Колдун из Салема - Хольбайн Вольфганг. Страница 94

Я вскрикнул, закрыл глаза, в отчаянии прижал сжатые кулаки к своим векам и попытался изгнать из своего сознания эти странные видения, но не смог.

Я понимал, что то, что предстало перед моим взором, было просто невозможным. Невозможным!Но, тем не менее, я это явственно видел.

Затем я услышал звуки. Это были необычные, просто неописуемые звуки: глухие, еле слышные, совершенно незнакомые и очень мучительные, которые, словно глухой барабанный бой, заполняли все мое существо, заставляя вибрировать каждый нерв, подчиняя себе даже мое сердцебиение. Мне казалось, что я слышу шарканье миллионов и миллионов покрытых роговыми чешуйками ног огромных насекомых, затем какой-то голос выкрикнул мое имя, но так искаженно и фальшиво, как будто это было не произнесенное слово, а удар кнута. Чьи-то руки взяли меня за плечи, грубо подняли меня и поставили на ноги, вывернув назад мои, сжатые в кулаки, руки. Я закричал, скорчился, словно от боли, и попытался снова поднять руки, чтобы заслонить ими лицо и не видеть это ужасное нечто, заползающее в комнату, но руки схватили меня за запястья, а еще чья-то, третья, рука вцепилась в мое плечо, заставила поднять голову и начала меня трясти. Я инстинктивно открыл глаза.

То, что я увидел, заставило меня в панике вскрикнуть. Передо мной стоял монстр. Это было чудовище с четырьмя руками и двумя головами. На меня смотрели два злобных лица, лишь отдаленно похожих на человеческие. Я, заорав, в отчаянии освободился от хватки монстра и ударил кулаком по одному из лиц. Раздалось хлюпанье, как будто я ударил по жидкому свинцу, и меня охватило чувство неописуемого ужаса. Одно из лиц исчезло, затем ко мне придвинулась какая-то тень, и моя голова после сильного толчка оказалась прижатой к стене.

Боль рассеяла мою галлюцинацию и вернула меня к действительности. Двухголовое чудовище оказалось Говардом и Рольфом, а лицо, по которому я ударил, трансформировалось в искаженное гневом лицо Рольфа. Его левый глаз опух, вокруг него уже начал образовываться синяк. Моя рука ужасно болела. Я, впившись в них взглядом, хотел что-то сказать, но все, что я сумел из себя выдавить, — мучительный нечленораздельный стон.

Говард грубо схватил меня за плечо и заставил посмотреть ему в глаза.

— Ну что, пришел в себя? — спросил он.

Я кивнул и вдруг почувствовал себя слабым, еще слабее, чем раньше. Зашатавшись, я попытался прислониться к находившейся позади меня стене, но не успел и начал падать. Рольф молниеносно подхватил меня и взял, как ребенка, на руки.

— Отнеси его в кровать, — тихо сказал Говард. — Только осторожно. Все происходит быстрее, чем я предполагал.

Я не понял, что он имел в виду. Впрочем, я был почти не в состоянии о чем-то думать. Все, что я чувствовал, — страх. Панический страх. Я боялся, что могу сойти с ума. А еще я боялся, что все видения — правда. И неизвестно, что из этого было хуже.

Рольф осторожно поднес меня к кровати, уложил на нее и поправил на мне одеяло. Он обращался со мной, как с больным ребенком.

— Ну, теперь все в порядке? — прошептал он.

Рольф попытался улыбнуться, но, учитывая подбитый глаз, это у него не очень-то хорошо получилось.

— Что… что это было, Говард? — прошептал я. — О господи, что это было?

Несмотря на слабость, я приподнялся на кровати и уставился на Говарда широко раскрытыми глазами.

Говард наклонился надо мной, осторожным движением заставил меня снова лечь и обменялся с Рольфом долгим озабоченным взглядом.

— Ничего, — сказал он затем. — Ничего такого, из-за чего следует переживать. Просто сон.

— Это был не сон! — возразил я. — Это был… о господи… комната изменилась и…

— Этого на самом деле не происходило, — сказал Говард, и на этот раз его слова прозвучали почти как приказ. — Возьми себя в руки, Роберт. Пожалуйста. Это была всего лишь галлюцинация. В действительности ничего не происходило. По крайней мере… еще не происходило.

—  Ещене происходило? — испуганно переспросил я. — Что… что это значит?

