Посланники тьмы - Грановский Антон. Страница 8

Лицо дознавателя дернулось, словно по нему пробежала судорога.

– Дурак ты, Первоход, – в сердцах проговорил он. – Нешто ты думаешь, что я тут главный?

– А кто главный?

– Дед Пихто! И резанки те, что Дивлян в стену спрятал, я не себе присвоил!

Глеб прищурил темные глаза:

– Так там были серебряные резанки?

– А ты думал – золотые солиды? – По губам Замяты скользнула горестная усмешка. – Кабы в кувшине было золото, я бы тут с тобой не сидел. И вообще бы нигде не сидел. Ради такого богатства и дознавателю свернут шею.

– Неужто твой начальник так суров и жаден?

Замята нахмурился и процедил сквозь зубы:

– Следи за тем, что говоришь, ходок.

Несколько секунд они глядели друг другу в глаза, затем Глеб кивнул и сказал примирительным голосом:

– Хорошо. Я забуду про резанки. Но скажи хоть, сколько их там было?

Замята отвел взгляд и ответил:

– Много. Почти четверть пуда.

Глеб присвистнул:

– Ого! Откуда ж у Дивляна такие деньжищи?

– Не знаю. Но честным трудом такого богатства за всю жизнь не заработаешь.

– А чем Дивлян зарабатывал себе на жизнь?

– Работал на пристани. Выгружал товар с ладей.

– Это одной-то рукой? Не смеши меня.

– Я и не пытаюсь. Дивлян был однорук, но ухватист. Да и жалели его купцы. Все знали про его сестер.

Глеб прищурил темные глаза и усмехнулся.

– Никогда прежде не видел жалостливого купца. Под чьим началом он работал?

– Под началом приказчика Перипяты.

– Как мне его узнать?

– Узнаешь сразу. Как только увидишь горбуна, иди к нему. Это и будет приказчик Перипята.

Первоход поднялся с лавки.

– Не говори никому, что я в городе, – глухо сказал он. – Пока молчишь, буду приносить тебе каждые три дня по серебряному дирхему.

Замята ухмыльнулся.

– Смотри не опоздай. Новая княжья мучительница Ядвига будет рада поджарить тебе хвост. Видел бы ты, как эта баба управляется с дыбой – любо-дорого посмотреть!

– Не слишком-то веселись, – посоветовал Глеб глухим, рокочущим голосом, от которого по коже Замяты прошел мороз. – И завязывай с выпивкой.

– Чего это? – удивленно отозвался дознаватель.

– Во хмелю ты слишком болтлив. А это опасно. Бывай!

Глеб повернулся и вышел из комнаты.

7

Солнце закатилось за горизонт, отдавая город ранним сумеркам. А на пристани все еще кипела работа.

– Эй, дядька Елдын! – задорно прокричал молодой голос. – Дашь свою Елдыниху за титьку подержать?

– Я бы дал, да куда тебе! – ответил пожилой. – Мал, как сверчок!

– Уж ты большой. Пудовик!

Мужики захохотали, но кто-то грубо прикрикнул на них, и хохот смолк.

Глеб вынул изо рта окурок бутовой сигареты и щелчком пальца запустил его в черную воду реки.

– Эй, друг! – окликнули его сзади. – Ты чего тут позабыл?

Глеб обернулся и увидел огромного мужика, шагающего к нему по черному, подтаявшему снежку.

– Мне бы повидать приказчика Перипяту, – сказал Глеб. – Он здесь?

– Перипяту? – Мужик остановился и спокойно и неторопливо оглядел Глеба с ног до головы: – А на кой тебе наш Перипята?

Глеб дружелюбно улыбнулся:

– Хочу испросить работу.

– Для кого?

– Для себя.

Верзила осклабился и покачал головой.

– Не похож ты на грузчика, паря. Ты ведь охотник-промысловик?

– А ты как догадался?

– Вашего брата сразу видать. Даже когда оружия не носите. Вы на человека смотрите, будто из лука целитесь или обдумываете, как бы его к капкану и ловушке вернее подогнать.

Глеб засмеялся:

– Раскусил ты меня, брат! Только нынче и у промысловиков нелегкое житье. Хоть зубы на полку клади.

– Да уж, – усмехнулся грузчик. – От хорошего житья жилы надрывать не станешь. Тем паче – на пристани. Нет тяжелей работы, чем здесь.

– Но платят-то хоть хорошо?

– Хорошо, – согласился детина. – Но мало.

