Грозный отряд - Скалл Люк. Страница 67

Старый варвар повернулся на лошади и осторожно опустился на землю.

— Да, рад познакомиться, — ответил он и обернулся к холму, по которому к ним приближались две дюжины всадников, освещенных красными лучами заходящего солнца. Он кашлянул. — Прежде чем мы продолжим знакомство, полагаю, что должен упомянуть небольшую проблему, которая потребует нашего внимания чертовски скоро…

МРАЧНЫЕ ПРЕДЗНАМЕНОВАНИЯ

Илландрис повернулась к мужчине, лежавшему в постели рядом. Магнар наблюдал за ней из-под полуприкрытых век. Единственным звуком в спальне было только его глубокое дыхание. Снаружи бушевала буря, ветер завывал, словно вселяющий ужас зверь, угрожая сорвать крышу с Великой Резиденции и явить миру их наготу.

— Ты обеспокоен, — заметила она.

Запахи пота, секса и дыма, смешиваясь, создавали довольно приятный аромат. Она прикоснулась к его лицу. Щеки у него гладкие. Многие мужчины-горцы носили бороды, подчеркивая свою мужественность, но Магнар всегда гладко выбрит. Смелый выбор с учетом его молодости, открытое приглашение к насмешке со стороны старших вождей. Казалось, молодой король достаточно уверен в себе, чтобы не придавать этому значения.

— Мне тревожно, — признал он. В его серо-стальных глазах было заметно волнение. — Шаман отозвал Собратьев из Высоких Клыков. Какое право имеет тиран Сонливии требовать такое у нашего лорда-мага?

Илландрис вспомнила, с какой легкостью хрупкий старик развернул магию Шранри против нее. Старшая сестра круга Сердечного Камня, возможно, самая могущественная чародейка в Высоких Клыках, и тем не менее Салазар справился с ней, как с ребенком, причем будучи совершенно обессиленным.

— Не могу сказать, мой король. Поступки лордов-магов понять нелегко. А Шаман предупредил, когда они вернутся?

Магнар покачал головой. Он — красивый мужчина, с сильным носом и крепкой челюстью. Тело худое, но мускулистое, а грудь до сих пор блестит от пота после их недавних занятий любовью. Глядя на него, она почувствовала возбуждение.

— Мы можем остаться без наших священных защитников на неопределенное время, — сказал король. — Я приказал Оргриму выставить дополнительных воинов на северной и южной границах Восточного предела. — Помолчав немного, он вздохнул. — Вражий Молот не обрадовался этому приказу.

— Оргрим понес самые тяжелые потери в Морозной Твердыне, — заметила Илландрис. — Восточный предел больше остальных пострадал в последние годы. Вражий Молот не хочет подвергать опасности со стороны хребта Дьявола свои крупнейшие поселения, расставляя людей на границах.

Король Магнар кивнул.

— Такова была суть его доводов. И все же Восточный предел — это преграда между нашим народом и ужасами, которые скрываются на хребте. Я не могу позволить, чтобы демоны беспрепятственно бродили по другим Пределам. — Порыв завывающего ветра вновь сотряс крышу, и Магнар опять вздохнул. — Я сделал все, что мог, чтобы заслужить уважение со стороны моих вождей. Нелегко предотвращать голод и сдерживать племена, чтобы они не вцепились в глотки друг другу, выполняя в то же время прихоти Шамана. Он иногда прислушивается ко мне, но все же… у меня ощущение, будто я зажат между пещерным медведем и стаей волков. Пытаюсь успокоить первого, в то время как последние так и выискивают любую возможность наброситься на меня.

Илландрис озадачили эти слова.

— Ты правишь по благословению Шамана, кто осмелится тебя свергнуть?

— Кразка Одноглазый и Карн Кровавый Кулак — хотя бы эти двое, для примера. Многие желают трона. Кодекс требует, чтобы все мужчины и женщины клялись в верности королю, — и в то же время там написано, что слабый король должен быть смещен для блага народа.

— И Шаман является верховным судьей в таких вопросах, — мягко произнесла Илландрис.

— Если другой докажет, что он достойнее, Шаман, не колеблясь, заменит меня.

— Как ты заменил Джагара Мудрого?

Магнар кивнул.

