В основном безвредна - Адамс Дуглас Ноэль. Страница 21

Он вдруг вспомнил панель управления лифтом. На ней не было тринадцатого этажа. Он не обратил на это внимания, поскольку, проведя пятнадцать лет на довольно отсталой планете под названием Земля, где население суеверно боялось числа «тринадцать», он привык бывать в домах, где не было тринадцатого этажа. Но здесь-то с какой радости?

Пролетая мимо тринадцатого этажа, он не смог удержаться и заглянул в окна. Та-ак, стекла затемненные…

Что там происходит? Он начал припоминать болтовню Харла. Новый, многомерный «Путеводитель» распространится по неизмеримому множеству вселенных. Произнесенное устами Харла, это казалось диким бредом отдела маркетинга при поддержке финансового отдела. Если же в этом есть доля правды, идея странная и очень и очень опасная. Насколько она реальна? Что происходит за темными, наглухо запертыми окнами законспирированного тринадцатого этажа?

Сначала Форда захлестнуло любопытство. Потом – паника. Другие чувства у него в этот момент отсутствовали начисто. Во всех других отношениях он падал очень быстро. Пора, пора подумать, как выбраться из этой ситуации живым.

Он посмотрел вниз. В сотне футов под ним разгуливал народ. Кое-кто уже начал выжидающе глядеть наверх и освобождать место для его падения. Некоторые даже прервали ради такого случая игру в «казаки-разбойники».

Жаль, конечно, разочаровывать их. В двух футах ниже него, чего он до сих пор не замечал, летел Колин, с восторгом ожидая его дальнейших распоряжений.

– Колин! – крикнул Форд.

Колин не отвечал. Форд похолодел: он вдруг вспомнил, что не удосужился сообщить Колину, что его зовут Колин.

– Давай сюда! – крикнул Форд.

Колин притормозил и поравнялся с ним. Свободный полет вниз чрезвычайно нравился ему, и он надеялся, что Форд тоже получает удовольствие.

Неожиданно мир для Колина померк: это Форд накрыл его полотенцем. Кроме этого, Колин ощутил значительную тяжесть. Новое поручение Форда его воодушевило, хотя он и не был уверен, что справится с таким грузом.

Форд висел, ухватившись за концы полотенца. Многие автостопщики увлекаются усовершенствованием своих полотенец, вшивая в них различные приспособления вплоть до компьютеров. Форд был поборником чистоты идей. Он любил, чтобы все было просто. И полотенце у него было самое заурядное, происходящее из самого что ни на есть заурядного универмага. Несмотря на все попытки Форда отстирать его до первозданной белизны, на нем сохранился розово-голубой растительный орнамент. В полотенце Форд продел несколько кусков проволоки и стержень для шариковой ручки да пропитал один угол питательным раствором – на случай голодухи. Во всех остальных отношениях это полотенце не отличалось от любого другого, которым можно вытереть лицо после умывания.

Единственным серьезным усовершенствованием, сделанным им по настоянию друзей, стали укрепленные каемки.

Форд цеплялся за полотенце изо всех сил.

Они продолжали снижаться, но уже заметно медленнее.

– Вверх, Колин! – крикнул Форд. – Твое имя, – добавил он, – Колин! Так что когда я кричу: «Вверх, Колин!» – я хочу, чтобы ты, Колин, поднимался вверх. Ясно? Вверх, Колин!

Реакции вновь не последовало, если не считать сдавленного стона из-под полотенца. Форд встревожился не на шутку. Теперь они снижались гораздо медленнее, но Форда тревожили люди, появившиеся прямо под ним. Славные, дружелюбные, бесхитростные любители поиграть в «казаки-разбойники» куда-то подевались, а на их место из так называемого разреженного воздуха выплыли массивные, похожие на слизняков здоровяки с бычьими шеями и портативными ракетными установками. Как хорошо известно опытным путешественникам по Галактике, разреженный воздух на деле чрезвычайно плотен и сопутствует всяким коварным фокусам с пространством.

– Вверх! – взмолился Форд. – Вверх, Колин, вверх!

Колин кряхтел от натуги. Теперь они недвижно зависли в воздухе. Форду казалось, что с секунды на секунду у него оторвутся пальцы.

– ВВЕРХ!

Ни движения.

– Вверх! Вверх! ВВЕ-Е-ЕРХ!

