Поверженные правители - Холдсток Роберт. Страница 44

— Мы отрезаны, — сказал он.

К сожалению, сказал он слишком громко. Несколько голов обернулось, а потом в молчании, столь же грозном, как детский рой, вся толпа стала разворачиваться к нам. Пристальные взгляды, мычание, невнятное, но не настолько, чтобы я не распознал в нем жуткую мелодию всадницы на волке — Хозяйки из лесного сновидения, недавно подсмотренного через Ниив.

Никто еще не сделал к нам ни шага, но их сосредоточенное внимание явно обозначало опасность.

Тогда я вызвал единственное создание, которое могло разогнать этих отчаянных и все же испуганных горожан: быка!

Я вызвал его из сотворенного этими критянами царства Аида, и он явился — чудовищный черно-красный бык. Грохоча копытами по дороге, он прокладывал путь через толпу. Когда бык поравнялся с нами, я остановил его словами, которые считал давно забытыми. Но как легко возвращаются простейшие старые чары, когда в них есть нужда! И это звучное эхо моей юности заставило исполинского быка застыть на месте. Пока он фыркал и перебирал ногами, уставившись на меня, я забросил Ниив к нему на шею; Тайрон вскарабкался ему на спину, а я вскочил между рогов на склоненную голову и вцепился что было сил. Зверь развернулся и пошел к реке, замедлил было шаг, но тут же величественной рысцой двинулся дальше, разбрасывая сложенные на причалах глиняные кувшины и корзины. Оторопевшая толпа держалась на весьма почтительном расстоянии.

Все вышло до смешного просто.

Когда мы скатились по бычьим рогам, Ниив схватила меня за локоть и указала на толпу:

— Гляди! Двойник Тайрона!

Я проследил ее взгляд, но ничего не увидел. Тайрон уже погрузился в воду, и мы с Ниив поспешно последовали его примеру.

Пока мы плыли к Арго, бык смотрел на нас с причала, потом развернулся к северу, опустил голову и внезапно унесся вдаль, в темноту: назад в царство снов.

Ясон втащил на палубу меня, потом выхватил из воды Ниив, но та, еще даже не встав на ноги, на четвереньках отползла от него подальше.

Пока я выжимал волосы, старый аргонавт кивнул на то место, где еще недавно стоял бык.

— Твоя работа, так?

— Да.

— Простые чары. Малая доля твоего дара. Чем ты за нее заплатил? Седым волосом? Минутой жизни? Отчего ты не помогаешь нам чаще?

Он был пьян. И настроен враждебно.

— Я помогаю, когда могу. Я помогаю, когда необходимо. Я помогу больше, если это будет совершенно необходимо. Я не могу проматывать даром свою жизнь.

— Свою жизнь? Твоя жизнь! Ты и малой доли ее не помнишь…

Мне пришло в голову, не объяснить ли ему, в чем опасность применения даже малых чар, опасность, о которой я никогда не забывал: в любую минуту распад может настигнуть меня, время может свести со мной счеты, прежние хранители могут покинуть меня. Мне давным-давно следовало вернуться к месту, где я родился, вместе с другими, посланными на Тропу, чтобы ходить по следу, как говорили предания Артеменсии. Но я все еще был здесь, все еще молодой, все еще очень живой, и жил «взаймы» у Времени, как любили говорить эти греки.

Жизнь взаймы. Фраза, которая переживет века.

Я уже не помню, сколько кругов я цеплялся за Время, как малыш за любимую бабушку, которая балует и любит, никогда не осудит, всегда утешит. Но и никогда не забывал, что придет ночь, когда бабушки не станет.

В любой момент даже малое напряжение дара могло нарушить заклятие. Крапивник, вызванный, чтобы со стрехи подглядывать за разговором правителя с дочерью. Или что-нибудь столь же простое, такое же легкое чародейство, которое отнимет лишь долю мига, неуловимое мгновение от времени распада моего тела, как часто говорила Ниив и как повторил сейчас Ясон. Один седой волос, один вздох — и такое простое действие может стать моей гибелью.

Я не просто осторожничал с чарами. Я порой боялся их как огня.

— На что ты так сердит? — спросил я его.

— Я не сердит. Сердится Арго. — Он нахмурился, словно только что ухватил мысль, до сих пор ускользавшую. — Когда он не в духе, не в духе и я.

