Сын чародея с гитарой - Фостер Алан Дин. Страница 23

Некоторые боязливо поглядывали на застрявшего призрака. Он по-прежнему не шевелился, но там, где в игру вступает магия, ни о каких правилах не может идти и речи.

– Да чтоб у них зенки полопались! – выругался виверр. – Ну, кто мог знать, что они чаропевцы?

– Да, этого никак нельзя было предвидеть, – согласился предводитель шайки. Глаза его сверкали под стать алмазному клыку. – Дети! Подумать только, дети сумели обратить вас в бегство!

– Меня – не сумели, – возразил другой кольцехвостый кот. – Я в жисть ни от чьих детенышей не драпал. Другое дело – от молотка…

– Волшебство даже в детских руках остается волшебством, и если ты не дурак и не самоубийца, то будешь его бояться, – задумчиво проговорил енот.

– Повезло им, только и всего. – Коати указал на висящую кувалду. – Видели, как это чудище взялось за своих создателей? Зеленые они еще, неопытные.

– А мне плевать, чем оно занималось после того, как нас едва не прикончило, – прорычал енот. – Видали, что оно с беднягой Джачау сделало? Эх, был у меня друг, а осталось только мокрое место.

– Да, – промолвил виверр. – Что касается меня, то я бы не хотел еще разок помериться ловкостью с этаким монстром. Особенно ради паршивой кибитки какого-то бродячего торговца.

Другие бандиты покивали, один лишь коати не унимался:

– Они захватили нас врасплох! Так ведь и мы не промах. В следующий раз подкрадемся, кинемся со всех сторон и скрутим их, не дожидаясь, пока сотворят что-нибудь поопаснее серого дымка. – Голос его зловеще понизился. – Трудно песенки петь, когда у тебя глотка перерезана!

– А вдруг не получится? – осведомился кольцехвостый. – Что тогда?

Скажем: «Простите, отпустите, мы больше не будем», – да?

– Не, это не для меня. – Енот взвалил боевой топор на плечо и направился к дороге, но не в ту сторону, куда уехал фургон, а к Линчбени.

– Давай, Врочек, проваливай! – крикнул ему в спину коати. – Беги под защиту Воровской гостиницы, на безопасную койку.

– А что, меня это тоже устраивает.

Один из кольцехвостых затрусил вдогонку за енотом.

Их позорное дезертирство повергло шайку в смятение. Даже очковый медведь заковылял вслед за уходящими товарищами.

– Синвахх, и ты бежишь от жалких младенцев? – По пятам за дезертирами мчался презрительный смех коати. – Тоже мне, храбрые лесные братья! Испугались троих детенышей и дурацкой музыки! Трусы, слабаки! Сыновья дешевых шлюх! Нет вам доли в добыче!

– А есть ли добыча, о наш славный атаман Чамунг? – озабоченно спросил оставшийся енот.

– Да, верно, – присоединился к нему лояльный виверр. – Похоже, ленивец – самый что ни на есть обыкновенный купец.

С перекошенной от злости мордой атаман повернулся к жалким остаткам своей грозной до сего дня шайки.

– Неужели вы в это верите? Если да, то вы ничуть не лучше этих бесхребетных трусов и глупцов. Да где это видано, чтобы обыкновенного купца спасали сразу трое чаропевцев, пусть даже молодых? Где это видано, чтобы случайные прохожие по доброте душевной рисковали своей шкурой? И ради чего? Ради сомнительной благодарности ленивца? – Он посмотрел на пустую дорогу, исчезающую среди деревьев на севере. – Нет, в этой игре на кону не только горшки и сковородки. Есть в кибитке что-то такое, ради чего стоит головой рискнуть. Может, куча золота, целое состояние. Или драгоценные камни, по дешевке на берегу Глиттергейста скупленные у пиратов. Или даже что-нибудь подороже, чего нам и не вообразить. Достойное опеки юных колдунов. – Он повернулся к оробевшим разбойникам. – Сисарфи, ты прав. Этот фургон не стоит беспокойства обыкновенных воров. Но я – необыкновенный, и вы, оставаясь верными мне, под моим предводительством тоже обрящете славу исключительных разбойников.

– Правда? Ну, спасибо.

