Причастие мёртвых - Игнатова Наталья Владимировна. Страница 47

— Господин, — подал голос Франсуа, — вуджоры — это демоны, а не духи? Вы собираетесь драться с демонами?

Для того, кто ничего или почти ничего не знал о сверхъестественном, он уделял слишком много внимания таким тонкостям, как разница между демонами и духами.

— Это духи, — сказал Хасан, — духи, неуязвимые для дайнов и заклинаний. Еще вопросы?

Обычно этот тон у любого отбивал охоту спрашивать. О чем угодно. Хотя бы даже, который час. Но Франсуа, хоть и поежился, как доктор Шерман, когда услышал песнопения Блэкинга, проявил такую же, как Шерман, твердость духа.

— Могу я пойти с вами? — спросил он. — Вам понадобится медик. Вы ведь берете с собой Блэкинга? Он живой, ему нужен врач. И еще, господин, помощь четырехсотлетнего Слуги в любой момент может понадобиться… кому угодно. Я не говорю о вас, особенно, если вы вооружены Паломой, но я уверен, что пригожусь и госпоже Эшиве, и моему хозяину, когда мы найдем его.

Эшива оставалась дома, в таборе, у шайтана на рогах, где угодно, но не в отряде, идущем на ту сторону. Почему они все думали, что она участвует в рейде? И Блэкинг, и Рональд, и сама Эшива, теперь еще и Франсуа.

Вообще, тут было о чем подумать. И если допустить, что Слуга, которому стукнуло четыреста, может быть полезен в бою с вуджорами, то пригодится и вампирша, которой почти двести. В крайнем случае, ей можно будет отрубить голову Паломой. Легенды гласили, что Хас, брат этого клинка, навсегда решал проблемы с вампирами. Возможно, Палома, чисто по-родственному, возьмет на себя часть братниных обязанностей.

Грохот выстрелов, разорвавший тишину тарвудской ночи, был неожиданным и невероятным. Настолько невероятным, что Мартин и Лэа, не сговариваясь кинувшиеся к дверям, в то, что это стрельба не верили до последнего. В Тарвуде нельзя было стрелять. Не потому, что запрещено, а потому, что невозможно.

И даже трупы, которых как-то очень много оказалось на неширокой улочке — она завалена была трупами, в буквальном смысле, Мартин видел такое только на войне — не заставили поверить в то, что этих людей застрелили. Нет. Что угодно: магия… тэшер штез, ну, ничего кроме магии, ладно. Но — магия. Не боек-капсюль-порох — смерть, вылетающая из ствола.

Есть вещи, которых не бывает. Огнестрельное оружие — одна из них.

А для Занозы не бывает магии…

— Что, мать твою, ты сделал?! Что ты устроил?! — Лэа развернулась к Мартину, с размаху толкнула в грудь, — ты, придурок, притащил сюда какую-то стреляющую хреноту?! Дал ее Занозе?! 

Безусловно, так оно и было. Но «стреляющая хренота» не стреляла. Не могла. Боек-капсюль-порох. На Тарвуде это не работает.

Разбираться сейчас некогда. Все потом. Сначала нужно найти Занозу. Хорошо еще, что стража не сбежится на выстрелы. Сочтут пальбу громом среди ясного неба, отзвуком зацепившейся за пик Генри грозы. Но на трупы может случайно наткнуться любой из патрулей, а это ни к чему. Кем бы ни были эти люди, пусть лучше они пропадут бесследно, чем их найдут мертвыми.

Двенадцать тел… уму непостижимо! Двенадцать за какие-то секунды. И все — без голов. С расколотыми черепами. Брызги мозгов и крови по всей мостовой… кокрум! Это же Тарвуд, это Ларенхейд, здесь просто не может быть такого, чтобы подошвы ботинок скользили по крови.

— Что это было?! — требовательно повторила Лэа. — Что ты сделал? Что сюда приволок? Кто еще об этом знает, кроме Занозы?

— Где он? — Мартин озирался, высматривая среди мертвых тел одно, мертвое не полностью. Белые волосы, белая кожа — Заноза бросался бы в глаза, если б был здесь. — Лэа, сожги их! Потом разберемся.

Он пробежал по улице до ближайшей арки, до фонаря, заливающего светом глубокую подворотню. Там, за аркой, двор, и в нем тоже светло. Но подворотня освещена не вся. Если б он был вампиром, голодным и слабым от потери крови, вампиром, боящимся света, и умеющим прятаться в тенях…

— Заноза? — позвал Мартин. Прищурясь, всмотрелся в темноту, меняя форму зрачков, выискивая не столько силуэт или снежно-белую вспышку волос, сколько синеву бешеных глаз, неразличимую обычным зрением.

