Приключения Гаррета. том.2 - Кук Глен Чарльз. Страница 6

Тихо посмеиваясь, я прокрался на цыпочках к входной двери. Перед своим отъездом Дин нанес мне значительный финансовый урон, поставив на новую дверь запирающийся на ключ замок. Я вполне обходился теми задвижками и щеколдами, которыми он стучал, замыкаясь от внешнего мира, как только я выходил из дома. Дин облек своим доверием совершенно бесполезную вещь. Такой замок способен остановить исключительно честного человека. Нашей главной защитой остается Покойник.

Логхиры, живые они или мертвые, обладают массой талантов. Я заспешил прочь, посылая улыбки всем и никому одновременно. Наша округа плотно заселена разнообразными нечеловеческими существами, большую их часть составляют неотесанные беженцы из Кантарда. Эти существа не стесняются громогласно высказывать свое мнение и создают постоянное беспокойство.

Но гораздо хуже них псевдореволюционеры. Эти толпятся и роятся повсюду, переполняя таверны, громко и глупо рассуждая о своих еще более глупых догмах. Я понимаю их чувства. Мне тоже не очень нравится Корона. Но в то же время я знаю, что ни один из нас — ни я, ни они — не готов примерить на себя королевскую мантию.

Подлинная революция может только ухудшить положение. В эти дни каждая пара революционеров не способна договориться между собой о будущем Каренты. Поэтому они начали бы истреблять друг друга пачками, прежде чем…

Правда, уже были попытки учинить революцию. Но настолько бездарные, что о революционных действиях знала лишь полиция.

Я обходил стороной торчащих на всех углах и облаченных в черное детей хаоса. Они выли на разные голоса, восхваляя свои банальные доктрины. Серьезной угрозы для Короны не существует. У меня есть некоторые связи с новой полицией, именуемой Гвардией. Ребята оттуда мне сказали, что половина революционеров на самом деле полицейские агенты.

Я делал прохожим ручкой. Я насвистывал. Это был воистину чудесный день.

Но при этом не забывал и о деле. Насвистывая на пути к ужину с красивой женщиной, я частенько оглядывался и в один прекрасный момент заметил, что за мной следят.

Я принялся бродить без цели. Поворачивая назад, переходил на иноходь или шагал нарочито медленно, пытаясь определить намерения этого шута. Ему явно не хватало мастерства.

Я продумал варианты действий. Больше всего мне нравилась идея поменяться с ним ролями: стряхнуть с хвоста и проследить, куда он побежит докладывать о своей работе.

Как это ни печально, но у меня имеются враги. В ходе своих трудов я время от времени доставляю неприятности отдельным малосимпатичным людям. Кое у кого из них возникает желание свести со мной счеты.

Ненавижу тех, кто не умеет красиво проигрывать.

Мой друг Морли — профессиональный убийца, прикидывающийся гурманом-вегетарианцем, — не устает повторять, что я сам во всем виноват: оставляю своих недругов в живых.

Я наблюдал за своим «хвостом», пока не убедился, что при желании легко могу от него избавиться. Тогда я вновь заспешил на свидание с Мэгги Дженн.

7

Жилище Дженн оказалось пятидесятикомнатной лачугой, расположенной почти в самом сердце Холма. В этих местах не могли селиться даже самые влиятельные и богатые представители торгового сословия.

Забавно. Мэгги Дженн не произвела на меня впечатления большой аристократки.

Ее имя я определенно слышал, но никак не мог припомнить — где, когда и в связи с чем.

В этой части Холма, и в горизонтальной, и в вертикальной плоскости, господствует камень. Никаких дворов, никаких цветников, никакой зелени. Редкое исключение — озелененные балконы третьих этажей. И никакого кирпича. Лишь быдло использует для строительства красный или коричневый кирпич. Забудьте об этом. Употребляйте только камень, добытый в другой стране и доставленный по воде за сотни миль.

Мне раньше не приходилось бывать в этом районе, и я слегка заплутал.

