторое время это дошло и до Доя. Он взбесился по-настоящему. И принялся заново выкликать свои оскорбления, на сей раз по-таглиосски. Некоторые тенеземцы его поняли. Вскоре и до Обманников дошло, о чем речь.

Им услышанное не понравилось.

Я находил это представление весьма забавным. В частности, потому, что оно явно не предусматривалось планами капитана.

Дядюшка продолжал орать.

В лагере Обманщиков низкорослый мессия Душил промолвил, обращаясь к своим приверженцам:

– Отвечать не будем. Мы подождем. Тьма – вот наше время. Оно придет. Тьма приходит всегда.

Он помолчал и спросил:

– Кто этот человек?

– Один из паломников нюень бао, побывавший в Деджагоре, – пояснил коренастый, мерзкого вида малый. Звали этого гада Синдху. Он заявился в Деджагор во время осады, шпионить да вынюхивать в пользу Обманников. А мы-то считали сукина сына мертвым.

Такие, как Сари, умирают, а Синдху и Нарайяны Сингхи продолжают жить. Вот почему я не могу стать религиозным человеком. Разве что правы гунниты, верящие, что существует колесо жизни и в конечном счете каждому воздается по заслугам.

– Он слыл у них знатоком церемоний, кем-то вроде жреца. Женщина из его семьи в конце концов вышла замуж за Знаменосца Черного Отряда.

– Это несколько проясняет дело. Богиня небрежным росчерком пера пишет одну из своих утонченных пьес о смерти.

Он бросил взгляд на Дщерь Ночи. Малышка сидела совершенно недвижно и походила на призрак. Больше, чем когда бы то ни было. Четырехлетняя девочка не должна была, просто не могла выглядеть так.

Кажется, Нарайян Сингх испытывал смутное беспокойство. Он знал, что его богиня порой находит забавной случайную смерть одного из своих самых преданных почитателей, и вовсе не хотел, чтобы она сыграла такого рода шутку с ним.

– Тьма, вот наше время, – повторил Сингх. – Тьма приходит всегда.

Тьма приходит всегда. Это звучало как девиз Кины. Я вновь пригляделся к дочери Госпожи и Костоправа. Очень уж она меня беспокоила – с каждым разом все больше походила на призрак. При виде ее мне хотелось кричать, взывая к Госпоже и Старику.

По существу я чуть ли не мог это сделать. Кажется, я обретал способность чувствовать, даже когда блуждаю с Копченым.

Сместившись в сторону, я приметил, что Могаба воспринимает потуги Доя серьезнее, чем Нарайян Сингх. И то сказать, он помнил дядюшку по былым, не слишком приятным дням.

– Заставьте его умолкнуть, – приказал генерал. – Солдаты пялятся на него вместо того, чтобы следить за противником.

Не дождавшись отклика от Обманников, дядюшка Дой принялся поносить тенеземцев. В его сторону полетело копье. Неуловимым движением Дой выхватил Бледный Жезл и отбил копье в сторону. Отмахнулся, словно от мухи.

– Трусы! – вскричал он. – Предатели! Неужели никто из вас не осмелится ответить на вызов?

Он с презрением повернулся к врагам спиной и неторопливо зашагал к нашим позициям. Как раз за миг до того, как на него обрушился град копий и стрел, дядюшка оказался за пределами досягаемости противника. Ловко это у него получилось, ничего не скажешь. Его уход ничуть не походил на отступление.

24

И тут словно все демоны сорвались с цепи. Загрохотали барабаны. Неуклюжий, необученный, плохо вооруженный, озлобленный сброд с диким завыванием ринулся вверх по склону. Шестьдесят тысяч голодных ободранцев из лагерной обслуги навалились на приспешников Хозяина Теней. Наши солдаты подгоняли их остриями мечей.