— Ты всегда был его любимым капитаном.

Он ожег меня взглядом. Тайрон снял и теперь старательно развешивал для просушки свою тунику цвета янтаря. Его занятие насмешило Рубобоста, но Тайрон был нечувствителен к подобным подначкам. Ниив понуро сидела у мачты, выжимая свое новое платье и поглядывая на меня.

— И еще одно, — вдруг сказал Ясон. И не дождавшись от меня вопроса, объяснил сам: — Дети пропали.

— Пропали? Когда они исчезли?

— Они не исчезли. Ушли с Талиенцем. Урта пошел их искать. Талиенц уверял, что они лучше других сумеют высмотреть мастерские, о которых ты говорил. Пещеры творца. Одна спрятана в холмах за городом. Пещера Дисков. Но Урта вдруг заметался, почуял опасность. Он очень близок со своим сыном. Он отправился их искать.

Что затевал Талиенц? Свербящая мысль, легкое беспокойство. Талиенц был один в обществе пяти крепких и весьма воинственных юнцов. Он был им неровня. Но что у него на уме?

— И еще кое-что, — устало продолжал Ясон.

— Да?

— Та деревянная фигура, старая карга…

— Миеликки! Берегись, как бы она не услышала.

— Деревянная ведьма, — поправился он с кривой ухмылкой. Он очень плохо владел собой.

— Так что с ней?

— Она зашевелилась. Каждый раз сдвигается совсем чуть-чуть, но явно ожила. Как и тот деревянный воин. А ведьма еще и нашептывает слова. Единственное, что я сумел разобрать, — это «Мерлин».

Арго хотел со мной поговорить, на этот раз я не сомневался. Меня наконец позвали.

Мальчики или Арго — кто важнее? Урта со своими людьми пока позаботится о мальчиках. Потом я сумею их высмотреть.

— Держи свое мнение при себе, — вполголоса посоветовал я Ясону.

Он с подозрением уставился на меня, но я уже спускался по трапу в Дух корабля.

Часть четвертая

ТАНЦЫ ВОЙНЫ

Глава 21

СВАДЕБНЫЙ ОБЕТ

Переступая порог, я думал, что окажусь на опушке леса, что увижу поджидающую меня мечтательную Миеликки под летним покрывалом и рысь, растянувшуюся у ее ног.

Но я очутился в мраморном коридоре, шагнул на скользкий гладкий камень. Проход гулко звенел эхом. В высокие проемы по обеим сторонам лился свет. Вдали бормотали голоса. Звучали торопливые шаги спешащих по своим делам мужчин и женщин.

Вопль, за ним смех. Звон бронзы о бронзу. Одобрительные крики и снова смех. Меня окружали звуки, и я понял, что оказался во дворце, а поняв это, внимательнее всмотрелся в высокие изваяния, выстроившиеся вдоль коридора: воинственные боги и пышно одетые богини, высеченные из камня цвета начищенной меди или зеленого, как старая бронза. Все головы повернуты вперед, взгляды у одних опущены, у других направлены вбок, у третьих устремлены в небо над высокими потолками.

Я сразу понял, куда попал.

Дворец Медеи из кедра и зеленого мрамора, выстроенный Ясоном в Иолке в годы после похода за золотым руном.

— Ты помнишь меня? — спросил слабый голосок за спиной, и я быстро, почти испуганно обернулся. Там стояла девочка, темноглазая, с хитрой улыбкой, в зеленом плаще. Волосы цвета воронова крыла заплетены в длинные косы и сколоты на плечах, откуда свободно спадали до пояса. — Ну же?

В памяти что-то дрогнуло, но…

— Нет. Не помню. А должен?

— Ты плыл со мной, Мерлин, — хитро прищурилась она. — В Колхиду. Ты должен меня помнить. Мы плыли в Колхиду за руном. С Ясоном и его недочеловеками.

И опять что-то шевельнулось в памяти.

— Ты хочешь сказать — с полубогами.

Большая часть первой команды Ясона была набрана в срединном мире между землей и небесами.

Девочка рассмеялась.

— Я хочу сказать — с полулюдьми. Божественная половина не воняет. Божественная половина не нуждается в мытье. — Она запнулась. — Впрочем, разбойник есть разбойник, даже если он ублюдок кого-то из богов.

— Они были отважными людьми. Поход был опасным и успешным. Мы захватили то, что искали.