Для него Заноза выглядел так с самой первой встречи: яркая-яркая синь. Острый осколок льда, отразивший холодное, ясное небо. И сейчас, перестав смотреть как человек, Мартин увидел его сразу, даже прищурился — отраженный небесный свет хлестнул по глазам.

Все. Можно возвращаться к человеческому зрению. Вот он, Заноза. Уже не спрячется. Правда ведь, вампиру не скрыться от демона, если демон захочет его найти.

И он совсем не так впечатляюще выглядит, если смотреть на него обычным взглядом. Бледный, аж серый. Не белый снег, не белый фарфор — серый цвет смерти. Из дыры в груди торчат обломки ребер и острие арбалетного болта. Штезаль… чуть выше, и пробили бы сердце. Вместо двенадцати трупов на улице остался бы один. Белобрысый. И сгорел бы с первыми лучами солнца.

За спиной вспыхнуло пламя, камень лизнули алые отблески, тень Мартина заплясала по стенам. И, отражая огонь, красным вспыхнули глаза упыря. Сверкнули клыки, острые и тонкие. Страшные. На красивом человеческом лице — нечеловеческий и не звериный оскал.

— Все нормально, — сказал Мартин, подходя ближе. — Лэа сожжет трупы. Нам надо отсюда убираться, скоро рассвет. Ты идти можешь?

Мог бы — не сидел бы, забившись в темный угол. Вампир перед рассветом найдет убежище, даже если ему отрежут голову, и он вообще ничего не будет соображать. Занозе, чтоб добраться до таверны, до своего номера, до спасения от солнца, оставалось-то всего ничего. Дойти до конца улицы и пересечь рыночную площадь. Успел бы сто раз, даже если б еле двигался.

— Понятно, — Мартин наклонился к нему, чтоб поднять на руки, — сейчас портал откроем…

И инстинктивно отдернулся от лязгнувших рядом с лицом клыков. Едва успел отскочить от когтей, полоснувших воздух там, где только что была его рука. Длинные когти… Белые. Со следами черного лака на остриях.

— Ты охренел?! — рявкнул Мартин.

— Не тр-рогай меня! — забиться в стену еще сильнее было невозможно, так что Заноза, наверное, решил в нее врасти, или продавить спиной и оказаться внутри дома. — Не прикас-с-сайся!

Ох-хо, ну, если дошло до рычания и шипения, значит, дело и вправду плохо. Где-то на подходе кафарх, а с ним не договоришься.

— Ладно, ладно, — Мартин отошел на пару шагов, — я просто открою портал.

— Тащи его в Москву, — скомандовала Лэа, врываясь под арку с охваченной пламенем улицы. — Ему крови нужна цистерна. С твоих шлюх как раз столько наберется.

Мартин не стал спрашивать, о каких шлюхах речь. Во-первых, понял. Во-вторых, сейчас он точно не собирался давать Лэа повод для скандала. Молча кивнул, достал телефон и набрал Зуэля.

— Привет. Мне нужны все девчонки, которые сейчас не заняты. Предупреди их, что клиент особенный. За особые деньги.

— Прямо сейчас? — уточнил Зуэль.

— Прямо сейчас. 

— Твоя комната всегда свободна, но девушек всего четверо.

— Мит перз… — Мартин выдохнул и все остальные слова произнес про себя, — ок, Зуэль, комната нужна к полудню. В полдень у тебя свободны вообще все.

— И даже больше, — отозвался Зуэль с облегчением в голосе, — в полдень все официантки твои, только скажи. Парни нужны?

Мартин задумался на секунду. Цистерна крови? На цистерну не набиралось даже вместе с официантками, но, может, Лэа преувеличивала? А судя по реакции Занозы на попытку к нему прикоснуться, парней он не одобрит. Ну, просто никак не одобрит.

— Нет. Только девушки. 

— Все будет, Мартин. Приходи. 

Полдень в Москве. Шесть секунд на портал. От трупов на улице остался только пепел — пламя, разожженное Лэа, испепелило все, даже кости. Пепел подхватило предрассветным ветром, и так же взметнулись, закрутились миры в воображении Мартина. Каждая мельчайшая частица — вселенная. Вечная, бесконечная, никак не связанная с другими. Потому что нет никаких других. Каждый мир — единственный.