— Не знаю, — тихо ответил Говард. — Действительно не знаю. Но у меня есть… подозрение. Впрочем, это не более чем домыслы.

— Так расскажи мне!

— Нет, — сказал Говард. — Еще слишком рано об этом говорить. Завтра в это время мы, возможно, будем знать больше.

— Черт возьми, но речь же идет о моей жизни! — закричал я. — И поэтому я имею полное право знать, что…

Кто-то постучал в дверь. Говард вскочил, жестом показал, что я должен молчать, и пошел к двери. Стук раздался как раз в очень подходящий для Говарда момент. Можно было подумать, что это специально им подстроено.

В дверях показался портье. Хотя я видел его лишь один раз, а именно в тот день, когда мы только вселялись в гостиницу, я сразу же узнал этого маленького человечка, лицо которого походило на лисью мордочку. Он распахнул дверь, лишь слегка приоткрытую Говардом, и уже собирался войти в номер, не дожидаясь приглашения, но Говард преградил ему путь.

— Что вам нужно? — спросил он.

— Я… услышал крики, мистер Филлипс, — сказал портье. — И шум. Мне показалось, что здесь дерутся.

Он приподнялся на цыпочки, чтобы заглянуть в комнату поверх плеча Говарда. Его взгляд на секунду задержался на лице Рольфа с подбитым глазом.

— Ничего подобного, — поспешно ответил Говард. — Спасибо вам за бдительность, но…

— Если бы здесь ничего не происходило, — перебил его портье, — то я бы ничего и не услышал.

Говард вздохнул.

— С моим племянником случился приступ, — сказал он. — Но теперь все в полном порядке.

— Приступ? — отговорка, придуманная Говардом, была явно не самой удачной, и лицо портье стало еще более подозрительным. — Не поймите меня превратно, мистер Говард, но наша гостиница пользуется хорошей репутацией. Если ваш племянник болен, то его следует показать врачу, или же…

Говард, вздохнув, открыл свой бумажник, вынул из него десятифунтовую купюру и запихнул ее в нагрудный карман портье. Тот тут же замолк.

— Еще есть вопросы? — тихо спросил Говард.

— Я… нет, сэр, — ответил портье. — Если вашему племяннику все-таки потребуется врач, то…

— Тогда я вас позову, — пообещал Говард. — Обязательно. И извините за то, что заставил вас беспокоиться. Этого больше не повторится.

Не дожидаясь ответа, он закрыл дверь, вздохнув, облокотился на нее и на несколько секунд закрыл глаза.

— Что это было, Говард? — тихо спросил я.

— Это? — Говард улыбнулся. — Портье. К счастью, просто алчный человек. Но… — встретившись со мной взглядом, он вдруг замолчал. Улыбку с его лица словно ветром сдуло, и я снова заметил, как он озабочен и изможден. — Все в порядке. Роберт. Я тебе все объясню. Но не сейчас. Мы с Рольфом еще должны сходить в гавань, через полчаса мы вернемся. После этого у нас будет уйма времени. Мы можем оставить тебя одного на полчаса?

— Думаю, что да, — сказал я.

На самом деле я содрогнулся уже от одной только мысли, что останусь в этой комнате один. Но что-то подсказывало мне, что мне ничто не угрожает. По крайней мере, сейчас.

Говард бросил на меня испытывающий взгляд:

— Правда?

— Правда, — подтвердил я. — Я чувствую себя уже лучше. И обещаю тебе, дядя Говард, что буду хорошим мальчиком и никуда не убегу.

Говард ухмыльнулся:

— Ну и хорошо. Мы, вообще-то, спешим. Пошли, Рольф.

Он вышел из номера, причем так быстро, что я не смог бы уже ничего ни сказать, ни спросить. Его уход был похож на бегство…

Я отогнал эту мысль, откинул одеяло, осторожно приподнялся на кровати и попытался сесть. Несмотря на слабость, которую я испытывал еще совсем недавно, теперь я чувствовал себя снова здоровым и сильным, и уже жалел о том, что дал обещание не выходить из гостиницы.

Впрочем, я же не обещал не выходить из номера. Поэтому я вполне мог спуститься в салон и выпить там чего-нибудь. Чего-нибудь такого, чего мне мучительно хотелось уже целую неделю. Вдруг почувствовав сильную жажду, я выпрямился, потянулся за своими брюками и… оцепенел.