Радужная Нить - Уэно Асия. Страница 24

Я не ожидала, что всё может так обернуться! Он же не силач, мой хозяин! Я бросилась к ним, пытаясь растащить, но нападающий даже не пошевелился. Савасаки-доно дёрнулся, лицо его было багрово-синим.

Я вспомнила о ноже, который он дал мне намедни. Как чувствовал!

— Оставь его в покое!!! — крикнула я душителю. Но тот будто и не слышал. Я завела лезвие за широкий подбородок и изо всех сил полоснула по вздувшимся от напряжения жилам. Широкой струёй прыснула кровь. Я даже не представляла, что её может быть так много! Здоровяк напрягся и повалился набок, мёртвый.

— Савасаки-доно! — я попыталась вытащить хозяина из-под навалившегося на него тела.

И поняла, что опоздала. В предсмертной конвульсии управляющий сломал ему шею. Голова болталась, словно страшная тыква на стебле.

— Савасаки-доно-о-о-о!!!

Что же я натворила? Небесная Владычица, что же я натворила?!!

— Дорого-о-о-ой! — блудница отпихнула меня от тела мужа.

Ты, тварь… какое право ты имеешь выть над ним?!

В груди сделалось горячо, словно там развели огонь, поджаривающий моё сердце.

Я схватила её за распущенные волосы, намотав их на запястье. Вздёрнула на ноги. Перед глазами плыло, но ненависть придавала силы.

— Прочь от него, дрянь!

— Мицко, что ты наделала?!

— Я? Я наделала?! Нет, во всём виновата ты, и только ты! Если бы не ты…

Я внезапно осознала, что всё ещё сжимаю в кулаке рукоять ножа, расхохоталась и приставила его к горлу соперницы. Глаза её выкатились в ужасе, она попыталась вырваться, но не тут-то было.

— А ну, идём! И не смей сопротивляться! — я поволокла её вверх по лестнице. — Не спотыкайся, тварь!

Я втолкнула её в комнату и трясущимися от возбуждения руками зажгла маслянку. Женщина забилась в угол. Я кинулась к сундуку и выхватила из него злополучное зеркало.

— Смотри! Смотри в него, кукла! Ну что, ты всё ещё себе нравишься? Ты красива, да? Настолько, что твоя красота убивает?!

Виновница заливалась слезами. Думала, я поверю в её раскаяние. Нет, ты не уйдёшь от возмездия, тварь!

— Смеялась надо мной всё это время, ведь так? Ах, глупая влюбленная служанка, ей никогда не заполучить моего мужа! Ты не любила его, признавайся? Не любила?!

— Неправда… любила!

Я ударила её. Ножом, наотмашь. По глубоко рассечённой бледной груди заструилась кровь. Красавица вскрикнула высоким голосом, пытаясь загородиться ладонями.

— Не ври!!! Не любила! — я ударила по ним.

— Сжалься! Я не хотела! Меня выдали замуж против моей воли!

Она попыталась ухватить мои руки, притянуть к себе.

— Так происходит со всеми! Это не оправдание! Пре… презираю тебя!

Я отбросила зеркало и освободившейся рукой обхватила оба её тонких запястья, отведя их в сторону. А нож загнала прямо в сердце. Тело Канако обмякло, пальцы пару мгновений цеплялись за воздух, пока я не отшвырнула её в сторону.

— Презираю, — повторила я, опускаясь на пол. Щёки намокли сами собой. — Презираю…

Я долго рыдала, не в силах остановиться. Слёзы не приносили облегчения, а значит, остался лишь один путь. Я поднялась на ноги и, шатаясь, побрела к выходу. У порога оглянулась. Тело красавицы замерло в бесстыдной наготе, нож торчал меж грудей. Я вернулась и с усилием выдернула его. Рядом что-то блеснуло. Зеркало. Его я захватила тоже, как и лампу. Голова прояснились, мысли сделались чёткими, как свежие синяки.

Внизу я высвободила тело моего дорогого хозяина из-под туши его убийцы и перекатила на один из футонов. Негоже оставлять любимого на татами. Они такие жёсткие… С обожанием погладила его по виску. Теперь мне всё можно. Я всё-таки заняла твоё место, слышишь, дрянь? И никогда не предам…

Зеркало я положила рядом. Аккуратно вытерла несколько тёмных пятен и заглянула в него. Отныне у меня есть право и на это. И на твоего мужа, и на твоё зеркало. В золотистой бронзе отразилось заплаканное лицо, совсем чужое. Я улыбнулась и занесла лезвие.

