Чупакабра (СИ) - Бальсина Екатерина. Страница 30

— Что случилось? — как можно более нейтрально произнес я.

Два тяжелых взгляда буквально пригвоздили меня к земле. Не выдержав, я заискивающе прижал уши и застучал хвостом по траве, взметая вверх зеленые фонтанчики из травинок. Один из взглядов чуть смягчился, второй вернулся к наблюдению за жарящейся птицей. Я несмело набрал воздуха в грудь. Кажется, пронесло. Хорошо еще, что не в прямом смысле этого слова. А ведь еще бы чуть-чуть и…

— Мы отправляемся на север, — глухо сообщил мне белошерстый и злобно уставился на костер.

Я осторожно потерся носом о его переднюю лапу и отошел в сторонку, решив немного поспать перед дорогой. На север так на север. Нам, чупакабрам, все равно. Холод мы переносим прекрасно, уж куда лучше, чем жару.

Уютно свернувшись клубочком, я мирно задремал, периодически приоткрывая глаз и поглядывая на колышущееся пламя костра.

Только своевременное вмешательство Тиллирета спасло тетерева от участи превратиться в черные и несъедобные уголья. Крепко задумавшийся о чем-то Пинмарин (что пугало само по себе) с крайне ужасным выражением лица (которое пугало еще больше) яростно крутил тушку над огнем, совершенно не обращая внимания на степень ее готовности. И если бы до Бродяги не донесся запах гари, остались бы маги без трапезы.

— Пин, ну что же ты? — укоризненно покачал головой Тиллирет.

— Извини, Тилли, — агрессивно ответил тот. — Задумался. Увлекся мечтами о кровожадной расправе над Мурдином, чтоб его. И, кажется, задремал.

Бродяга хотел было поинтересоваться, как одно связано с другим, но, посмотрев на выражение лица приятеля, решил быстренько замять тему.

В считанные секунды расправившись с тетеревом, маги разбудили посапывающего чупакабру и отправились в ближайший город за припасами и теплой одеждой.

В городе было шумно. Судя по всему, жители отмечали какой-то очередной праздник, и везде, куда ни глянь, изощрялись трюкачи и шуткари [6], а рядом надрывались торгаши, стараясь навязать всем подряд свой товар. Порядком отвыкший от людских столпотворений Тиллирет только недовольно морщился, когда мимо пробегал очередной горластый разносчик или торговец. Что касается Беса, то тот вертел по сторонам головой, словно флюгер, стараясь уловить каждую деталь. Судя по его ошарашенной морде, впечатлений было через край. Да уж, города Империи — это вам не изящная и ухоженная Сагитория. Тут надо внимательно смотреть не только под ноги, но и наверх успевать поглядывать, чтобы не получить невзначай ведро помоев на голову.

Тиллирет натянул одетый на шею зверя (исключительно на всякий случай, ведь в такой толчее потеряться проще простого) магический поводок, заставляя его тем самым сдвинуться с места, и решительно вошел в скорняжную лавку.

Елки зеленые, до чего же интересно живут человеки! Взять вон, к примеру, того: до чего ловко он прокувыркался в воздухе, а потом пробежался на одних лишь передних лапах, задрав задние вверх. Не знал, что люди такое могут.

Как и положено, на самом интересном месте белошерстый утащил меня прочь. Я с неохотой плелся за ним, то и дело оборачиваясь и пытаясь углядеть что-нибудь еще, но человечья стая сразу же после нашего ухода плотно сомкнула свои ряды, и я так ничего и не увидел. Эх, никакой радости бедному мне!

И тут белошерстый зашел в какую-то постройку — кажется, это у них называется дом. Я покорно последовал за ним внутрь и оцепенел от ужаса.

На меня со всех сторон таращились мертвыми глазами шкуры зверей. Вот я вижу распяленную на стене лису, а вон огромный бурый медведь. А это — ох, мамочки, дядьки! — это же Рус, полоумный рыжий заяц из моего леса! Он, вне всякого сомнения! Я узнал его по тонкому шраму, идущему через всю голову.

Я поджал хвост и попятился. Зачем белошерстый привел меня сюда? Неужели?.. Неужели он решил и из меня сделать выделанную шкуру? За что? Зачем?

В глазах подозрительно помутнело, лапы мои подкосились, а затем разум окутала блаженная и одновременно пугающая темнота.

