Уругумская сталь [СИ] - Малинин Евгений Николаевич. Страница 7

– Нормально… – Тороп слегка пожал плечами. – Во всяком случае, гораздо лучше, чем Гвард из стаи восточных медведей.

Ратмир внимательно посмотрел на своего ученика, ему показалось, что тот иронизирует, но Тороп был серьезен и не отвел взгляда.

– Тебе кажется, что с Гвардом поступили несправедливо?..

Вопрос Ратмира прозвучал спокойно, доброжелательно, но чуть прищуренные глаза выдавали некоторое напряжение, которое, однако, Тороп не заметил.

– Я вспоминаю, наставник, что когда я только поступил к тебе в обучение, ты выступал против слишком частого применения эрозиобазы. Мне такая позиция казалась правильной.

– Казалась?.. – Чуть насмешливо переспросил Ратмир. На щеках Торопа проступил румянец смущения.

– Нет, я неправильно выразился. – Быстро поправился он. – Я считаю такую позицию правильной.

– Но, все-таки, есть преступления такого рода, которые должны наказываться именно интроекцией? – не то спросил, не то констатировал очевидный факт трижды посвященный.

– Есть, – кивнул, соглашаясь, ученик, – в первую очередь это преступления против стаи, против города или любой другой общности людей. Однако когда дело касается преступления против индивида, должно проявляться и милосердие… Особенно если преступник… ну… раскаялся, понял и принял свою вину!

– Милосердие… – Задумчиво протянул Ратмир. – Милосердие дорогого стоит.

Он внимательно посмотрел на своего ученика и неожиданно спросил:

– Ты помнишь изгоя Извара, того, который проводил запрещенные эксперименты над извергами в княжеском замке Рожона.

– Да, конечно, – утвердительно кивнул Тороп.

– Так вот, однажды я проявил милосердие. Было это лет двадцать назад, его осудил Совет посвященных за покушение на жизнь старшего по рангу… За покушение на меня. Покушение ему не удалось, я оказался, как и следовало ожидать, лучше подготовленным. Но и Извар не раскаялся в своем преступлении, потому что считал свои действия оправданными – он пошел на это преступление как он сам считал, ради благополучия своей стаи. Я тогда проявил милосердие, отказался от возмездия и интроекция была заменена Извару на изгнание… Ну, ты видел клеймо изгоя не его лбу! Однако ты видел и то, к чему он пришел в результате моего милосердия. Если бы я тогда не стал препятствовать приведению в исполнение приговора Совета, несколько десятков извергов остались бы в живых, и в Мире не появились бы живые мертвецы, которых ты видел в замке Рожона.

– Да, наставник, – снова согласился Тороп. – Но Извар был посвященным. Он вполне осознавал, что творит, и тогда, когда устраивал покушение на старшего по рангу, и тогда, когда создавал свой страшный эликсир для извергов. Может быть, как раз его-то и не следовало щадить. А Гвард – простой медведь, он не задумывал покушения на тебя, он сделал только то, что ему поручил волхв стаи! Вот поэтому я считаю, что он заслуживает милосердия. Если кому и отвечать за это покушение, так это Болоту, волхву стаи восточных медведей!

Румянец со щек Торопа уже сошел, и лицо его даже слегка побледнело, выдавая напряжение ученика, вынужденного отстаивать свою точку зрения, противоречить наставнику.

Ратмир улыбнулся. Ему нравилось, что Тороп, наконец-то, проявил свой характер, что вступил в спор со своим наставником. До этих пор его ученик, к которому он начал привязываться, был слишком… неуверенным в себе, что ли! Однако он тут же стер свою улыбку и, чуть прищурив глаз, проговорил:

– Если принять твои доводы, то очень быстро получится, что вина за все то, что творится в Мире лежит на… Совете посвященных!

Тороп вскинул взгляд на наставника и тихо проговорил:

– А разве это не так?..

– Не так… – Покачал головой трижды посвященный. – Совет посвященных не может следить за каждым человеком в этом Мире. И если кто-то из многогранных использует свободу воли, данную ему Матерью всего сущего, для неподобающих дел, он должен отвечать за свои деяния сам!..