Дома стояли почти вплотную друг к другу. Улицы такие узкие, что два экипажа могут разъехаться, лишь выехав на тротуар. Правда, здесь почище, чем в остальных районах города, но серые каменные мостовые и здания придают сердцу Холма крайне унылый вид. Кажется, что ты идешь не по улицам, а шагаешь по дну мрачного известнякового каньона. Дженн обитала в центре безликого квартала. Дверь напоминала скорее адские врата, нежели вход в жилье. На улицу не выходило ни единого окна. Не дом, а сплошной каменный утес. Стены его даже не украшал орнамент, что весьма необычно для Холма. Здешние обитатели, как правило, делают все, чтобы превзойти соседей в демонстрации дурного вкуса.

Какой-то хитроумный архитектор ухитрился вдолбить этим в целом умным людям мысль о том, что гладкое серое пространство производит самое яркое впечатление. Без сомнения, когда эти пакгаузы для хранения богатства переходили из рук в руки, их аскетический вид стоил покупателю больше, чем любой пряничный замок.

Что же касается меня, я предпочитаю дешевку. Люблю, чтобы с фронтона на меня пялились жуткие гарпии, а углы здания украшали славные ребячьи мордашки.

Дверной молоток был настолько незаметен, что мне чуть ли не пришлось искать его. Он оказался не бронзовым. Его отлили из какого-то серого металла, смахивающего на олово. Он издал ужасно хилый «тук-тук», и я решил, что его вряд ли кто-либо сможет услышать.

Но я ошибся.

Гладкая дверь из тикового дерева тут же распахнулась, и я оказался лицом к лицу с типом, который, судя по его виду, изо всех сил стремился оправдать имя Ичабод, подаренное ему где-то в начале века недобрыми родителями. Похоже, он провел много десятков лет, усердно создавая образ под стать имени. Он был высок, костляв и сутул, с налитыми кровью глазами, белыми волосами и бледной кожей.

— Так вот что с ними бывает, когда приходит старость, — пробормотал я. — Они вешают свои черные мечи на стену и становятся дворецкими.

Адамово яблоко старика наводило на мысль, что он подавился грейпфрутом. Не говоря ни слова, он смотрел на меня, словно хищная птица, ожидающая, когда остынет ее обед.

Таких огромных и костистых надбровных дуг мне в жизни видеть не доводилось. К тому же поросших густейшими белыми джунглями.

Жуткий тип.

— Доктор Смерть, если не ошибаюсь? Доктор Смерть — персонаж в кукольных представлениях о Панче и Джуди. У Ичабода и нехорошего доктора было очень много общего, правда, кукольный злодей футов на шесть ниже ростом.

У некоторых людей полностью отсутствует чувство юмора. Один из них стоял передо мной. Ичабод не улыбнулся и даже не шевельнул неухоженным кустарником над глазами. Впрочем, он заговорил на весьма приличном карентийском.

— У вас имеются весьма веские причины беспокоить этот дом?

— Естественно.

Мне не понравился его тон. Я вообще не выношу звуков голоса слуг с Холма. В них слышится воинствующий снобизм, частенько присущий ренегатам.

— Хотел посмотреть, как вы, ребята, рассыпаетесь в прах под солнечными лучами.

Я имел преимущество в этой идиотской игре, поскольку меня ожидали к ужину и наверняка описали ему мою внешность. Он, бесспорно, знал, кто находится перед ним.

Иначе Ичабод давно бы захлопнул дверь и дал сигнал головорезам, оберегающим богатых и могущественных от назойливой шушеры вроде меня. Банда бы незамедлительно явилась как следует излупцевать «гостя» в назидание другим.

Они еще могут появиться, если за спиной Ичабода обретается коллега со столь же развитым чувством юмора.

— Мое имя Гаррет, — объявил я. — Мэгги Дженн пригласила меня на ужин.

Престарелое пугало отступило назад. Хотя Ичабод не произнес ни слова, он явно не одобрял решения хозяйки. Он вообще против того, чтобы типы моего класса входили в этот дом. Трудно сказать, что придется извлекать из моих карманов, когда я соберусь уходить. Не исключено также, что я наскребу на себе блох и запущу их в дом на предмет колонизации ковров. Я оглянулся посмотреть, как чувствует себя мой «хвост». Бедный чурбан лез вон из кожи, пытаясь остаться незамеченным.