Журнал "Если" 2009 № 9 - Галина Мария Семеновна. Страница 36

Ланге с Бауэром, не сговариваясь, вскочили и побежали к ложбине. Вслед за ними припустили солдаты.

Взгляда вниз хватило, чтобы понять: дело, как говорят русские, «пахнет керосином». Один из аппаратов с оторванной лыжей беспомощно завалился на бок. Второй, судя по всему, с разбега врезался в первый. А к месту дорожно-транспортного происшествия полукругом методично стягивались фигурки с вещмешками за плечами. Человек двадцать или больше.

Русские энергично били из своих «трехлинеек», из-за аэросаней им отвечали редкие очереди немецких пистолетов-пулеметов. Сомнений в том, на чьей стороне преимущество, у Бауэра не было.

Русский, подползший ближе всех, взмахнул рукой. Хлопок гранатного разрыва подбросил вверх чье-то тело и заставил замолчать немецкие стволы. Красноармейцы радостно взревели, но, как оказалось, преждевременно. Из все еще оседающего облака взрыва появилась фигурка в белом, упала на колено и вскинула МР-40. Очередь в упор свалила ивана на спину, попутно вызвав целый шквал пуль в ответ.

— Эй, да там женщина! — Глазастый Хартман заметил вовремя юркнувшую за аэросани фигуру с копной длинных светлых волос.

Будучи в трезвом уме и твердой памяти, совершенно не представляя, сколько русских находится перед ним, обер-лейтенант Эрих Бауэр высадил вниз весь магазин своего MP и дико закричал:

— Вперед! В атаку!

Ланге и глазом моргнуть не успел, как вслед за лейтенантом в ложбину ссыпались Хартман и Хоффман, а за ними и остальные. Стрелять на бегу — последнее дело. Но они бежали и стреляли. Бауэр опустошил второй магазин.

А потом началась рукопашная.

Русский со старшинскими знаками на полушубке судорожно пытался впихнуть в «мосинку» новую обойму. Понял, что не успевает и, перехватив винтовку на манер дубины, попытался огреть обер-лейтенанта прикладом. Бауэр поднырнул под замах, врезал русскому стволом пистолета-пулемета по зубам. Тот зарычал и выронил оружие. Лейтенант добавил противнику коленом между ног, но тут же сам полетел в снег от сильного удара по каске. Дальнейшие минуты три сохранились в памяти Эриха какими-то кусками. Вот Хартман сбивает русского с ног и всаживает ему в шею свой клинок. Вот молоденький Ферстер получает в грудь штыком и, вытаращив глаза, оседает. Вот озверевший Бляйхродт, оседлав упавшего врага, лупит его гранатой, как кастетом, по затылку. Вот ползет Тизенхгаузен, зажимая правой рукой простреленное левое плечо. А вот раскрасневшийся Хоффман, широко расставив ноги, полосует по убегающим русским из трофейного «Пэ-Пэ-Ша»...

«Что я тут делаю?.. Почему мы атакуем?.. Ах, да — женщина!»

Бауэр встал на четвереньки и пополз к аэросаням. Перебрался через несколько неподвижных тел в белой форме. Машинально отметил, что это не русские. Завернул за продырявленный пулями корпус и столкнулся с искомой особой лицом к лицу. Вернее — лицом к сапогам. Высокая стройная девушка в армейских стеганых штанах и белой парке с откинутым капюшоном сноровисто перезаряжала свой пистолет-пулемет. Глаза уколол блеск массивного золотого перстня с выбитыми двойными «зиг» — рунами в форме молний и схематическим изображением ирминсула, древнескандинавского символа мирового древа.

Но что там перстень и пулемет? Какая она была хорошенькая! Аккуратный носик, правильно очерченный рот, ямочки на щеках... Если бы не копоть на лице — прямо девушка из лучшего берлинского журнала мод. И совсем молодая.

— Фройляйн, с вами все в порядке?

Девушка поставила оружие на боевой взвод. Сверху вниз прохладно посмотрела на Бауэра:

— По сравнению с вами, обер-лейтенант, несомненно...

Эрих сообразил, как нелепо выглядит, продолжая пребывать на четвереньках, и смущенно выпрямился.

— Что касается остального — нет, не в порядке, — продолжила девушка, снова переключая внимание на поле боя. — Когда вляпываешься в засаду, это мало похоже на порядок, не так ли?

Бауэр кивнул — в логике незнакомке отказать было нельзя.

