Колдовской мир: Трое против колдовского мира. Волшебник колдовского мира. Волшебница колдовского мир - Нортон Андрэ. Страница 59

Не знаю, были ли мертвы поверженные кроганы, но фасы позаботились, чтобы ни они, ни их мохнатые спутники больше уже не поднялись. Утолив свою ярость, они направились к Орсии, которую обступили меченосцы. Один из фасов, наверное, главарь, приблизившись, уже протянул к ней свои отвратительные лапы, чтобы оттащить её за одежду и отдать на растерзание своей гнусной шайке.

Но воин в чёрном замахнулся на него мечом, и фас, отдёрнув лапы, злобно и обиженно заскулил. Ещё один взмах меча у него перед носом — и фас отскочил, скуля ещё громче, зафыркал и заскрежетал зубами, молотя по воздуху лапами и брызгая слюной себе на грудь и на торчащий бочонком живот.

По знаку своего предводителя двое чёрных меченосцев с угрожающим, надменно-презрительным видом двинулись на фасов. Помедлив мгновение-другое, те бросились врассыпную, забегали, подхватили то, что лежало в окрашенной кровью воде, и со своей страшной ношей затрусили по берегу вверх по течению. Их главарь на ходу оборачивался и, стуча себе в грудь, пронзительно вопил.

Моя рука легла на рукоять меча: я увидел, как один из чёрных воинов поднял лёгкое тело Орсии и перекинул его через плечо. Наверное, она была жива.

Я приподнялся, опираясь на валун. Их пятеро… Дать фасам удалиться… пойти за меченосцами вниз по течению… дождаться подходящего момента и…

Вдруг я обнаружил, что не могу двинуться с места!

Я мог встать на ноги, взяться за рукоять меча, повернуть голову, провожая взглядом тех, кто уносил Орсию. Они шли, не таясь и не оглядываясь по сторонам, как идут по своей территории.

Но я словно прирос к месту! Либо это проклятье наслала на меня Лоскита, либо я сам навлёк его на себя. Ведь я принял действительно важное решение — не то что там, выйти из пещеры на поиски воды или пройти мимо глыб-призраков. Решиться на такое — значило бы бросать камни удачи в стену судьбы. Последовав за чёрными меченосцами, чтобы освободить Орсию, я мог оказаться на пути, ведущем туда, где мой меч неотвратимо обагрится кровью Каттеи.

Орсии я обязан жизнью. Чем я обязан Каттее — не выразить словами. Я внутренне разрывался на части и по-прежнему не мог двинуться с места. А чёрные, унося Орсию, уходили всё дальше. Обессиленный, словно получив смертельный удар, опираясь на валун, я смотрел им вслед. Они исчезли из виду, а я всё смотрел на опустевший берег.

Затем с меня словно упали оковы, и я пошёл к месту схватки. На мелководье ещё лежало тело одного из животных, изрубленное и искромсанное, вокруг виднелись и другие следы разыгравшихся здесь кровавых событий. Я нагнулся и зачем-то поднял обломок пики крогана. Вода стекала по древку и по пальцам моей изуродованной правой руки, а я тупо смотрел, как капли падают вниз.

Лоскита сказала, никто не знает, какое незначительное решение может привести к другому, более весомому и роковому. Как она была права! Я принял одно решение — выйти из пещеры, другое — найти воду. И вот теперь должен принять третье, гораздо более серьёзное — то, которого я пытался избежать — принять его или считать себя презренным трусом. На мне проклятье, а проклятый человек двигается во мраке.

Обломок пики выскользнул из моих негнущихся пальцев и стукнулся о камень.

Они забрали Орсию с собой, значит, она жива, в этом я был уверен. Её не оставили фасам, но и не пощадят — в этом я тоже не сомневался. Я хожу, дышу, прикасаюсь к чему-то, вижу и слышу лишь потому, что Орсия однажды приняла решение. Вряд ли ей было это легко — ведь она пошла против воли своих соплеменников.

— Но Каттея? — вслух произнёс я, сам не зная, к кому обращён мой вопрос.

Где-то впереди Чёрная Башня, по-видимому, надо смириться с этой мыслью. Мне отведена какая-то роль, и я должен её сыграть.

Кому-то ведь удалось переломить судьбу…

Я смотрел на текущую мимо воду, мутную от того, что она размывала запруду, насыпанную фасами, и от крови, смываемой с камней. Затем, словно ломая стену, чтобы вырваться на свободу, я стряхнул с себя чары — если только это были чары, — действовавшие на меня после встречи с Лоскитой. Дышать, ходить, жить — это тоже решения, их принимаешь неизбежно. Но я способен принимать и те решения, которых требуют от меня сердце и ум, и делать это должен со всей дарованной мне мудростью. Только надо отвергнуть страх и действовать так, как я действовал бы до встречи с Лоскитой.

