Приговоренный к призме - Фостер Алан Дин. Страница 2

Преломление происходило где-то между первым и вторым измерением (или вторым и третьим?) Никто, даже математики, не могли с уверенностью сказать этого.

Но любые подобные вопросы не будут беспокоить человека, глядящего через линзы Хаусдорфа. Именно такие линзы и были вставлены в гермошлем

Эвана. Впрочем, как уже говорилось, скафандр был сломан. В результате преломленные фигуры выглядели неправильными, когда он смотрел на них через неотрегулированное стекло. А тем временем незнакомый объект продолжал приближаться.

Это не просто приводило в замешательство. От этого можно было просто сойти с ума. К счастью, Эван был слишком уставшим, чтобы сильно волноваться. Он так измучился!

Он вел себя совершенно пассивно, чувствуя, что сейчас заснет или потеряет сознание. Он не был точно уверен, что с ним скорее произойдет. Да это и не имело значения.

Он лишь надеялся, что подкрадывающийся к нему объект первым начнет пожирать этот чертов скафандр, а не его самого.

Глава 2

Шторм бушевал во всю, в то время как Эван быстро шел по

Корбиски-авеню. Ему это нравилось. Сильные грозы были частым явлением в этой части Самстэда. Ветер, сильный дождь и вспышки молний бодрили и веселили его. В прямом смысле погода абсолютно не действовала на него, потому что, как и на всех жителях Самстэда, на нем был надет защитный костюм.

Его костюм являлся новейшим научным достижением. Внутренние регуляторы этого костюма позволяли человеку идти навстречу сильному ветру, не чувствуя при этом никакого напряжения. Специальные обезвоживающие и рассеивающие устройства следили за тем, чтобы лицевое стекло шлема оставалось чистым. Другой прибор поддерживал постоянную температуру и влажность, сохраняя костюм теплым и сухим. Легкий гибкий материал был темно-зеленого цвета. Черные диагональные полосы проходили вокруг груди, левого плеча и левой ноги. Две светло-зеленые полосы проходили по правому плечу Эвана — он был неравнодушен к нарядам.

На улицах было много горожан, спешивших по своим делам и на каждом из них был надет индивидуально окрашенный костюм. Никто из них не обращал внимания на ураган, сотрясающий город.

Все эти костюмы были удобны не только для тех, кто носил их, но и для окружающих, так как одежда отражала не только индивидуальный вкус, но и профессию, и благосостояние, и личные интересы, Эван прошел мимо женщины, с возмущением унимавшей двух своих отпрысков, которые баловались со стабилизаторами, чтобы летать свободно в воздухе на расстоянии примерно одного метра над мостовой. Эван мог слышать ее крики по универсальному коммуникатору, распространяющему свои сигналы во все стороны. Она опаздывала на какой-то деловой ленч, и у нее не было времени на игры с непослушными детьми. Кроме тот, если они на поторопятся, если они не будут слушаться и вести себя как положено, они пропустят занятия по балету.

Эти доводы убедили молодежь вернуть регуляторы в прежнее положение.

Они мягко опустились на землю и зашагали в полном молчании, следуя за своей матерью. Только один мальчик время от времени отрывался на пару сантиметров от мостовой, пока строгий взгляд матери не заставлял его немедленно вернуться обратно.

Эван улыбался, наблюдая за этой немой сценой между матерью и сыном.

Затем он завернул за угол и очутился перед постройкой, похожей на крепость, с вогнутым сводом на фасаде. Он направился к производящему впечатление входу через центральную площадку. Над входной дверью голубым хрусталем была выложена мозаика, изображающая легенду об Авроре. В центре площадки перед зданием находился трехступенчатый фонтан, сделанный в форме символа компании. Фонтан представлял собой три огромные буквы, поставленные в форме пирамиды. Несмотря на сильный ветер, фонтан работал как положено. Вода была аккуратно наполнена гидростатическими зарядами.

Дверь узнала Эвана и разрешила пройти. Как только он вошел в фойе, его костюм автоматически приспособился к теплой температуре внутри.

