Путы для дракона (СИ) - Радин Сергей. Страница 7

Крупно шагавшая помощь не понадобилась.

Женщина резко шагнула назад, а поскольку товарки окружили пару тесным кольцом, стоящая позади неё цыганка ругнулась и захромала из толпы. Гадалка уже не смотрела на ладонь Леона. Она пристально вглядывалась в его глаза.

И тут Андрюхе почудилось чёрт те что: цыганка не то что смотрела — она взгляд отве… отодрать не могла!..

Андрюха сам неохотно отвёл глаза от старчески вдруг обвисшего бабьего рта недавней воительницы. Леон был в порядке, и — чёрт бы подрал этого рохлю! — он сочувствовал этой курице, которая впялилась в него!

Внезапный, как выстрел, визг — и вся орава неуклюже помчалась вниз по улице толпой всполошённых пыльных кур. Видеть эту пёструю, несуразную в громоздких одеяниях толпу и смешно, и жалко на упорядоченных линиях улицы, среди людей, одетых легко по жаркой погоде.

Отсмеявшись, Андрюха обернулся к Леону. Тот беспомощно улыбнулся в ответ.

— Ну, что, тихонький наш! Может, поделишься, что ты им такое высказал? Чем этих клуш так шуганул?

— Я просто сказал, что у меня нет денег, — сам с недоумением признался Леон.

— И ничего больше?

— Нет, ничего. Толстушка настаивала, что им от меня денег не нужно. Они хотели адрес какой‑то больницы узнать. А поскольку я не знал, решили мне погадать. Почему‑то, как они выразились, в благодарность. Вывернутая какая‑то логика: не знаю адреса — и благодарность.

Даже охранники позволили себе лёгкую усмешку (они всегда снисходительно относились к зятю хозяина). А Андрюха и вовсе благодушно захохотал. Они подошли к машине, и он отобрал у Леона пачку газет, бросил на заднее сиденье.

— Логика у них нормальная. Видят, мужик на бумажную дрянь не скупится — значит, денег куры не клюют (эк, как эти куры на язык лезут!) Как они всполошились, а? Ну, и наивняк же ты, Леонид!

И, хохоча, он шутливо замахнулся на Леона.

Секунда — и ближайший к Андрюхе охранник бросился под страшный удар, прикрывая хозяина, и буквально вмялся в Андрюху, а вместе с ним — в дверцу машины.

Ничего не понимающий Андрюха, на мгновения зажатый между машиной и охранником, через плечо последнего увидел лицо Леона: внезапно жёсткое и высокомерное в момент блока на шутливый замах и почти одновременного ответного удара, оно вдруг застыло, как нечаянно остановленный кадр; затем лицо на кадре начало таять, снимая обострённость черт… Опомнился второй охранник, прыгнул сзади — скрутил руки уже привычному, перепуганному Леону.

Первый секьюрити быстро поехал к ногам Андрюхи. Тот поймал его за плечи в последний миг, иначе парень окончательно разбил бы себе голову.

— Леонид, братишка, ты что это?.. Николая‑то за что?

В ужасе глядя на окровавленное лицо охранника, Леон беспомощно забормотал:

— Я не знаю, не знаю!.. Я не понимаю… Я не хотел!

— Куда нам теперь его? В больницу? — размышлял Андрюха. — И побыстрее бы… Владик, отпусти его. Больше такого не случится. И посмотри в машине аптечку.

Охранник неохотно оставил Леона. Глаза последнего не отрывались от бело–красной маски Николая, а черты лица снова отвердевали: сочувствие и ужас от содеянного уступали место странному внимательному расчёту.

Андрюха усадил Николая на заднее сиденье машины, смахнув в сторону и на пол кипу газет, прикинул, в какую больницу везти парня и что именно сейчас можно сделать. За спиной он услышал незнакомый ровный голос:

— Давай аптечку.

Разогнувшись, Андрюха под нажимом властной руки отошёл от дверцы и, ни слова не говоря, стал наблюдать. Леон работал скупо и точно: очистил лицо пострадавшего от крови, пробежался пальцами по коже, словно что‑то проверяя, и узкими полосками пластыря заклеил там, где кожа лопнула.

— Жить будет, доктор? — Саркастически спросил Андрюха.

— Завтра пластыри можно снять.

Второй охранник смотрел испуганно и недоверчиво. Когда Николай неожиданно бодро начал двигаться, вылезая из машины, Андрюха велел ему:

— Сиди на месте. Леонид сядет с тобой, а Владик поведёт. Как себя чувствуешь?

— Я себя так чувствую, хозяин, как будто мне сегодня премия полагается, — вяло пошутил охранник.