Я обязан Орсии жизнью! Не пора ли отплатить ей тем же? Пусть впереди Чёрная Башня; когда настанет час, у меня хватит мужества предстать перед этим гнездом Тьмы.

И я поспешил прочь от речной косы: больше во мне не было прежней раздвоенности, и я уже не чувствовал себя загнанным в угол.

Я вернулся на покрытый валунами склон и, прячась, перебегая от одного камня к другому, пустился за чёрными меченосцами. Я опасался, что у них где-нибудь стоят наготове лошади, и тогда мне их не догнать.

И ещё одна мысль подстёгивала меня. Хотя фасы ушли, они были раздражены, и если бы повернули назад за победителями, то оказались бы у меня в тылу. Поэтому, прячась за валунами, я осматривал окрестность не только впереди, но и позади себя.

Вскоре я увидел вдалеке чёрные фигуры. Теперь их было четверо; впереди шёл тот, что нёс Орсию. Его ноша по-прежнему казалась безвольным безжизненным телом. Но я понимал, раз они продолжают тащить её, значит, Орсия жива.

Я вспомнил о виденных недавно огненных посохах. Против такого оружия я со своим мечом был бессилен и пожалел, что при мне нет самострела. Хотя с таким же успехом я мог бы пожалеть о том, что со мной нет вооружённого самострелами отряда!

Лошадей нигде не было видно. Но может быть, пятый меченосец ушёл за ними вперёд?

Достигнув длинного каменного выступа, я что было духа пробежал до его конца и, выглянув, увидел, что оказался на одной линии с чёрными фигурами внизу. Они остановились. Главный с жестоким равнодушием сбросил Орсию на землю. Она лежала без всяких признаков жизни; меченосцы расположились поодаль и чего-то ждали.

День был серый, сумрачный. Я мог бы укрыться в зарослях на противоположном берегу, но чтобы добраться до них незамеченным, мне пришлось бы вернуться немного назад и перейти через речку выше по течению. Я колебался, боясь потерять меченосцев из виду: пятый мог в любой момент привести лошадей.

Четверо… Вооружённый мечом, я мог сразиться с ними только в рукопашной схватке, но численный перевес врага был слишком велик, и в случае моего поражения мало было бы пользы и для Орсии, и для Каттеи.

И всё-таки река притягивала меня. Я заметил, что глубина здесь больше. Если бы Орсия пришла в себя, она могла бы уйти под воду и спастись. В отличие от врага для неё вода — родная стихия, и в реке Орсия имела бы преимущество.

Надо было срочно что-то предпринять. Один из меченосцев раскрыл походный мешок и раздал остальным паёк. Я снял с плеча свой мешок. Сверху лежал плащ — изумрудно-зелёный, какие носят в Долине, он резко выделялся на фоне серо-бурых камней. Я вытащил его и посмотрел вверх на усеянный каменными глыбами склон. Может ли человек быть одновременно в двух местах?

Я свернул плащ, засунул за пазуху и полез вверх, собираясь пристроить его между двух глыб. Дул ветер, но сейчас это было мне на руку. Мечом я нарубил с куста веток и, застегнув плащ, туго набил его; издалека это вполне могло сойти за человеческую фигуру. Я быстро сплёл из травы подобие верёвки и одним концом обвязал получившееся чучело. Толкая и подтягивая его, я прополз вверх по склону и высунул чучело между двух камней. Только выдержит ли верёвка?

Сползая вниз, я тянул за собой верёвку и боялся, что в любой момент она может порваться, но, к счастью, этого не произошло. Я оценил на глаз расстояние до Орсии. Будь у меня верёвка попрочнее и окажись под рукой ещё что-нибудь, мои шансы, наверное, значительно возросли бы. Однако приходилось довольствоваться малым.

Вдохнув побольше воздуха, я издал особый гортанный крик — с тех пор, как я получил увечье, у меня ни разу не было случая поупражняться в этом умении — звук раздался не из того места, где я находился, а со стороны набитого ветками чучела. Получилось! Я не разучился перебрасывать голос! Я снова издал тот же крик, и результат оказался даже лучше, чем я ожидал: эхо усилило звук, вторя ему с разных сторон, словно кричал не один, а несколько человек. Я дёрнул за травяную верёвку, она порвалась, и освободившийся конец перелетел по воздуху ко мне. Всё же этого рывка оказалось достаточно; чучело наклонилось, опрокинулось и исчезло между камней. Я посмотрел вниз.