Путь старых богов (СИ) - Пивко Александр. Страница 43

А я в это время тренировался в магии. Сначала упражнение по контролю — создавал четыре разных заклинания, и пытался их удерживать одновременно. Было очень тяжело, но постепенно я чувствовал, что уже могу ими управлять так, как мне нужно, а не просто судорожно их удерживать от расползания. Через две недели путешествия я уже смог перейти к тренировке на удержание пяти заклинаний. (Вообще, эта способность удерживать много заклинаний одновременно активированных жизненно необходима только боевикам, остальные обходятся двумя — тремя — больше и не нужно. Но, как показала практика, уже с уровня «полного мага» одаренные легко удерживают три — четыре активных заклинания, даже если специально этот навык не тренируют). Потом я переходил к отработке первого базового комплекса с двумя мечами, который я уже давно освоил (один повтор занимал около десяти минут), только была одна сложность — я его делал держа мечи не руками, а «водяным щупальцем». Простенький комплекс элементарных движений становился непредсказуемым, и невероятно эффективным, если выполнялся с помощью этого заклинания. Разумеется, не просто так. Каждое «водяное щупальце» могло в отличие от обыкновенной руки удлиняться, укорачиваться, изгибаться в любую сторону. Это было одно из самых многофункциональных заклинаний Магии Воды, не смотря на свою простоту. Оно позволяло одаренному напрямую взаимодействовать с материальными предметами, и чужими заклинаниями. Однако мало кто им владел, как опытный мечник собственным мечом. Это было сложно. Очень. И требовало многолетних тренировок. Свою руку можно чувствовать (еще бы, и куча нервов в руке этому помогала), и если движение было «неправильным» — это ощущалось, напрягались не те мышцы и связки. А попробуй настолько тонко ощути заклинание на расстоянии… Все сложные заклинания активировались и изменялись на очень небольшом расстоянии от одаренного — в пределах собственной ауры. А дальше, как правило, летели полностью самостоятельно.

Так что я выполнял адаптированный комплекс метровой длины «водяными щупальцами» и это пока был мой предел. Но, это было уже очень неплохо. Мастера останавливались на трехметровой длине — дальше не было смысла. Два — три подхода в день — такая частота тренировок умноженная на способности давала надежду на освоение трехметрового пространства вокруг меня уже через год — полтора тренировок. Потом я переходил к упражнению на развитие резерва маны — создавал временное хранилище для маны — оно работало около пары часов — уж очень неподходящий для этого материал — монетки, но подходящего у меня не было — драгоценные камни на дороге не валяются. И скидывал в него всю свою ману (чтобы в случае неприятностей не остаться совсем без ничего). И старался стянуть всю доступную вокруг меня ману. После заполнения хотя бы половины резерва (на это я тратил еще час — полтора) я направлял собранную энергию на утолщение собственных энергетических каналов — это был самый простой способ увеличить свой резерв (был еще один — создание новых каналов, но он мне был пока недоступен из‑за большой энергоемкости этого процесса). После растраты таким образом всей доступной маны я стягивал обратно с хранилища свою старую ману. Так как хранилище было плохим, да и затраты на закачку — съем тоже были, то обратно я получал всего около двух третей потраченной маны. Это огорчало. Многие одаренные носили с собой накопители маны, в которые скидывали по чуть — чуть. И получалось, что у них с собой на случай непредвиденных ситуаций всегда был запас маны, иногда превышающий собственный в несколько раз. Правда, мой путь был лучше — я быстро увеличивал личный запас маны (меньше чем за месяц я увеличил свой запас на треть). Накопители можно отнять, они могут разрушиться… а собственный запас будет всегда при себе. Да, и еще есть такая «мелочь». Рост запаса маны практически прекращается, и аура как бы закостеневает у тех, кто активно пользуется магией, но не развивает свой запас. И немалую роль играли в этом накопители маны. Изначально их можно сравнить с костылями, но со временем они превращались в кандалы. Разумеется, это упражнение не только я делаю — его выполняют многие одаренные — от учеников до магистров. Но ни один одаренный не мог так быстро наращивать личный запас маны (насколько я знал со слов Ликара). За это я могу сказать «спасибо» своему дару. Обычно прирост маны составлял до одной двадцатой в месяц при условии интенсивных тренировок и наличии достаточного запаса маны изначально.

