Чаша и Крест (СИ) - Семенова Вера Валерьевна. Страница 74

Я проводил взглядом идущую сквозь дождь фигуру и легко представил, как она бредет молча, стиснув губы и выдвинув вперед упрямый подбородок, не замечая струящихся по лицу потоков воды. Гордая Рандалин оставалась воплощением гордости даже на пороге кредиторов, и даже тот факт, что она вымокла с ног до головы, не лишал ее непонятного превосходства. Наша карета медленно ползла следом за ней, осторожно поворачивая за углы домов. Но она так ни разу и не обернулась — видимо, совсем потеряв ощущение осторожности.

Мы следили за ней, пока Рандалин не пересекла Новый мост и не свернула в извилистые переулки Темного квартала, название которого прекрасно говорило само за себя. На самой его границе, одной стороной на освещенную огнями Новую набережную, а задними дверями выходя в самое сердце спутанных переулков щириной в вытянутую руку, стоял хорошо заметный двухэтажный дом с тремя высокими модными башенками. Рандалин чуть помедлила, но потом стряхнула с головы капюшон, так что мелкие струйки полетели во все стороны, отжала руками свисающие на лицо пряди и перешагнула порог.

Теперь я даже не стал спрашивать у Гвендора, куда она направляется. Дом этот был хорошо известен в Круахане — единственный относительно признанный игральный притон, где собирался круаханский полусвет и жаждущие острых ощущений дворяне, заводящие сомнительные знакомства. Чтобы войти туда прямо, не скрывая своего лица под маской, надо было действительно обладать характером Рандалин.

— Видите, Торстейн, — с легкой мечтательной интонацией произнес Гвендор, — она всегда была такая. Она всегда старалась добиться того, чего хотела. Иногда казалось, что это совсем невозможно, но все-таки каким-то чудом ей это удавалось.

— Не знаю, — сказал я с сомнением. — Я не уверен, что в подобном месте можно достичь чего-либо, кроме больших неприятностей.

— Почему же? — неожиданно серьезно отозвался Гвендор. — Ведь я здесь. Значит, она опять добьется своего.

Мы прошли через большой игорный зал, где более пятидесяти человек в черных полумасках и в полумраке сидели за картами. Желтоватый дым, поднимавшийся над столами, приносил несколько приторный запах, от которого начинала слегка кружиться голова, если вдыхать его некоторое время. Рандалин нигде не было видно. Но Гвендора это совсем не смутило — он сразу направился в угол зала, где в большом кресле у камина неподвижно сидел тучный человек. С первого взгляда казалось, что он спит, но стоило подойти поближе, было видно, что он внимательно осматривает зал из-под полуприкрытых тяжелых век. Это был Дэри, скромный, незаметный и поэтому бессменный содержатель дома.

— Она здесь? — видимо, Гвендор решил не утруждать себя излишними подробностями.

Дэри поднял глаза и некоторое время внимательно разглядывал его сосредоточенное лицо. Что-то в его выражении, скорее всего, подсказало ему, что лучше ответить.

— Если я правильно понимаю, сударь, вас интересует рыжая женщина в мужском костюме?

— Именно.

Дэри снова прикрыл глаза.

— Она сейчас в синем кабинете. Но я вам советую как следует подумать, сударь, прежде чем туда идти. Она в таком обществе, которое вряд ли захочет видеть лишних свидетелей.

Гвендор молча вытащил из-под плаща небольшой глухо звякнувший мешочек и бросил его на колени Дэри.

— Думаю, что я с ними договорюсь.

— Тем более должен вас попросить быть осторожным, — сказал Дэри, так и не поднимая век. — Кое-кто из них может остаться равнодушным к таким аргументам.

— А я тем более хотел бы посмотреть на людей, на кого не действует самый эффективный аргумент, — невозмутимо отозвался Гвендор.

— Тогда идите вниз по лестнице. Четвертая дверь налево.

Мы спустились по узкой винтовой лестнице. В тесном коридоре горело лишь две свечи, вставленных в стену, но Гвендор уверенно дошел до четвертой двери, только не стал ее сразу распахивать, а осторожно приоткрыл, жестом пригласив меня заглянуть.