Прикосновение к кнопке на правом запястье — и смотровое стекло вместе со шлемом откинулось назад, на костюм, сформировав высокий аккуратный воротник в стиле британских адмиралов семнадцатого века. Когда лифт доставил Эвана на четырнадцатый этаж, его костюм уже сам высушился и расправил образовавшиеся складки.

Ничто в его виде теперь не указывало на то, что предыдущие полчаса он провел, прогуливаясь под проливным дождем. Только безумство погоды на

Самстэде послужило поводом для изобретения таких костюмов. То, что появилось по необходимости, было развито привычкой и модой в гораздо более искусно и красиво сделанные вещи. Изобретения науки постепенно прокладывали путь к зарождению общественного вкуса, что было необычно для

Самстэда.

Сирам Мачока уже ожидал его. Так как пока в президентском офисе не было заметно ни одного письменного стола, можно было заключить, что предстоящий разговор должен носить неофициальный характер. Это вполне устраивало Эвана. Он чувствовал себя гораздо лучше, когда не требовалось применять дипломатические тонкости.

Он вошел внутрь. Никто не потребовал от него никаких документов, ни человек, ни машина. Это выглядело небрежностью со стороны хозяев. Правда, за всеми его передвижениями следил глаз монитора. У них не было причин останавливать его. В компании он был своим человеком, и его костюм содержал символику этой фирмы.

Мачока улыбнулся и махнул рукой, указывая Эвану на кушетку. Несколько замкнутых окружностей и группы белых и желтых полосок украшали верхнюю часть его костюма. Узор начинался на правом плече. Левая часть костюма была легка вздута. Эта часть была набита различными регуляторами. Стол, стоявший рядом, был чистой формальностью. Костюм Мачоки давал ему право вступать в контакт с любым членом компании.

Эван терпеливо ждал, крайне самоуверенный, каким и был всегда. Но он был не в силах скрыть свое любопытство. Раньше он никогда не встречался с

Мачокой. У них просто не было повода для встреч. Эван был работником этой компании, а Мачока — ее президентом. Они находились на разных уровнях.

Теперь же появилась причина, по которой два этих уровня пришли во взаимодействие, и Эван был заинтригован.

Коллеги по работе поддразнивали его по поводу этого вызова, хотя

Эвана нелегко было вывести из себя. Это было частью его характера, иногда раздражавшей тех, кто не знал его, и отпугивал тех, кто знал. Он не мог понять, почему он мог заслужить чье-то уважение, но не любовь. Он был дружелюбен и весел, всегда был готов помочь, если появлялись какие-то проблемы. Смог ли бы он так помогать, если бы был более изящным? Конечно, его высокий рост не особенно способствовал новым знакомствам. Высокие люди только пугают, в то время как маленькие стараются понравиться. Но ведь наше сердце не зависит от роста.

Близкие друзья, которых у него было совсем не много, понимали достаточно, чтобы выслушивать его речи и шутить с ним над его недостатками. Они поздравляли его с новым достижением. За эти успехи его должно было ожидать новое повышение по службе.

По крайней мере, размеры Эвана не привели в замешательство Мачоку.

Президент компании ничуть не уступал Эвану в росте, хотя его кожа была гораздо темней, а шевелюра не такая густая, чем у его служащего. На лбу и шее у него были татуировки в виде спиралей, а в ушах висели большие металлические серьги. К его бритому лбу был прикреплен наконечник из титана. Места, на которых крепились украшения, ограничивались областью черепа. Он не носил ни колец, ни браслетов. Ничего не было прикреплено к его костюму. Наряд его был чисто деловой.

Наконец Мачока отвел взгляд от окна, сквозь которое он наблюдал за штормом, и, повернувшись, обратил внимание на своего посетителя.

— Садитесь, Орджелл.

Несмотря на все усилия владельца офиса устроить все так, чтобы посетители чувствовали себя свободно и могли расслабиться, Эван почувствовал какую-то напряженность в голосе президента.