— Будет тебе премия, — пообещал Андрюха. — Только сейчас доедем до конторы, а потом Владик отвезёт тебя домой. К премии тебе ещё три денёчка отгулов. Надеюсь, оклемаешься за три‑то дня…

Со всеми перекрёстками и заторами на дорогах путь от ресторана до конторы занимал от двадцати минут до получаса. Владику болтать некогда — обеденное время, за дорогой только следи. Николаю говорить мешала вспухающая прямо на глазах левая половина лица. Забившийся в угол Леонид упорно смотрел на улицу. В общем, у Андрюхи появились все условия обдумать произошедшее.

Дураком Андрюха никогда себя не считал и знал, что окружающие того же мнения. Много лет тому назад привезя домой бродягу, он постарался выяснить личность Леонида, заплатил неплохие деньги частному агентству, которое оказалось совершенно бессильным узнать, что представляет собой человек, ставший его зятем. Хотя нет. Кое‑что они обнаружили. Мелочь: Леонид появился в городе лишь за год до знакомства с Андрюхой — так утверждали бомжи, которых удалось отыскать и опросить. А одна вечно пьяненькая бомжишка, хихикая, прояснила момент, почему Леон смутился, когда его спросили о месте обитания: целый месяц он из жалости таскал её с собой, и каждую ночь они ночевали в обычных квартирах. Оказывается, Леон всегда находил квартиру без жильцов и легко вскрывал её. С места ночёвки он никогда не разрешал брать вещи на продажу, а следы незаконного проникновения тщательно уничтожал.

Пока не родилась племянница, Андрюха из того же агентства нанял человека следить за Леоном: вдруг снова забомжует?..

Несколько лет спустя Андрюха снова обратился к частным детективам. Он уже не опасался бывшего бомжа. Любопытно стало: кто же он такой, если разбирается в самых сложных структурах в те годы не самым лучшим образом поставленной торговли. Мелочи, которые предлагал Леон, упрощали дело и превращали его в нечто удобное по организации и управлению. Теперь искали человека образованного, возможно, с несколькими образованиями, но… Но и тогда агенты ничего не нашли, хотя теперь на их вооружении были и компьютеры, и целые аналитические лаборатории. На Леонида собрали толстую папку данных, которые характеризовали его даже в физиологическом плане (не пропустили даже единственную особую примету — странно деформированную кожу на правом плече, причины деформации выяснить не смогли — при всех своих современных аналитических лабораториях). Но все данные пришлись только на период его жизни в семье в семье Андрюхи.

Озадаченный Андрюха не постеснялся сообщить Леониду о последнем расследовании. Живейший интерес зятя вызвал в нём что‑то вроде укоров совести. Тем более, что Леонид явно не горевал о забытом прошлом и время от времени благодарил Андрюху за предложение вести дневники.

Сегодня они, как всегда, поднялись на верхний этаж административного здания, занятый Андрюхой под контору, и впервые на памяти Андрюхи Леон повёл себя необычно. Он не пошёл в свой кабинет, а точно ведомый на верёвочке, прошагал к Андрюхе. Несколько минут прохаживался перед окнами, а Андрюха следил за ним. Лицо зятя очень напоминало ему обиженное лицо племянника в раннем детстве: слегка вытянутое, губы плаксиво распустились в стороны. Внезапно Леон остановился, охлопал нагрудные карманы пиджака и вынул жёсткий картонный квадратик.

— Андрей, пожалуйста, позвони Фёдору Ильичу… Фёдору. Мне неудобно, я даже не знаю, как с ним разговаривать… Это, наверное, шутка — насчёт военной разведки. Но ведь что‑то же он обо мне знает, если назвал по имени–отчеству!

— А чего не сам? Что тут неудобного?

— Я неправильно выразился, — слабо улыбнулся Леон. — Честно говоря, мне страшно звонить ему. Я… боюсь.

— Объясни конкретно, чего боишься? Этот твой Фёдор угрожал тебе?

— Нет, что ты! Он был со мной вежлив и весьма корректен. Я боюсь другого. Моя жизнь в последнее время напоминает благополучный поезд, несущийся по надёжной железной дороге. Мне хорошо и уютно в привычных рамках сегодняшней жизни. Поэтому мне и хочется, и страшно узнать, что я собой представляю. Хочется, потому что узнать о себе надо. Страшно, потому что могу потерять налаженный быт, семью… Андрей, ты знаешь, как я тебе благодарен за личные дневники. Благодаря тебе, у меня есть что чему противопоставить, сравнивая мою сегодняшнюю счастливую жизнь и прошлое бродяжничество — жизнью это не назовёшь! Прости, Андрей, говорю бессвязно, но попробуй понять: есть возможность узнать, кто я такой. И есть опасность потерять двенадцать счастливых лет… Господи, что я несу… Ты всегда был деликатен, Андрей, никогда не читал моих записей, иначе бы понял, что я хочу сказать… Я как весы, на которых качаются почти наравне простое человеческое любопытство и страх потерять найденное счастье… Я не хочу своими руками начинать… рыть себе могилу.