Собравшееся в кабинете общество меня не удивило только потому, что я был подготовлен и предполагал увидеть нечто подобное. Рандалин стояла, прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди. Она единственная из присутствующих не носила маски, может быть поэтому меня так поразило отчаянное выражение ее лица. Остальные, сидящие в креслах и стоящие у дверей, старательно скрывались, но я был уверен, что блестящие из-под одной маски карие глаза могли принадлежать только Морелли. Второй, которого я без труда узнал, скрывал лицо полностью, но маска то и дело подергивалась от судороги. Прочие, блокировавшие все двери и единственное окно, явно принадлежали к охране.

— Мне кажется, что мы с вам ведем бесполезный разговор, графиня, — сказал человек с глазами Морелли. — Давайте перейдем к делу. Мы сделали вам вполне ясное предложение. Мы ни в коем случае не противимся созданию Валленского торгового союза. Тем более что мы видим среди наших друзей и союзников прекрасную кандидатуру, которая могла бы его возглавить.

Маска на лице второго узнанного мной ощутимо дернулась.

— А если я скажу, что не соглашусь на это?

— Это ваше право, — Морелли приложил руку к сердцу. — Но в таком случае, чтобы искупить нанесенный нам моральный ущерб, я буду просто вынужден потребовать оплаты по всем вашим долговым распискам.

— У меня есть еще предложение, — неожиданно вмешался Лоциус. — Мы не случайно находимся в таком месте, где все жители Круахана периодически испытывают судьбу. Не хотите ли вы также рискнуть, миледи Рандалин?

— Что вы предлагаете?

— Давайте предоставим судьбе право решать за нас, — Лоциус кивнул в сторону разложенного карточного стола.

— Вы, как я понимаю, хотите поставить на кон мои расписки, — Рандалин поморщилась. — У меня, к сожалению, нет ничего равноценного, что представляло бы для вас интерес.

— Ну почему же, — Лоциус изысканно поклонился. — А вы сами, графиня? Мне кажется, ваша личность достаточно интересна. И если вы поступите в полное распоряжение победителя, это будет достойная прибавка к вашим распискам.

— А если я не соглашусь, вы все равно меня отсюда живой не выпустите?

Лоциус изысканно развел руками, предпочитая прямо не отвечать.

— У вас настолько интересные ставки, господа, — сказал Гвендор, широко распахивая дверь, — что я не могу к вам не присоединиться. Я всегда мечтал получить в свое распоряжение… а впрочем, мы, кажется, здесь все неофициально, — он смерил Рандалин оценивающим взглядом с ног до головы.

Морелли было приподнялся, но вовремя вспомнил о своем инкогнито и быстро уселся обратно.

— Сударь, — сказал Лоциус сквозь зубы, — не знаю, как вы сюда попали, но здесь идет закрытая игра. Посторонние сюда не допускаются.

— Независимо от размера их ставки?

— Конечно.

— А я только хотел проявить неосторожность, — Гвендор смотрел прямо на Морелли, не поворачивая головы, — у меня есть лишний миллион золотом, который я собирался поставить.

— Миллион? — Морелли сглотнул, широко открыв глаза.

— Против долговых расписок на полмиллиона не так и плохо? Правда, есть еще небольшой довесок в виде неограниченной власти над телом, душой и жизнью одной женщины, — он слегка поклонился. — кому что нужно.

— Мон… — Лоциус дернулся, — ни в коем случае!

— Миллион… — прошептал Морелли одними губами.

— Послушайте, господа, — вмешалась Рандалин. Она сделала шаг вперед и положила руку на бедро, после чего в глазах ее мелькнуло запоздалое разочарование, потому что она не нашла привычного эфеса. Я неожиданно понял, откуда берется этот так раздражавший многих ее жест — она привыкла искать уверенности у своего оружия. Но несмотря на его отсутствие, в ее лице не было признаков испуга, глаза сощурены, и скулы так резко обозначились на лице, что его нежный полудетский овал куда-то исчез. — Я очень тронута тем, что вас всех так беспокоит участие в моей дальнейшей судьбе. Но мне кажется, что я тоже имею некоторое право ее решать.

— Ваше право уравновешено полумиллионными расписками, — сладко прошептал Лоциус. — Так что можно считать, что вы ее в некоторой степени уже решили, миледи Рандалин.