…. — Я так больше не могу — в который раз раскапризничалась Лина — мы уже три недели не ночевали на настоящей постели, а ваши бесконечные каши и жаркое у меня уже в печенках сидят. Сами их ешьте! А я в каком виде!!! А мои вещи!!! Если мы не зайдем отдохнуть хотя бы денек вон в той деревушке, то я с места не сдвинусь. И ты, десятник Вукх (протянула она издевательским голосом) будешь сам объяснять папе, почему ты издевался, да издевался! И не спорь! Над баронессой Жолид! Это если ты сможешь меня вообще дотащить, потому что если мы не зайдем отдохнуть, я и шагу дальше не сделаю, и точка! — И Лина гордо вскинув голову уселась на ближайшую кочку.

Десятник лишь тяжело вздохнул. Понятно, что с девочки можно было требовать, если они уже около месяца пробирались по бездорожью.

Тут Лина странно заерзала попой. Через мгновение она уже вскочила и с визгом начала с себя что‑то стряхивать. Вроде каких‑то насекомых, что‑ли… Я пригляделся поближе к кочке, пока Вукх и Мин пытались помочь визжащей и дрыгающейся во все стороны Лине стряхнуть что‑то. Как оказалось, кочка, на которую она уселась — муравейник. Верхушка его чуть примялась, и по ней деловито сновала орава рыжих муравьев, видно ища виновника разрушений.

Муравьи стали последней каплей. Потому что после того, как Лина от них избавилась, она разрыдалась, обвиняя всех вокруг в черствости, и вообще во всех смертных грехах.

— Мда — а-а уж. Может, все‑таки зайдем в деревушку? — предложил я, задумчиво глядя на Лину — продуктами немного подзапасемся, себя в порядок приведем.

— Ладно, пошли — проворчал Вукх.

— Подождите минут пять, мне надо привести себя в порядок — моментально пришла в себя Лина. И быстренько ухватив свой мешочек с кучей каких‑то коробочек, баночек, палочек начала «колдовать» над своим лицом, вглядываясь в отполированную до зеркального блеска круглую железку.

Мин неопределенно хмыкнул, а я подумал, что женщины наверное, во всех мирах похожи.

Наконец, через полчаса закончились эти «пять минут», и мы двинулись к деревне.

Выглядела она неплохо, на удивление. Крепкий и высокий деревянный частокол из бревен, заостренных сверху сулил неприятности неизвестным противникам. Непривычно темный цвет бревен ненавязчиво намекал, что огонь этой защите, явно чем‑то пропитанной, не грозит. Земля, прилегающая к деревне ближе чем на двести метров, была практически непроходима. Только подъездная дорога к воротам была в нормальном состоянии. Все остальное было перерыто канавами, траншеями, засажено невысоким колючим кустарником. Что еще там было, с первого взгляда было непонятно. Скорей всего, еще были замаскированные волчьи ямы с острыми кольями на дне, возможно, еще какие‑то ловушки… Даже довольно высокое сооружение, которое я назвал про себя «дозорная вышка» виднелось возле ворот. Правда, оно пустовало, когда мы подошли поближе. Ворота были закрыты.

— Ну ничего себе деревушка — удивился Вукх, еще раз окидывая все это взглядом — здесь явно пара — тройка отставных наемников живет. (Просто до этого, путешествуя по «бедным землям» мы видели совершенно другую картину. Несколько десятков домов, низенький заборчик — вот и все, из чего, собственно, и состояла деревня. Да, и еще, конечно, свора сторожевых собак.)

Пока я разглядывал все вокруг, Мин подошел к воротам пару раз их пнул ногой:

— Эй! Есть кто живой?

— Не ори. Сейчас староста подойдет, и разберемся — неожиданно моментально ответил глуховатый голос из‑за высоких ворот.

Я удивился. Ведь не было слышно, что бы кто‑то подходил. Там что, сидели под воротами тихонько специально, что ли? Странно, как‑то. И сосредоточился, вызывая истинное зрение. За воротами тихонько стояла целая толпа. Навскидку — человек пятнадцать, не меньше. Что‑то мне это не нравиться.