Слизняк целился в него из ракетной установки. Форд с трудом верил своим глазам. Висишь тут в воздухе, цепляясь за полотенце, а этот слизняк ракетой целится! Форд почти утратил способность соображать, что его серьезно тревожило.

Ситуация была из тех, в которых он обыкновенно обращался за советом к «Путеводителю», однако сейчас он никак не мог залезть в карман. К тому же «Путеводитель» из друга и союзника превратился теперь в источник угрозы. Ведь он, Зарквон свидетель, висит не где-нибудь, а именно перед зданием «Путеводителя», и все по вине его нынешних владельцев. Куда, куда вы удалились, мечтания на атолле Бвинелли? Кто мешал нам остаться самими собой? Остаться там, на пляже… Какие там были девушки… Какая рыбалка… Нет бы ему догадаться, чем кончатся все эти висячие рояли и бассейны с морскими чудищами в вестибюле. Черт, пальцы сводит от боли. И коленка все ноет…

«Вот спасибо, коленка, – с горечью подумал он. – Только твоих проблем мне сейчас не хватало. Наверное, тебе не помешала бы теплая ванна? Или тебе нужен…»

У него родилась идея.

Бронированный слизняк взвалил трубу ракетной установки на плечо. Ракету спроектировали с расчетом взрывать все, что подвернется на пути…

Форд изо всех сил старался не потеть, поскольку руки его начинали скользить по ткани полотенца.

Носком одного ботинка он начал стаскивать другой – с больной ноги.

– Наверх, черт бы тебя подрал! – в отчаянии молил он Колина, который честно старался, но подняться не мог. Проклятый ботинок не поддавался.

Форд постарался было рассчитать время, но тут же сообразил, что нечего зря напрягаться. Все выйдет и так. У него одна-единственная попытка. Он наконец высвободил из ботинка пятку. Коленка болела чуть меньше. «Спасибо и на этом, верно я говорю?»

Он еще раз толкнул полусброшенный ботинок носком другого. Ботинок соскользнул с ноги и полетел вниз. Спустя полсекунды ракета вырвалась из пусковой трубы, обнаружила летящий ей навстречу ботинок, чуть довернула наперерез, столкнулась с ним и с чувством глубокого удовлетворения от сознания честно исполненного долга взорвалась.

Все это произошло на высоте пятнадцати футов.

Основная энергия взрыва была направлена вниз. Там, где на элегантной уступчатой площадке, вымощенной огромными плитами светящегося камня из каменоломен Зенталквабулы, только что стояли служащие «Инфин-Идио энтерпрайзис» с ракетными установками, теперь зияла яма, замусоренная ошметками тел.

Мощная волна горячего воздуха бесцеремонно швырнула Форда и Колина к небу. Форд со слепым отчаянием пытался удержать полотенце, но не смог. Беспомощно кувыркаясь в воздухе, он взмыл вверх, завис на мгновение в верхней параболе и начал падать. Он падал, и падал, и падал, и вдруг со всего размаху врезался в Колина, возносившегося ему навстречу.

Изо всех сил вцепился он в маленького круглого робота. Колин отчаянно соскальзывал к фасаду «Путеводителя», из последних сил пытаясь не потерять контроль над своими системами и замедлить падение.

Мир тошнотворно вращался вокруг головы Форда, сам он вращался вместе с Колином, и вдруг, не менее тошнотворно, все это кончилось.

Форд обнаружил, что лежит на оконном карнизе.

Мимо него в воздухе пролетело полотенце. Он вытянул руку и схватил его.

В нескольких дюймах от него подпрыгивал в воздухе Колин.

Избитый, истекающий кровью и почти бездыханный Форд осторожно огляделся. Карниз имел в ширину не больше фута и находился на высоте тринадцатого этажа.

Тринадцатого.

Форд точно знал, что это тринадцатый этаж: все окна были затемненными. Он здорово расстроился. Свои ботинки он отхватил за сумасшедшие деньги в Нью-Йорке, в Ист-Сайде. Помнится, он даже накатал замечательное эссе о счастье носить удобную обувь, которое резюмировали до фразы «в основном безвредна». Вакуум их всех заарктурь.

И вот один из этих ботинок покинул его навеки. Форд запрокинул голову и посмотрел в небо. Все это было бы не так грустно, когда бы ту самую планету не уничтожили, что означало: второй такой пары ботинок ему уже никогда не купить.