Архвы Дерини - Куртц Кэтрин Ирен. Страница 22

И сделать это надо сейчас, поскольку завтра с утра, а то и ночью дежурные по ризнице уничтожат все следы происшедшего. Если Дениса застанут в церкви в столь поздний час, это ему ничем не грозит, старшие семинаристы имеют право прийти помолиться в любое время, даже во время Великого Молчания. Но если застанут в ризнице — он должен будет предоставить весьма убедительное объяснение, особенно после случившегося с Джорианом.

Однако упускать эту возможность нельзя. Ибо если стать священником Денису препятствует не божественный промысел, а всего лишь вино с мерашей, он или его учителя, возможно, сумеют найти обходной маневр. А не сумеют, тогда у Дениса есть еще выбор — либо рискнуть, как Джориан, либо уйти из семинарии Arx Fidei и исчезнуть совсем, навсегда отказавшись от мысли быть полезным обществу в качестве скрывающегося Дерини.

С самого начала, однако, стало понятно, что его затея с ризницей не удастся, во всяком случае, этой ночью. Ибо, когда он незаметно проскользнул в церковь и остановился в южном трансепте, чтобы осмотреться, он увидел двоих своих однокашников, стоявших на коленях в тени хоров. А из алтаря в этот момент вышел отец Риордан, наставник младших, и направился к ним.

Проклятье! Риордан просто-напросто прикажет ему возвращаться в постель, как, судя по его безмолвной жестикуляции, он и приказывает тем двоим. Денис не обязан подчиняться Риордану, но отказ уйти может вызвать ненужные подозрения. Он задумался, не уговорить ли ему наставника нарушить Молчание, чтобы спросить о Джориане... под невинным предлогом, конечно, будто он ищет утешения... но Денис тут же понял, что не посмеет настаивать, если Риордан не захочет говорить. А Риордан тем временем уже отправил двоих полуночников к выходу и направился к Денису.

К счастью, судя по выражениям лиц семинаристов, которые покорно пошли к себе в спальню и, проходя мимо, поклонились Денису, Риордан был настроен нынче довольно снисходительно. Он сочувственно кивнул Денису, подойдя ближе, но сразу поднял руку и знаком велел ему уходить.

Денис поклонился в ответ, приняв, как он надеялся, самый скорбный и встревоженный вид, со всею пристойностью пряча руки в рукавах одеяния и рассчитывая исключительно на свою репутацию в семинарии, как одного из самых способных и самых набожных студентов.

— Простите за нарушение Молчания, отец, но я не могу спать, — прошептал он. — Я хотел помолиться за душу Джориана де Курси. Не могли бы вы... сказать, что с ним случилось?

Риордан скрестил руки на груди и смущенно вздохнул.

— Вы же знаете, Денис, что нарушать молчание запрещено.

— Я приму от вас любое наказание, отец, — покорно пробормотал Денис, потупив глаза и молитвенно складывая руки. — Но... я помогал ему... одеваться сегодня утром... — он сглотнул комок в горле. — Я думаю о его душе. Вдруг мои смиренные молитвы помогут ему раскаяться в содеянном.

Устало вздохнув, Риордан повернулся к алтарю, к висевшему над ним большому, в натуральную величину распятию с бледной фигурой Царя Небесного, озаряемой отблесками лампад рубинового стекла, что горели перед дарохранительницей.

— Понимаю, сын мой. Я тоже молился за него, — тихо сказал он. — Неужели я мог так ошибиться в нем? Призвание его казалось столь несомненным, столь...

Риордан растерянно покачал головой и вздохнул еще раз.

— В любом случае, его уже увезли в Валорет. Если... если все пройдет, как всегда, его привезут через месяц-другой обратно... для казни.

Казнь... сожжение на костре...

Денис вздрогнул, опустил голову, стараясь не думать об этом, но страшные образы так и вставали перед внутренним взором. Когда-то в детстве он видел раз, как сжигали человека.

— Да, — услышал он голос Риордана и вздрогнул, когда рука священника тяжело легла ему на плечо. — Это страшная смерть. Постарайся не думать об этом. Лишь одно утешает: пламя очистит его от греха. И, может быть, молитвы тех, кто знал его только с лучшей стороны, привлекут к нему милосердие Господа нашего, когда он предстанет у Престола Правосудия.