— Мне нужны две шубы, милейший, — вежливо попросил Тиллирет у просиявшего при виде покупателя торговца. В этот момент задержавшийся на улице Пин вбежал в лавку и споткнулся о растянувшегося на полу чупакабру. Тот, получив мощного пинка, лишь вяло поднял голову. Бродяга недоумевающе вскинул бровь. Что это со зверем? Уж не заболел ли?

Торговец также обратил внимание на животное.

— Желаете пошить шубы из него? — с профессиональным любопытством разглядывая чупакабру и явно примеряясь, как его лучше разделать, поинтересовался продавец.

Глаза Беса, и без того немаленькие, стали еще круглее. Зверь испуганно икнул и попятился назад, прижав уши к голове.

— Нет, нет, что вы, — поспешил вмешаться Бродяга, пока его драгоценного чупакабру не превратили в два отреза меха. — Это мой домашний любимец, я просто взял его с собой на прогулку. А шубы мне нужны готовые, неважно из какого зверя, но чем теплее, тем лучше.

На морде у чупакабры проступило явственное облегчение, зато по лицу торговца разлилось искреннее огорчение.

— Жаль, жаль, — покачал он головой. — Из него получился бы отличный полушубок, это я вам как специалист говорю. Но воля ваша, давайте выберем из готового.

И оставив перетрухавшего зверя в покое, продавец распахнул огромный шкаф, забитый всевозможными шубами.

Тиллирет, не слушая восторженных дифирамбов продавца, быстро выбрал две отличных шубы из снежной лисицы и, оставив Пина торговаться до посинения, вышел в сопровождении чупакабры наружу.

Когда мы оказались снаружи, белошерстый присел на корточки и спросил у меня:

— Ты в порядке? На тебя смотреть страшно, такой ты поникший.

— Я думал, что ты хочешь и меня превратить в шкуру наподобие тех, что висели там, — покаянно признался я. — Очень испугался.

— Какой же ты еще… глупый, — улыбнулся маг и положил ладонь на мой затылок. И мне впервые за все то время, что мы были вместе, захотелось, чтобы он никогда не убирал ладонь с моей головы. Тогда я прижался к его боку своим и тихонько вздохнул, частично от облегчения, частично от удовольствия.

Так мы и сидели, прижавшись друг к другу, пока из лавки не вывалился довольный черноклокий в обнимку с двумя комками меха.

— Чего это вы тут расселись? — с подозрением спросил Пин, разглядывая идиллическую картину а-ля "Приятель обнимает диковинного зверя".

— Тебя ждем, — улыбнулся Тиллирет, поднимаясь на ноги. — Ну как, успешно?

— Ха! — насмешливо воскликнул Пин. — Еще не родился купец, что сможет обторговать меня! Вот и этот бедолага сейчас рыдает в три ручья и кусает свои локти. А посему предлагаю убраться отсюда побыстрее и подальше, пока он не опомнился.

И приятели поспешили удалиться, свернув в первый же попавшийся переулок.

— Тексь, что нам нужно еще? — жизнерадостно поинтересовался Пин, когда они отошли от лавки на достаточное расстояние. — Еда, зелья, еда, другие припасы, еда?

— Многовато еды, — добродушно усмехнулся в бороду Тиллирет. — Нам столько ни к чему. К счастью, в Борунде нет таких предрассудков, как в Ингаре, и мы можем телепортироваться хоть к королю в спальню. Так что на всякий случай прикупим кое-каких травок и в путь.

— Травок? — глаза Пина загорелись любопытством. — А, понял, ты хочешь его отравить, если он не отдаст нам камень.

— С ума сошел, — поперхнулся Бродяга. — С какой радости мне его травить? И так договоримся, чай, цивилизованные люди.

— А, значит, подпоить, чтобы быстрее согласился, — тут же принял новое решение неугомонный Весельчак. — Это можно. Хотя лучше всего для этого подойдет та прекрасная крепкоградусная жидкость, которую я попробовал в трактире в твоей деревне.

— "Мухоморовка"? — снова поперхнулся Тиллирет. — Не представляю, как я предложу королю Илхеасу отведать нашего местного самогона. Нет уж, обойдемся более приличными и мирными способами. А травки я вообще-то для себя собирался купить. Спина, чтоб ей, совсем замучила.