Глеб усмехнулся, покивал. Затем сказал:

– Знаешь, у меня тут дружок работал. Может, слышал – Дивляном звался.

– Дивляном? – Детина прищурил раскосые глаза. – Знал я одного Дивляна. Но уж лучше бы не знал.

– Отчего же так?

Верзила открыл рот, чтобы ответить, но тут из-за коробов вышел горбатый мужик в затасканном шушуне и с длинными, словно у паука, ручищами.

– Квасура, сучий сын! – гаркнул он. – А ты какого лешего тут лясы точишь? А ну, топай к сходням!

– Охолони, Перипята, – басовито парировал детина. – Тут вон про тебя спрашивают.

Горбун повернул массивную голову и воззрился на Глеба.

– Это ты, что ли, про меня спрашиваешь? – грубо спросил он.

– Я, – ответил Глеб.

– И зачем я тебе понадобился?

– Разговор есть.

Горбун прищурился:

– Какой еще разговор?

– Интимный. С глазу на глаз.

Приказчик сверкнул на детину глазами.

– А ты чего уши развесил? Топай немедля к сходням или оставлю без хлеба!

Детина пробурчал что-то себе под нос, развернулся и неохотно побрел к деревянным сходням, по которым сновали туда-сюда с мешками и деревянными коробами на спинах мужики-грузчики.

Горбун снова взглянул на Глеба. Взгляд у него был тяжелый и недобрый, а сами глаза сидели так глубоко, что их было почти не видать под нависшими мохнатыми бровями.

– Ну? – грубо спросил приказчик. – И чего тебе от меня надо?

Глеб окинул приказчика быстрым, внимательным взглядом и ответил:

– Поговорить.

– Ну, говори.

– Под твоим началом работал мой друг. Звался Дивляном. Грузы таскал одной рукой, потому что другой не было, а две седмицы назад взял да и помер.

Приказчик посмотрел на Глеба недоверчивым взглядом.

– Так говоришь, Дивлян помер?

Глеб кивнул:

– Угу.

Приказчик Перипята поскреб пятерней в затылке и рассеянно проговорил:

– Вот те на.

– А ты не знал?

Голова горбуна качнулась.

– Нет. Отчего ж он помер?

Глеб прищурил глаза и ответил:

– От смерти.

Перипята усмехнулся, смерил Глеба недобрым взглядом и сказал:

– А ты, я вижу, шутник. Но у меня нет времени на шутки. Так что, если ты пришел, чтобы...

– Вот. – Глеб протянул приказчику серебряную резанку. – Это тебе. Теперь ты знаешь, как дорого я ценю твое время и твои слова.

Приказчик взял резанку, неуверенно на нее посмотрел, затем перевел взгляд на Глеба и заявил:

– Да ты богач.

– Не бедняк, это точно, – отозвался Глеб. – А теперь мы поговорим. Сколько Дивлян у тебя зарабатывал?

– По полмедяка в день. Но работал он лишь по два дня в седмицу.

– Почему так мало?

Горбун усмехнулся:

– «Мало». Я и эти-то два дня кое-как для него выпросил. Он ведь безрукий калека. Кому такой нужен?

Глеб прищурил темные глаза и спросил:

– И как он работал?

– Упорно. Брал мешки да коробы и тащил, куда прикажут. Крепкий был парень, да одной рукой работать несподручно. Бывало, что и в воду коробы ронял.

– Он тут с кем-нибудь дружил?

Приказчик покачал головой:

– Нет. Угрюм был и неразговорчив. С такими никто не дружит.

– Значит, держался особняком?

– Точно, – кивнул Перипята. Он сдвинул косматые, паучьи брови и протянул резанку Глебу. – Держи свое серебро, парень. Сам видишь: мне нечего тебе рассказать.

– Погоди возвращать, – остановил его Глеб. – Лучше напряги память. С мужчинами Дивлян не дружил, это я понял. А как насчет девок? Девка-то у него была?

Приказчик задумчиво наморщил лоб.

– Девка?.. Гм... А ведь ты прав. Была у него девка.

– Кто такая? – быстро спросил Глеб.

– Да у нас в учетном доме работала. Тут же – на пристани.

– И чем она тут занималась?

– Учет грузам вела.

– Это как?

– Просто. Кресты и палки на учетных досках нацарапывала.

– Она сейчас здесь?

Приказчик покачал головой:

– Нет. С утра не вышла на работу. Видать, ушла в загул.

– Стало быть, она гулящая?

Перипята усмехнулся, стрельнув на Глеба паучьими глазками.