Риордан, разумеется, был добрым человеком и не заслуживал презрения за то, что повторял благочестиво вслед за остальными все те общие места, что говорились о Дерини на протяжении двухсот лет. Денис знал это, и все же... Он вернулся в постель, ничего не видя от слез ярости, молясь, чтобы Риордан отнес эти слезы за счет его чувствительной натуры. И долго плакал в подушку, пока им не овладело мучительное забытье на несколько часов, остававшихся до славословия.

Прошло больше недели, прежде чем Денису удалось наконец побывать в ризнице на законных основаниях — он мыл графины и складывал облачения после службы. Но к тому времени там уже не оставалось, конечно, никаких следов праздничного богослужения. Да он и не надеялся на это.

Еще через неделю, однако, Денис смог рассказать о своих подозрениях старшему брату, Джемилу, приехавшему его навестить в одно из воскресений. Сэр Джемил Арилан блистал при дворе: он был другом и наперсником молодого короля Бриона Халдейна, стал недавно членом государственного совета и, о чем не знал даже Брион, прошел полное обучение Дерини. Кроме придворных, у Джемила имелись и другие могущественные друзья — весьма высокопоставленные Дерини, которые имели право приказывать даже тайным учителям двух братьев Ариланов. И Денис надеялся, что Джемил может заручиться их помощью.

— Святый Боже! Ден, услышь я это от кого другого, я бы не поверил, — пробормотал Джемил после того, как Денис рассказал, отчасти вслух, отчасти мысленно, все, что знал о провале Джориана. — Просто невероятно, и если это правда, то ничего не поделаешь, если только не заменить всех епископов Гвиннеда вместе с их штатом. Может, тебе лучше отказаться от дальнейших попыток.

Тошнота, которую испытывал Денис во время своего рассказа, подкатила к самому горлу. Слова брата его испугали.

— Но я не могу, Джемил. Как я объясню это? В феврале меня ждет посвящение. Я здесь на очень хорошем счету. Если я сейчас, после происшествия с Джорианом, брошу семинарию, они могут догадаться о причине... а это опасно для всех нас. И я должен попытаться — ради Джориана.

Джемил понурил голову, глядя себе под ноги, и стегнул хлыстом для верховой езды по ботинку.

— С Джорианом все очень плохо, — сказал он тихо. — Я слежу за тем, как проходит разбирательство, но сделать ничего не могу. Им занимаются инквизиторы Де Нора. На самом деле он знает слишком мало, чтобы его показания причинили кому-то вред, кроме него самого... если не считать тебя, конечно, ну, и меня...

— Джориан нас никогда не выдаст... — начал Денис.

— Тише! Я не сказал, что он это сделает! Тем не менее они уже теряют терпение. И когда они...

Денис тяжело вздохнул.

— Знаю, — прошептал он. — Отец Риордан сказал, что его сожгут.

— Отец Риордан — чувствительный человек, — бесстрастно сказал Джемил.

Денис, борясь с тошнотой, опустил глаза и сморгнул слезы.

— А что король? — решился он наконец спросить. — Может ли он что-то сделать? Он ведь не испытывает ненависти к Дерини.

Джемил уныло покачал головой.

— Ден, одно дело — держать Дерини при дворе в качестве своей прихоти; и совсем другое — помиловать того, кто нарушил закон. Брион не знает, кто я... а молодой Аларик Морган — Дерини только наполовину, к тому же он сын человека, который был другом Бриона. И ему всего тринадцать лет.

Джориан де Курси не просто нарушил канонический закон, он пытался внедриться в церковную иерархию. Епископы этого не простят... и Брион не может вмешаться в дела церкви, не подвергнув опасности себя самого. Они пока еще закрывают глаза на силы самого Халдейна... но не потерпят с его стороны никакого давления.

— А твои друзья Дерини? — спросил Денис. — Они ведь нас учили; они предназначили нам с Джорианом стать священниками. Ему они помочь уже не могут, и он, конечно, понимает это — мы оба знали о предстоящем риске... но раз уж я выяснил, в чем состоит препятствие, почему бы им не поискать способ его обойти?