— Кай! Опомнись, что ты делаешь?!Вернись, Кай!

Голос юмеми, будто далёкий рокот сигнального барабана, пробился ко мне. В груди пекло, жар распространялся по телу и, наконец, заставил очнуться. Что со мной?

Светильник, стоящий рядом на полу, очерчивал небольшой круг среди непроницаемой темноты. Я сидел в глубине какого-то запылённого помещения, а Мэй-Мэй отчаянно вцепилась в мои руки. Которые…

Пальцы сами собой разжались. Тати с тупым звуком ударился о циновку, откатился в сторону. С какой целью я его обнажил? О боги! В голове зашумело, и воспоминания вернулись подобно памяти о сне, увиденном под утро, забытом и осознанном в одно мгновение. Я согнулся, уперевшись лбом в собственные колени. Девушка разомкнула хватку, но принялась утешительно гладить меня по волосам. Это стало последней каплей.

— В прошлой жизни я был… женщиной, — слова давались с неимоверным трудом. Коснулся щеки — так и есть, слёзы. Вот напасть! — Я… любил… любила человека, который был мужем другой. Глупая оплошность обернулась смертью, а тот, кто его погубил, пал от моей руки, так же, как и соперница. Но на самом деле я погубила всех троих! А затем… затем…

— Затем эта девушка, Мицко, перерезала себе горло, — со сдержанной грустью произнес юмеми. — Несчастная, заблудшая душа. Но ты — не она, Кай. Ты видел лишь отражение её прошлого. Тёмное, страшное, кровавое отражение. Стал невольным участником, заняв её место в этом наваждении, как многие другие путники. Вот только их остановить было некому…

Я сделал судорожный вдох. Сознание постепенно заполнялось обрывками моей настоящей жизни — разрозненными, словно осколки… Осколки чего? Вспомнились стихи, преследовавшие меня в Пустом Сне. А я ещё удивлялся, как можно разбить металлическое зеркало? Разбить можно всё: зеркало, судьбу, собственную душу…

— Получается, — мой голос уже почти не дрожал, — то, что удерживает здесь призрак Мицко — это зеркало? Принадлежавшее Канако?

— Никаких сомнений. Зеркала — опасные предметы, Кай. Они существуют одновременно в двух мирах. Их глубина манит и затягивает смотрящего до тех пор, пока сон не перестанет отличаться от яви. А поверхность отражает видимый мир, преломляя и искажая до неузнаваемости. Зеркала меняют человека, а потому обладают властью над людьми.

Я решил, что с сегодняшнего дня прекращаю вертеться перед зеркалом. Ю тихонечко рассмеялся.

— На самом деле, всё не так плачевно, как я описал. Подобной властью обладает не каждое зеркало. Ты можешь спокойно пользоваться своим — оно безвредно, ведь ему ничего от тебя не нужно. До тех пор, пока какие-то события не взволнуют бесконечность, что покоится под его металлической гладью. Тогда оно станет чудовищем, алчущим новых жертв. Подобно тигру-людоеду: единожды отведав человеческой плоти, не успокоится. Кагами-но бакэ [30] пожирает души, и не может остановиться, пока не будет уничтожено.

Я поднял светильник повыше и с опаской завертел головой. В круге света пляшут облака пыли, под ногами от одного лишь прикосновения расползаются старые татами. Невдалеке от входа за моей спиной — продавленный столик. У дальней стены виднеются очертания широкой деревянной лестницы с перилами, лежащими внизу. Наверно, отломились при землетрясениях, которые нередки в этих краях. Особенно в последнее время… Странно, что сама постройка уцелела без присмотра.

Да ведь я — в той самой комнате!

— Ну а где же ещё? — хмыкнул юмеми.

— А тела?

— Их ты не найдешь. Завлечённых сюда жертв поглотил кошмар, что отражала эта тварь. Его ведь тоже надо поддерживать. Оно и к лучшему, что поглотил!

— А зеркало?

— Малышка с лёгкостью его обнаружит. Полагаю, что свои возможности оно исчерпало, но всё-таки держись от него подальше.

Я не стал возражать и отошёл поднять тати. Девушка согласно кивнула и отодвинула лёгкий столик. Покачав головой, вернула на место. Я приблизился, чтобы посветить, и увидел остатки футона, недоеденного насекомыми. Сомневаюсь, что здесь водятся крысы: мой дед утверждал, что они — хитрые твари, а значит, у них есть душа!