Тогайский дракон - Сальваторе Роберт Энтони. Страница 7

Очень характерно для этого юнца — задать вопрос без поощрения со стороны господина и даже без его позволения. Эаким Дуан бросил на помощника недовольный взгляд.

Да, Эакиму по-прежнему достаточно было одного взгляда, чтобы поставить своего сверхлюбопытного юного помощника на место. И это, учитывая, что Мерван Ма ему нравился, было единственной причиной, почему он до сих пор держал его при себе. Вообще-то ум считается необходимым качеством помощника, но Эаким Дуан придерживался на этот счет другого мнения. Для Чезру, как он считал, было безопаснее окружить себя туповатыми людьми. Но тут Эакиму не повезло; к тому времени, когда смышленость Мервана Ма нельзя было не заметить, он уже испытывал симпатию к молодому человеку, поступившему к нему на службу в шестнадцать лет. Даже поняв, что юнец и умен, и сверх меры любопытен, Чезру оставил Мервана Ма при себе. И сейчас, когда день его очередной смерти приближался, был рад этому. Да, он смышлен и любознателен, но одновременно бесконечно предан, набожен и достаточно образован для того, чтобы стать жрецом.

— Можешь войти, — приказал Эаким.

Мерван Ма шагнул в комнату. Он был высок, выше шести футов, и строен, как большинство бехренцев; постоянную жару трудно переносить, имея лишний вес.

А когда он станет жрецом, то будет казаться еще выше, подумал Чезру, поскольку будет носить высокую прическу, как это у них принято.

Эаким Дуан с трудом сдержал новый смешок, вспомнив о том, что его помощник даже не жрец. На протяжении столетий помощниками Чезру были только жрецы-ятолы; даже разговаривать с Гласом Бога не позволялось никому, кроме них. Однако Эаким Дуан изменил этот обычай почти четыреста лет назад, после очередной, едва не ставшей для него гибельной инкарнации. Тогда несколько его приближенных решили захватить власть, объявив, что Чезру никак не удается найти. И это несмотря на то, что в их распоряжении имелся двухлетний ребенок, способный пересказать по памяти Кодекс Пророка.

Дуану исключительно повезло, что он тогда удержался у власти. Поэтому, едва обретя Сознательность в возрасте десяти лет, он одним из своих первых указов изменил подход к подбору слуг для Чом Дейру, дворца Чезру. Теперь обладающие достаточной властью и чрезмерными личными амбициями не входили в число тех, кто был допущен к непосредственному обслуживанию Чезру, в особенности во времена, предшествующие Возрождению.

— Зал Утреннего Солнца готов к завтраку? — осведомился Эаким.

— Да, Глас Бога, — ответил Мерван Ма, старательно отводя глаза, — Однако ты, Великий, сегодня поднялся позже обычного, и, боюсь, там сейчас уже слишком жарко.

— А-а… Ну, тогда вели принести сюда.

— Повинуюсь, Глас Бога. — Юноша отвесил почтительный поклон и повернулся к двери, но Эаким остановил его.

— Прикажи накрыть стол на двоих. Позавтракаешь сегодня со мной. Нам есть что обсудить.

— Будет исполнено, Великий.

Помощник выскочил за дверь. Эаким Дуан понимал, почему в последний момент дрогнул голос молодого человека. Мерван Ма всегда радовался возможности побеседовать с Эакимом — они, можно считать, стали в некотором роде друзьями, между ними возникли отношения как между наставником и учеником, — однако он прекрасно понимал, по какой причине его приглашают сегодня. Чезру хотел снова поговорить с ним о Возрождении, о своей надвигающейся смерти и о тех обязанностях, которые Мерван Ма особо тщательно должен выполнять в последующий за этим период. Когда государство лишится своего официального главы, им будут править жрецы-ятолы, и изменения в устоявшейся политике должны быть минимальны.

Эакима Дуана обрадовало, что предстоящий разговор на эту тему огорчает Мервана Ма. Значит, он любит своего господина, и Дуан верил, что эта любовь поможет им обоим пройти через несколько трудных лет, отделяющих смерть Чезру от его последующего возвышения; в эти годы он будет в особенности уязвим.

