В основном безвредна - Адамс Дуглас Ноэль. Страница 39
Увы, из-за угла, под которым опускался корабль, а также из-за толщины обшивки, в которой был прорезан иллюминатор, камеру так и не удалось направить ни на планету, ни на пещеру. Трисии пришлось промотать и эту часть записи.
Теперь объектив камеры был нацелен прямо на Солнце.
Обычно это очень вредно для видеокамеры. Впрочем, когда камера удалена от Солнца на добрую треть миллиарда миль, это практически не играет роли. К сожалению, это и впечатляет гораздо меньше. Все, что вы получаете в результате, – это жалкое светлое пятнышко в центре кадра, которое с равным успехом может означать что угодно. Одна звезда из множества.
Трисия промотала и это место.
Ага. Следующий фрагмент обещал быть интереснее. Они вышли из корабля в огромное, похожее на ангар помещение. Это было явное изделие инопланетной технологии, причем чудовищного масштаба. Огромные серые здания под темным куполом-пузырем из плексигласа. Те самые здания, которые она видела в конце записи. Перед отлетом с Руперта через несколько часов она снимала их еще дольше. Что же они ей напоминают?
Во-первых, как и все прочее здесь, они напоминали ей декорации из дешевого фантастического фильма двадцатилетней давности. Конечно, они значительно превышали декорации своими размерами, но на экране все равно не особенно впечатляли. Помимо кошмарного качества изображения, ей пришлось бороться с непривычно низкой гравитацией, вследствие чего камера дрожала у нее в руках хуже, чем у распоследнего любителя. Разглядеть на экране какие-нибудь детали было совершенно невозможно.
И вот, улыбаясь и протягивая руку для пожатия, к ней вышел Шеф.
Именно так он себя называл: Шеф.
У грибулонцев не было имен, поскольку они их забыли, а придумать новые не могли. Трисия выяснила, что кое у кого из них возникала мысль называть себя именами персонажей земных телесериалов, но стоило им начать называть друг друга «Уэйн», «Бобби» или «Чак», как некое шестое чувство подсказывало им, что лучше этого не делать.
Шеф мало чем отличался от остальных. Ну, может, был капельку худее. Он заявил, что обожает ее телевизионные передачи, что считает себя ее поклонником, что счастлив тому, что она смогла выбраться к ним на Руперт, где ее так ждали, что он надеется, что полет не слишком ее утомил, и т.д. и т.п. Она пыталась найти хоть какие-нибудь признаки того, что к ней обращаются как к полномочному представителю земной цивилизации. Ничего подобного.
На экране видеомонитора Шеф производил впечатление загримированного и переодетого землянина, стоящего перед декорацией, к которой лучше не прикасаться – а то упадет.
Трисия сидела перед монитором, подперев лицо руками и мотая головой от досады.
Какой кошмар.
Ужасным был не только этот фрагмент; Трисия знала, что будет дальше: там, где Шеф спрашивает ее, не проголодалась ли она. Они вполне смогут переговорить за легким обедом.
Трисия вспомнила свои мысли в этот момент.
Инопланетная пища.
Как она ее перенесет?
Стоит ли ей вообще пробовать? Найдется ли что-нибудь вроде салфетки, чтобы выплюнуть туда еду в случае чего? Как быть с проблемами иммунитета?
На обед подали гамбургеры.
И не просто гамбургеры, но самые типичные гамбургеры из «Макдоналдса», разогретые в микроволновой печи. К черту внешний вид. К черту запах. Но уж пластиковые скорлупки, в которых они подавались, с надписью «Макдоналдс»…
– Кушайте! Наслаждайтесь! – заявил Шеф. – Ничего не жалко для гостьи дорогой!
Дело происходило в личных покоях Шефа. Трисия оглядывалась по сторонам, с трудом удерживаясь от паники, хотя продолжала исправно снимать все на видео.
В покоях стояла кровать с водяным матрацем. И недорогой стереокомбайн. И одна из этих стеклянных штуковин, которые обычно ставят на стол и в которых плавает что-то похожее на светящиеся сперматозоиды. Стены были обтянуты бархатом.
Шеф плюхнулся в кожаное кресло и побрызгал себе в рот освежителем из баллончика.
