Сладкозвучный серебряный блюз. Золотые сердца с червоточинкой - Кук Глен Чарльз. Страница 26

– Я здесь не для этого. Но я буду иметь их в виду. Вдруг какое-нибудь из них всплывет на нашем пути. Теперь я вижу, что сияние во взоре угасло. Родник иссяк?

– Да. Что теперь?

– Сейчас я составлю письмо майору Кронку, чтобы утешить другого майора. Тем временем информация настоится.

– Хочешь сказать, замаринуется. Уверен, ты собираешься залить мозги парой галлонов пива.

У меня не было настроения соревноваться в остроумии. Слишком многое предстояло переварить.

– Завтра утром я встречусь со своим майором. Затем возьмем еще парочку интервью. Если не нападем на что-нибудь горяченькое, то послезавтра отправимся в Кантард.

– Может, подкупить одного из попов, чтобы он помолился об успехе? – спросил Морли. – Я не дрожу от восторга при мысли о предстоящем путешествии.

– Думаешь, я дрожу?

27

Достижения у нас были. Но они, как говорится, носили неоднозначный характер.

Я отправился к майору сразу после завтрака: яичница из трех яиц на сале из полуфунта первоклассного бекона, который приятно хрустел на зубах, и гора лепешек, обильно намазанных сливочным маслом и политых клубничным джемом. Морли впал в уныние. Он беспокоился о моем здоровье.

Пока я наслаждался завтраком, он отправился за добычей: коренья, ягоды, клубни и салаты. Это займет его надолго.

Тройняшки направились в порт встречать родственников. Я искренне надеялся, что таковых поблизости не объявится, но помнил о своей невезучести и опасался, что на меня, как на ступени церкви, свалится взвод сироток-гроллей.

Майор не заставил меня долго ждать под дверью. Я воспрянул духом.

После небрежного приветствия он взял мое послание, пробежал его глазами и сказал:

– Приемлемо. Пойдет с первым фельдъегерем, отправляющимся в нужном направлении.

– И вы не станете проверять, нет ли в нем надписей симпатическими чернилами?

Он одарил меня одним из тех взглядов, которые вояки отрабатывают перед зеркалом, пока подбривают себе виски. Я никак не отреагировал.

– Вы сегодня в воинственном настроении.

– Я провел пять лет на службе. К ней трудно относиться серьезно после того, как избавишься от аркана на шее.

– Вы действительно хотите, чтобы ваше письмо было доставлено адресату?

Я не стал говорить, что, как я понимаю, адресатом окажется ближайшая мусорная корзина. Майор, успокоительно потрепав меня по плечу, произнес:

– Больше нас не беспокойте. Мы вас известим, когда поступит ответ.

Я, в свою очередь, не стал извещать его, что появился у него с письмом только ради приличия.

Думаю, он и сам сможет сообразить.

– Вижу, вас не очень заботит судьба письма. Очевидно, кто-то из сотрудников вас пожалел и помог… за теплую благодарность подходящих размеров.

Я промолчал.

– Понимаю, – протянул он. – Я так и думал. Удивляться тут нечему. Некоторые из нас не только умеют думать, но даже могут – главным образом майоры и полковники – самостоятельно зашнуровать ботинки по утрам. Я не стану спрашивать, кто назвал место службы Кронка, если вы ответите на несколько других вопросов.

– С какой стати?

– Ну, скажем, мне нужна свежая, независимая точка зрения на некоторые проблемы.

– Идет.

– Я начну с перечня имен. Если услышите знакомое, скажите, что вам известно о нем или о ней.

– И это все?

– Пока все.

– Валяйте.

Я набрал три с половиной очка примерно из тридцати возможных. Одно – Зек Зак. Второй – командир венагетов, сражавшийся против моей части на островах и позже принимавший участие в атаке на Фулл-Харбор. Третьим стал один умник из гномов, которого казнили за кражу, мошенничество и извлечение незаконной прибыли: то есть он что-то украл у армии, не отвалив части прибыли нужному офицеру. Пол-очка мне причиталось за то, что я узнал имя, но не мог вспомнить, где, когда и при каких обстоятельствах встречал этого человека. Насколько я знал, из всех троих лишь Зек Зак пока оставался в живых.