Вскоре Мерван Ма вернулся в сопровождении нескольких молодых прислужниц, которые несли подносы с едой. Они быстро накрыли стол у северного окна круглой комнаты, откуда открывался великолепный вид на Пояс-и-Пряжку — каменные громады с белыми шапками снега. Пояс-и-Пряжка — неприступные горы с немногочисленными, труднопроходимыми перевалами, изобилующие камнепадами и лавинами, еще более опасными делают их обитающие там огромные медведи, снежные барсы и другие хищные твари. Вид, открывающийся из окон дворца Чезру, поражал своей дикой природной мощью, в особенности в тот момент, когда солнце заливало восточные склоны и сверкало на снежных шапках. Все, кто смотрел отсюда на горы, считали это зрелище чрезвычайно впечатляющим. А жрецам-ятолам оно напоминало о том, что в мире существует мощь, несравненно более великая, чем та, которой обладает человек.

Да, открывающийся из окна вид казался возвышенным и подавляющим даже бессмертному Эакиму Дуану.

Когда они уселись за стол, служанки засуетились вокруг, но Чезру взмахнул рукой, приказывая им уйти. Девушки смущенно воззрились на него, поскольку обычно прислуживали за столом на протяжении всей трапезы.

— Ступайте, ступайте, — раздраженно махнул рукой Эаким Дуан, и служанки исчезли. Чезру с улыбкой посмотрел на Мервана Ма; молодой человек явно хотел что-то сказать. — Можешь говорить без опасений.

Мерван Ма смущенно заерзал на стуле. Не приступая к еде, Эаким пристально смотрел на него, подбадривая взглядом.

— Ты снова хочешь поговорить о своей смерти, Глас Бога. Эта тема мне не слишком приятна.

— Все когда-нибудь умирают, мой юный друг, — отозвался Чезру Дуан и внутренне улыбнулся, осознав иронию, кроющуюся в этом заявлении.

— Но ты же еще совсем не так стар, Великий, — выпалил Мерван Ма и тут же опустил взгляд, как будто опасаясь, что вопреки данному ему разрешению преступил границы дозволенного.

— Каждое утро у меня ломит все кости, и так продолжается уже много лет. — Эаким тепло улыбнулся юноше и успокаивающим жестом положил руку ему на плечо.

— Но, Глас Бога, такое впечатление, что ты уступаешь возрасту без борьбы!

— Ты веришь в Откровение? — внезапно спросил Чезру довольно суровым тоном, напоминая своему доверенному помощнику, кто он такой и какова его цель в этой жизни.

Откровение служило основополагающей концепцией религии ятолов. Оно обещало вечную жизнь в раю, на Облаке Чез. На этом основывались все ритуалы и обряды, весь кодекс поведения религии ятолов.

— Конечно, Глас Бога! — с удивлением и даже ужасом воскликнул Мерван Ма.

— Я не обвиняю тебя, мой мальчик, — сказал Чезру. — Просто напоминаю. Если мы верим в Откровение, тогда и приход смерти должны встречать с распростертыми объятиями, уверенные, что прожили жизнь, достойную Облака Чез. С какой стати я должен печалиться, что вскоре моим домом станет рай?

— Но мы же не должны призывать смерть, Глас Бога…

— Однако я точно знаю, когда смерть начинает призывать меня, — перебил своего помощника Эаким Дуан. — Это часть моего служения — осознать, когда она близка. Чтобы те, кто окружает меня — в том числе и ты, мой юный друг, — начали подготовку к поискам нового Гласа Бога. Понимаешь?

Мерван Ма опустил взгляд.

— Я боюсь, Глас Бога.

— У тебя все получится.

— Но как я узнаю? — Молодой человек внезапно поднял на своего господина умоляющий взгляд. — Как могу быть уверен, что правильно выбрал замену? Это невероятно тяжкая ноша, Глас Бога. Боюсь, я недостоин ее.

— Достоин, достоин. — Эаким Дуан рассмеялся. — Уверяю тебя, увидев ребенка, ты сразу все поймешь. Когда меня отобрали, я мог пересказать по памяти всю Четвертую Книгу Пророчеств.

— Но разве мать, жаждущая возвышения своего ребенка, не в состоянии обучить его этому?

— Мне тогда не было еще двух лет! — со смехом возразил Чезру. — А я мог ответить на любой вопрос, заданный Советом жрецов-ятолов. Думаешь, они ошиблись в выборе? — Мерван Ма побледнел. — Это не обвинение, мой юный друг. Просто я пытаюсь убедить тебя, что ошибиться в этом невозможно. Твой предшественник тоже испытывал подобные опасения… как я слышал, — поспешно добавил Дуан, поскольку откуда ему было самому знать, о чем говорил предшественник Мервана Ма?