Я был озадачен. И растерян. Конечно, капитан был человеком суровым, но я никак не ожидал, что он так, запросто, погонит весь этот сброд на убой. Однако, пораскинув мозгами, я понял, что удивляться особенно нечему. Он всю дорогу твердил солдатам, чтобы тех ребят из обслуги, которые им почему-то нравятся, они гнали из лагеря поганой метлой, да поживей. Вот, стало быть, в чем дело. А парни-то думали, что он не надеется на успех.

Всем этим бедолагам предстояло сложить головы. Но перед тем, как отдать концы, они нанесут тенеземцам некоторый урон и расстроят их ряды. Нам это на руку.

Безжалостно подгоняемая солдатами толпа обрушилась на центр и правый фланг воинства Могабы, смяв передние ряды тенеземцев. Дивизию Ножа атака не затронула.

Пока все внимание было сосредоточено на этом наступлении, отборные подразделения Костоправа оторвались от корпуса Госпожи и устремились к окаймлявшим проход утесам. Конечно, в этих скалах были размещены секреты Могабы, так что там немедленно завязался бой. Следом за атакующей толпой, подталкивая ее вперед, двинулись слоны. Тенеземцам было не до них. По ходу продвижения к вражеским позициям слоны с помощью здоровенных колотушек забивали в землю большущие железные сваи.

Пронзительно взвыли медные тенеземские трубы. Неожиданно – я не мог взять в толк, чего ради – дивизия Ножа тронулась с места и начала спускаться по склону, но не прямо, а чуть наискось, так что в результате этого маневра могла обойти наш правый фланг. Я диву давался, гадая, как его парни ухитрялись сохранять строй среди нагромождения камней.

Теперь мне представилась возможность увидеть один из ставших легендарными приступов ярости Длиннотени.

– Что ты себе позволяешь? – заорал он на Могабу, когда перестал наконец бессвязно реветь да брызгать слюной и взял себя в руки в достаточной степени для того, чтобы выговорить нечто членораздельное. – О чем ты думаешь? Что за дурацкие маневры без моего разрешения! Хотя бы объяснил, зачем ты это затеял?

Длиннотень вопил, топал ногами по деревянной платформе и так яростно цеплялся ногтями за свою маску, что я начал было надеяться: вдруг он ненароком сорвет ее и откроет миру свое так тщательно скрываемое лицо.

– Я понятия не имею, что он затеял, – спокойно ответил Могаба, не обращая внимания на истерику Хозяина Теней.

Облокотившись на ограждение площадки, он следил за продвижением Ножа и выглядел растерянным – каким я его никогда не видел.

– И не надо так шуметь.

Ревун усугубил переполох серией пронзительных воплей.

Длиннотень вновь прорычал что-то невразумительное. Запели таглиосские трубы. Шадаритская кавалерия вылетела из промежутка между дивизиями Старика и устремилась в разрыв, образовавшийся между корпусом Ножа и остальным тенеземским войском. Их маневр выглядел куда менее впечатляющим, чем продвижение воинов Ножа. Всадники даже не пытались делать вид, что поддерживают строй. Нож не обращал на них внимания. Он продолжал свой марш. Могаба – вот уж на него не похоже – был вне себя от злости, потому как понятия не имел, что замыслил Нож.

Длиннотень и Ревун чуть не передрались!

Что за чертовщина?

Неожиданно грохот барабанов возвестил о наступлении передовой дивизии Костоправа. Она направлялась прямо на то место, которое освобождали силы Ножа. Кавалеристы продолжали движение, прикрывая фланг дивизии. А затем стронулась с места и резервная дивизия. Она развернулась вправо и последовала за Ножом. Я наблюдал все это, вытаращив глаза и разинув рот.

Если смотреть со стороны, события на поле боя походили на хорошо поставленный танец, только вот на самом деле никто не понимал, что происходит. Растерянность была всеобщей. А подальше от передовой, скажем, возле наблюдательного пункта Госпожи, люди вообще ничего не знали. Может, у капитана и были какие-то мысли, но сейчас, в стремлении сохранить контроль за обстановкой, он походил на человека, пытающегося бежать в трех направлениях одновременно. Он ведь не имел возможности увидеть общую картину.