Неожиданно Трисии сделалось страшно. Насколько ей было известно, она оказалась дальше от Земли, чем любой другой представитель человеческого рода, и все для того, чтобы попасть в общество инопланетянина, сидящего в кожаном кресле и брызгающего в рот освежителем из баллончика.
Она боялась сделать ложный шаг. Спугнуть его. И все же имелись вещи, которые ей необходимо было знать.
– Как вы… откуда вы достали… вот это? – спросила она, обводя рукой комнату.
– Декор? – спросил Шеф. – Вам нравится? Все это весьма изысканно. Мы, грибулонцы, – изысканные люди. Мы покупаем изысканные товары… по каталогам.
Трисия медленно кивнула.
– По каталогам… – повторила она.
Шеф хихикнул. Хихиканье чрезвычайно напоминало бархатный смешок из рекламы молочного шоколада.
– Вы, наверное, думаете, что они доставляют это нам сюда? Нет! Ха-ха! У нас есть свой абонентный ящик в Нью-Гемпшире. Мы регулярно наведываемся туда, ха-ха! – Он расслабленно откинулся в кресле, ленивым движением вытянув из пакетика палочку жареного картофеля. На губах его играла довольная улыбка.
Трисия ощутила легкое головокружение. Тем не менее она продолжала снимать.
– Как вы… гм… как вы платите за все эти чудесные… вещи?
Шеф хохотнул еще раз.
– «Америкен экспресс»! – объявил он, чуть пожав плечами.
Трисия еще раз медленно кивнула. Ей было хорошо известно, что они выдают свои кредитные карточки чуть ли не каждому встречному.
– А это? – спросила она, помахав зажатым в руке гамбургером.
– Очень просто, – ответил Шеф. – Мы становимся в очередь.
И снова у Трисии по спине пробежал холодок.
Она промотала пленку еще дальше.
Совершеннейшая бессмыслица. При желании она могла отснять на Земле и более впечатляющую подделку.
От просмотра этой безнадежно кошмарной ленты на нее накатила новая волна тошноты, и она начала, к своему ужасу, понимать, что же произошло.
Она, похоже…
Она тряхнула головой и попыталась обдумать все получше.
Ночной перелет из Западного полушария в Восточное… снотворные таблетки… водка, которой она их запивала…
Что еще? Пустяки. Семнадцать лет жизни с убеждением, что весельчак с двумя головами, одна из которых была замаскирована под клетку с попугаем, пытался ухаживать за ней на вечеринке, но поспешно улетел на другую планету на летающей тарелке. В этом убеждении уже таилось множество зловещих симптомов, которые до сих пор не приходили ей в голову. Ни разу. За семнадцать лет.
Она закусила кулак.
Ей нужна помощь.
Потом еще этот Эрик Бартлетт со своими разговорами о космическом корабле, что садился на ее лужайку. А до того – Нью-Йорк с его жарой и стрессами. Большие надежды и горькое разочарование. Вся эта чушь с астрологией.
Должно быть, у нее нервный срыв.
Вот, значит, в чем все дело. Она переутомилась, у нее нервный срыв и галлюцинации. Она вообразила себе целую историю. Чужая раса, оказавшись на задворках Солнечной системы, утратила свою память и возмещает этот вакуум нашим культурным хламом. Ха! Это ей звоночек: побыстрее к врачу, желательно, к врачу подороже.
Ей было очень, очень худо. Она посчитала, сколько чашек кофе выпила за последние часы, и обратила внимание на то, как тяжело и часто дышит.
Главный шаг к решению проблемы, сказала она себе, – это обратить внимание на сам факт существования проблемы. Она постаралась успокоить дыхание. Она вовремя взяла себя в руки. Она успокаивалась, успокаивалась, успокаивалась… она откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.
Выждав немного времени, чтобы дыхание вернулось к норме, она открыла их снова.
Так откуда у нее эта пленка?
Запись все еще не кончилась.
Все в порядке. Это подделка.
Она сама ее подделала, вот и все.
Подделать ее могла только она сама: ведь это ее голос, задающий вопросы, слышался за кадром.
Время от времени в конце очередного кадра камера уходила вниз, и она видела свои собственные ноги в хорошо знакомых туфлях. Она подделала запись, но не помнит ни того, как подделывала, ни зачем это сделала.