Смятение чувств не помешало кольцехвостому коту сообразить, что настаивать на подробном толковании пророчества невежливо. Он почесал голову в том месте, где ее много лет назад украшало левое ухо. Оно было утрачено в крайне авантюрной попытке ограбить речное судно.

– Эх, дураки, дураки. – Взор Чамунга обратился на юг. – Не найдут они поживы в Линчбени. Голодать будут, каяться. В городе ворья и без них хватает, и у половины даже карточек Гильдии за душой нет. Удача всегда связана с риском, а мы не боимся маленько рискнуть, правда, братцы? Идем. – Он решительно зашагал на север, к дороге. – Добудем себе богатство, а заодно отомстим за нашего несчастного брата Джачау.

В моей голове уже не умещаются соблазнительные сцены долгого и методичного потрошения!

Прежде чем последовать за атаманом, виверр и енот обменялись откровенно задумчивыми взглядами.

Глава 7

Фургон катил по Колоколесью, по извилистой дороге, пока Граджелут не свернул влево, на запад, на едва заметное ответвление пути, о чьем существовании Банкан даже не подозревал. Новая дорога была почти нехоженой и неезженой. Сказать, что она вообще была, язык с трудом повернется. Поэтому странники теперь продвигались гораздо медленнее.

Но местность оставалась сравнительно ровной, а грунт – твердым.

Колоколесье не переходило в болото, а граничило с ним. Еще минуту назад путники ехали среди редких дубов и сикомор, колокольных деревьев и глиссандовых кустов, в сопровождении песен ящериц-плакальщиц и гула насекомых, а сейчас их окружают пепельно-серая поросль и гнилые остовы давно погибших деревьев. Это убожество вскоре сменилось столь же пышным, сколь и тошнотворным на вид лесом из гигантских шампиньонов, поганок, мухоморов и тугими болотными кочками мрачного мицелия, что болезненно пульсировали гнилушечным светом. Небо Колоколесья – синее в крапинах облаков – сменилось навязчивым серо-зеленым сумраком, безотрадным и для глаз, и для души. Но Банкан знал, что где-то над этим пагубным туманом по-прежнему ярко сияет солнце и в бездонном воздушном море сходятся, расходятся и чарующе белеют облака.

Трясясь в этом муторном оливково-зеленом сумраке, необходимо любой ценой держаться за воспоминания о них.

Со шляпок гигантских шампиньонов и иных представителей грибного племени печально капала вода. Перед странниками высились чахоточного облика призрачные белые заросли с гнусным запахом. Банкан потуже затянул на шее шнурок накидки. Даже выдры поддались унынию. Им не мешала сырость, однако мрачная атмосфера брала свое. Беспросветным пейзажам удалось заглушить беззаботно-веселую перебранку с той же легкостью, с какой пропитанная влагой земля глушила скрип Граджелутова фургона.

– Итак, мы на Нижесредних болотах, – спокойно констатировал Банкан.

В этом комментарии не было необходимости, но затянувшееся молчание уже превратилось в пытку. Вкупе со специфическим шипением и постаныванием торфяников, с метанием белых фосфорических призраков, что охотились за другими неприятными видениями и всякий раз ускользали из поля зрения. Граджелут среди жутковатого пейзажа демонстрировал подавленные, но стойкие уверенность и надежду и методично погонял ящериц.

– Я про эти клепаные болота все знаю, вот так. – Сквилл стоял на коленях позади козел и напряженно вглядывался в туман. Улыбка его была вымученной, как и оптимизм. На кончиках усов висели капли. – Мадж о них до фига рассказывал. Он сюда не раз совался и завсегда приносил домой хвост целехоньким.

– Да, но он не говорил, какая тут тоска, – вставила Ниина совершенно лишнее замечание.

– Этим-то болота и опасны. – Толстые пальцы Граджелута потряхивали вожжами, взгляд нервно метался вправо-влево. – Их атмосфера просачивается в разум и подавляет волю к сопротивлению, не позволяет идти дальше. В конце концов путник капитулирует и останавливается. И тут за дело берутся споры и белые нити грибниц. Они проникают в тело, прорастают в путешественнике, питаются его соками, и, наконец, остается только белый скелет. Да и он со временем превращается в землю.

– Приятно видеть, шеф, че ты не позволяешь себе расстраиваться из-за таких пустяков, – сухо заключила Ниина.