— Я не добивался трона. Джагар умирал. Его правление длилось дольше чьего бы то ни было из предыдущих королей. Шаман мог выбрать любого из десяти вождей. — Он поднял глаза к потолку. — И все же из уважения к моему отцу он выбрал меня.

— Из уважения к твоему отцу? — повторила пораженная Илландрис. — Но что он сделал с ним… Шаман больше всего на свете хочет увидеть твоего отца мертвым.

— Да, — ответил Магнар. — Так. Но этот гнев порожден любовью, которую он некогда питал к нему. Отец был почти другом Шаману — единственным другом. Он не ожидал, что лучший воитель даст ему такой ответ, когда восстал Берегунд. И это был настоящий мятеж. Зеленый предел намеревался разорвать Договор и начать гражданскую войну. Реакция Шамана была оправдана.

«Он сжег твою мать заживо», — подумала Илландрис, но мудро придержала язык. Вместо этого она спросила:

— А ты знаешь, где может скрываться твой отец?

Магнар покачал головой.

— В Ничейных землях, наверное. Собратья безуспешно охотились за ним два года. Его товарищ — следопыт, которому нет равных.

Его товарищ. Волк. Человек, который освободил Меч Севера из тюрьмы, был почти так же печально известен, как и сам Бродар Кейн. Жутко обожженный, со свирепым нравом под стать своей доблести — да никто и предположить не мог, что именно он осуществит дерзкий побег. Очевидно, у него в далеком прошлом был долг перед Кейном.

Илландрис видела Волка только один раз, за несколько месяцев до судебного процесса над отцом Магнара. Трудно было поверить в то, что двум горцам удавалось месяцами ускользать от Собратьев, и тем не менее, вспомнив его хмурое, непреклонное лицо, она поняла, что этот человек способен на все.

Такие люди, как Бродар Кейн и Джерек Волк, казалось, могли противостоять даже воле лорда-мага. Эта мысль заставила ее задуматься.

Король все так же смотрел в потолок, и в его поразительных глазах застыло странное выражение. Илландрис решилась пойти на риск. Ей нужно узнать.

— Должно быть, это так тяжело для тебя, — произнесла она осторожно. — То, что случилось с твоим отцом. Что сделали с твоей матерью.

Магнар посмотрел на нее. Его лицо было непроницаемым.

— Ты считаешь меня чудовищем?

Этот вопрос ее поразил. Она смотрела на него с минуту, не зная, что сказать. «Не чудовищем. Мой отец был чудовищем».

— Я не сужу тебя, — осторожно сказала она. — Ты делал то, что было необходимо. Твой отец был виновен. Твоя мать… — Она умолкла, не уверенная в том, как продолжить. Это такая деликатная тема. Она все еще желает его ухаживаний, не так ли? Конечно, желает. Злить его — никакого смысла. И все же…

Он смотрел, как сжигают его мать.

— Моя мать… — произнес Магнар, и она услышала в его голосе боль. — Некоторые поступки короля преследуют его всегда. С этим ничего нельзя было поделать.

Илландрис пристально глядела на него. Она вспомнила, как съеживалась в уголке своей кроватки, прислушиваясь к тем жутким крикам. Больше всего ее приводила в ужас тишина, которая наступала потом, мгновение, когда прекращались те страшные звуки и ее отец уходил из дома в ночь. Те несколько шагов к скорченному телу матери — все равно что по льду замерзшего озера: а вдруг треснет, и тебя поглотит тьма. Однажды так и случилось.

То была беспомощность. То, о чем говорит Магнар, — трусость. Она не смогла удержаться.

— Ты — король, — с презрением выпалила Илландрис. — Ты мог выступить против Шамана. Как ты позволил, чтобы твою мать поглотил огонь?

Лицо Магнара потемнело.

— Ты ничего не знаешь, — гневно сказал он и, встав с кровати, принялся натягивать одежду.

Илландрис поднялась и взяла свое шелковое платье и шаль, которые лежали кучкой на полу.

— А что с Кразкой? — спросила она более спокойно. — Он ведь ее изнасиловал, не так ли? Прежде чем ее привезли в Сердечный Камень. Как ты можешь смотреть на него?

На сей раз Магнар не сдержал гнева. Он схватил Илландрис за волосы сзади и притянул ее лицо к своему. Его глаза полыхали лютой яростью.