Я решил не говорить о том, что узнал еще одно имя. Имя человека, тоже находившегося в плену у венагетов в день смерти Кляуса Кронка.

– Это все?

Я не мог уловить никакой связи между именами в списке. Вполне возможно, никакой связи и не существовало. Или она могла оказаться очевидной лишь для человека, знавшего всех этих людей.

– Почти. По-видимому, вы тот, за кого себя выдаете. В последнее время вы здесь активно занимались вынюхиванием. Не встретилось ли вам чего-нибудь такого, что могло бы представлять интерес для человека в моем положении?

Майор считал, что я знаю, каково его положение. Теперь я знал.

– Нет, – соврал я.

Наверное, как патриот я должен был доложить о Сейре. Но, прибыв к майору, я бессознательно решил не затрагивать эту тему.

– Не желаете ли немного поработать на Каренту, занимаясь своим основным делом? Это не потребует много времени и не заставит вас свернуть с маршрута.

– Нет.

Он был готов вступить в спор.

– Я выполнил свой так называемый патриотический долг, – объявил я. – Пять лет моей жизни ушло на то, чтобы не позволить их шайке воров прихватить шайку наших воров. Ничто не заставит меня снова влезть в эту чертову мельницу.

Тут меня осенило. Иногда такое случается. Майор заметил, как в моих глазах сверкнула искра.

– Что?

– Мы могли бы совершить взаимовыгодную сделку (у меня был для обмена поп), если бы вы сообщили мне, где находится Кейен Кронк.

– Не можем.

– ?..

– Я впервые услышал о ней во время вашего вчерашнего визита. Она не относится к кругу лиц, которыми когда-либо интересовалась наша служба.

– Что ж, нет так нет. Благодарю вас за внимание и за потраченное на меня время. – Я направился к двери.

– Гаррет, заскочите, когда будете возвращаться из форта…

Он взглянул на меня так, словно я хитростью чуть было не заставил его проболтаться.

– Заскочите, когда будете возвращаться. Возможно, у нас отыщется пара-другая сюжетов, которыми мы могли бы обменяться.

– Хорошо. – Я поторопился выйти, пока он снова не остановил меня.

Утро выдалось великолепным. Слишком хорошим, чтобы заходить в гостиницу за Морли и отправляться с ним еще раз в мэрию. Такие замечательные дни создаются специально, чтобы предаваться ничегонеделанию, вдыхая полной грудью свежий бриз. Я направил свои стопы в порт.

Вдруг тройняшки нуждаются в помощи для встречи родственников?

Я застал их за тем занятием, о котором мечтал сам. Близнецы наслаждались солнцем, развалившись на горе армейских мешков с зерном, ожидающих отправки в Кантард. Со стороны пирса их совсем не было видно. Я забрался к ним, нежно прижимая к себе бочонок с холодным пивом. Прежде чем приступить к беседе, я пустил его по кругу.

– Как дела, Дожанго? Родственников пока не видно?

Когда бочонок вернулся ко мне, он весил вполовину меньше. Пришлось приложиться к нему как следует, прежде чем отправить его дальше.

– По правде говоря, Гаррет, вы явились вовремя, точка в точку. – Он не пошевелился, пока не отпил из бочонка.

Тройняшки переложили несколько мешков, образовав своего рода парапет. Они могли наблюдать за пирсом, оставаясь незамеченными, а если кто-то вдруг стал бы задавать нескромные вопросы, братья объяснили бы, что используют мешки в качестве подушек.

– Кто-нибудь из ваших кузенов?

– По правде говоря, да.

Старое, потрепанное каботажное судно находилось с подветренной стороны футах в тридцати от единственного свободного у причала места. Подветренная сторона – очень точно сказано. Довольно сильный бриз отгонял корыто обратно в море. Человек пятьдесят держались за швартовы, пытаясь подтянуть судно к причалу. Оно отказывалось повиноваться и даже побеждало в перетягивании каната.

– Почему бы не обменять пустой бочонок на полный? – спросил Дожанго.

– Почему бы и нет? – Я отсчитал для него несколько монет.

У каждого, кто наблюдал за этими безрезультатными усилиями полусотни парней, сама собой развивалась сильная жажда.