Ратмир пристально посмотрел на своего подопечного и спросил:

– Разве не так?!

Тороп опустил глаза и кивнул:

– Так…

– Я рад, что по этому вопросу мы пришли к единому мнению. – Улыбнулся Ратмир, впрочем, без всякого превосходства. – Что же касается вида наказания то я… Ты, ведь, сам вспомнил, что я выступал за сокращение применения обряда эрозиобазы… Так вот, я собираюсь выйти в Совет посвященных с предложением о запрете дальнейшего использования этого обряда в качестве наказания за любое деяние!

И снова Тороп удивленно взглянул на своего наставника:

– Господин, ты собираешься?.. – Он, не договорив, оборвал самого себя, и тут же добавил. – Но Совет ни за что не примет такое решение!

Ратмир задумчиво наклонил голову.

– Да… Возможно… Но я хотя бы заставлю их задуматься об этом.

Тороп хотел, было, спросить, о чем, но промолчал, ему вдруг стало ясно, о чем должны задуматься члены Совета посвященных.

Трижды посвященный поднял на своего ученика глаза, улыбнулся и проговорил, заканчивая разговор:

– Сегодня у тебя будет свободный день, а завтра мы займемся твоей подготовкой ко второму посвящению. Я хочу проверить, насколько ты продвинулся в стихосложении.

Тороп молча кивнул и вышел из лаборатории. Ратмир задумчиво прошел по помещению, а затем тоже вышел, тщательно прикрыв за собой дверь.

Совет посвященных собрался как обычно в конце месяца. Ничего серьезного в этот раз не предвиделось, кроме, пожалуй, одного – последним из предложенных к рассмотрению Советом дел значилось сообщение трижды посвященного Ратмира об исследованиях обряда эрозиобазы. Члены совета ожидали обстоятельного доклада, однако Ратмир ограничился коротким сообщением, главной мыслью которого стало то, что угнетенные участки мозга, подвергнутого обряду эрозиобазы человека невозможно вернуть к нормальному функционированию. Объяснение причин такого положения тоже не заняло много времени, и большинство членов совета уже решили, что заседание скоро будет завершено, но… Сделав небольшую паузу, словно стараясь сосредоточить внимание членов Совета на своих словах, Ратмир закончил свое выступление:

– Основываясь на полученных мной результатах, я прошу Совет посвященных наложить запрет на проведение обряда эрозиобазы!

После этих слов в малом зале Совета посвященных долго висела тишина. Члены Советы были поражены – самый младший член Совета посвященных требовал запретить один из старейших обычаев Мира!! Это было неслыханно!!

Вершитель Кануг, беседовавший с Ратмиром накануне и знавший о его намерении вынести на решение Совета запрещение обряда эрозиобазы, сидел в своем кресле с отрешенным видом, но при этом внимательно вглядывался в лица членов Совета. Реакция большинства из них была предсказуема и понятна, однако, Вершителя интересовало, кто первым начнет разговор.

Наконец, когда молчание стало уже невыносимым, в полумраке зала прозвучал первый голос:

– Уважаемый Ратмир должен обосновать свое предложение более тщательно… Я, например не понял, каким образом связаны результаты его исследований обряда эрозиобазы и требование о запрете этого обряда…

Шавкан из стаи западных диких собак постарался выразиться мягко, но это понравилось не всем членам совета.

– Нечего здесь обосновывать! – Немедленно вмешался Тревор из стаи южных тигров. – Отмен одного из старейших обрядов в нашем Мире будет расценен, как недопустимое вмешательство Совета посвященных во внутренние дела стай! А Совет и так все кому не лень обвиняют в давлении на стаи, в навязывании своей воли. Мы и так зашли слишком далеко, разрешив волку проводить исследования обряда эрозиобазы, теперь он требует невозможного!!

– Именно что невозможного! – Поддержал Тревора северный тюлень Варяг. – Обряд эрозиобазы – единственное средство держать в повиновении простых дружинников. Если мы запретим его проведение, в стаях наступит хаос и бесконечные драки за власть!! Разве Совету надо это, разве Совет может это допустить?!