— Кстати, обер-лейтенант, представьтесь, — в голосе девушки прорезались властные нотки.

Бауэр невольно подтянулся, а когда разглядел мелькнувшие в вырезе парки петлицы штурмбанфюрера СС, так и вовсе едва не щелкнул каблуками. Насколько, конечно, это было возможно в валенках.

Ничего себе пташка! А какие у нее голубые глаза!

— Обер-лейтенант Бауэр, командир первой роты первого батальона 15-го моторизованного полка 29-й моторизованной дивизии.

В ложбине ухнули гранаты. Затем все стихло. Ошеломленные неожиданной атакой с фланга русские отступили. Слышно было, как Ланге созывает солдат и проводит перекличку.

— Как здесь оказались? — продолжила допрос штурмбанфюрер.

— Во время столкновения с противником понесли большие потери, лишились техники и отстали от основных сил полка. Теперь следуем к Тингуте: от пленного узнали, что там находятся части нашей дивизии.

— Механик-водитель есть?

— Бляйхродт! — гаркнул Бауэр.

Фельдфебель обежал аэросани, выпучил глаза при виде знаков различия офицера СС, но тут же нашелся и козырнул.

— Это вездеходы Триппеля, — пояснила девушка. — На них стоят практически такие же карбюраторные двигатели, как на «ганомагах». Сможете запустить винт на второй машине?

— Так точно.

— Отлично. Марш в вездеход, — приказала штурмбанфюрер. Повернулась к Бауэру: — Пусть остальные ваши солдаты, обер-лейтенант, оттолкают ее на чистое место, чтобы я могла продолжить движение.

— Слушаюсь!

Эрих бросился исполнять приказание и налетел на капитана.

— Отличная атака. Но, признаться, такого идиотизма я от тебя не ожидал. Без всякой подготовки — в лоб... О! — Ланге увидел спутницу обер-лейтенанта и осекся.

— Капитан, я штурмбанфюрер СС Вернер. Ввиду особой важности имеющегося у меня боевого задания фельдфебель и обер-лейтенант поступают в мое распоряжение. Приказываю вам оказать помощь моим людям в случае, если кто-то из них еще жив. С опрокинувшимся вездеходом не церемоньтесь: чинить его некогда и нечем. Вытащите пулеметные ленты и канистры с бензином. Саму машину сожгите. После этого двигайтесь дальше к Тингуте. Будьте осторожны — хотя контрудар 29-й моторизованной отбросил большевиков, но в степи все еще попадаются их разрозненные группы. Все понятно?

— Да, но...

— Никаких «но», капитан. Речь идет о высших интересах рейха. Пожалуй, я еще захвачу вот этого ефрейтора — его лицо внушает мне доверие... Как звать?

— Хартман, госпожа штурмбанфюрер!

— Полезайте в вездеход, Хартман, и становитесь к турели. Зачехленное орудие не трогайте, а пулемет — ваш.

Перед тем как Бауэр захлопнул за собой дверцу, Ланге успел поймать его за локоть:

— Ну что? Тебе опять везет? Уносишься в компании валькирии-блондинки, а нас оставляешь глотать русский снег?

— Руди, будь моя воля...

— Да это я так, в шутку. Береги себя, Эрих.

Бляйхродт тронул рычаг газа, лопасти винта слились в один призрачный диск, и вездеход умчался, осыпав капитана тучей снега.

Передвигаться в аэросанях оказалась вовсе не так комфортно, как выглядело со стороны. Аппарат то и дело дергался и подпрыгивал на неровностях, а надсадный рев установленного практически открыто двигателя заставлял общаться криком. Проникающий сквозь пулевые отверстия в лобовых стеклах ветер больно стегал по лицу. У Бляйхродта, который вел вездеход, слезились глаза, но фельдфебель в присутствии грозной эсэсовки не смел не то что их вытереть, но даже на секунду снять хотя бы одну руку с руля.

Штурмбанфюрер сидела по правую руку от цепенеющего вояки и упрямо старалась заправить свои длинные волосы под подобранную где-то шапку. Наконец ей это удалось. Облегченно вздохнув, девушка повернулась к вцепившемуся в спинку ее сиденья Бауэру:

— Обер-лейтенант, три вопроса. Первый: ваша кровь чиста?

Бауэр слегка удивился, но твердо прокричал в ответ:

— Я чистокровный ариец.

— Отлично, — штурмбанфюрер удовлетворенно кивнула. — Другим опасно работать с нашим оружием. Вопрос второй — ваш фельдфебель. Он ариец?