Сын чародея с гитарой - Фостер Алан Дин. Страница 80

Тот вызывающе шагнул вперед… и остановился.

Опали уродливые уши. Твари нипочем были копья, не страшны стрелы, до лампочки – мечи, но от музыки она так просто отмахнуться не могла.

Казалось, яростные глаза тускнели. Из угла могучей пасти выскользнул темно-красный язык – влажный, слюнявый кусок мяса – и повис, едва не касаясь пола.

Зубастая гора опустилась на задние лапы и задышала часто и тяжело.

И самая настоящая собачья ухмылка расползлась по широкой морде. Под усердную импровизацию выдр улыбка эта вскоре сменилась выражением великой печали. Та печаль была окаймлена слезами – потаенные чувства проснулись в оцепенелой душе Берсеркера. Уже не щелкали кровожадные челюсти. Глаза были полузакрыты, голова покачивалась в ритме музыки.

Тварь внимала, впитывала, переживала.

А Банкан играл, дивясь тому, какие чудеса способна творить по сути простенькая мелодия.

К тому времени, когда выдры добрались до четырнадцатого наспех сочиненного куплета, монстр уже лежал на брюхе, смежив веки, кошмарный череп покоился на скрещенных передних лапах. Впервые на своем пути сквозь тернии Берсеркер обрел успокоение. То и дело из горла вырывалось тихое, но отчетливое рыдание, и хлестал по полу хвост.

Выдры, усталые, но втайне ликующие, дотянули до конца заключительный куплет. Пальцы Банкана извлекли из дуары последний аккорд. В зале стояла тишина, если не считать тщетных завываний волшебника Драу и отзвуков далекой битвы. Да еще – сладкого похрапывания уснувшего бульбыка, которое разносилось под сводами.

Драу был вне себя от гнева и отчаяния. Он вырвал из лапы взгрустнувшего помощника саблю и помчался к лестнице. Главный заяц решил сразиться с Банканом. Юноша, убрав дуару за спину, не тронулся с места, лишь обнажил свой меч.

Колдун замахнулся, но это было обманное движение. Заяц высоко подпрыгнул и ударил огромными задними лапами. Да только юноша оказался гораздо проворнее, чем ожидал его противник. Как-никак, он вырос вместе с выдрами. В самый последний миг Банкан присел. Драу пролетел над ним…

…и изо всех сил припечатал обе ступни к голове мирно спящего бульбыка.

Тот всхрапнул, проснулся и тотчас обнаружил виновника своего пробуждения от самого сладкого в жизни сна. И предостерегающе зарычал.

Драу, путаясь в мантии, поднялся и ткнул в сторону Банкана дрожащим пальцем.

– Убей его. Убей их всех! Начни с человека. Не заботься о сохранности частей тела. Расчлени его. Медленно и методично разорви на мелкие клочки.

Бульбык поднялся на все четыре. Банкан медленно попятился. Но тварь двинулась не к нему. Она вообще не двинулась.

Драу неистово замахал лапами.

– Да что на тебя нашло? Повинуйся! Действуй! Я приказываю! Именем искривленной ДНК! Именем генных связей! Именем законов Менделя я требую исполнить мою волю!

Бульбык с глухим ревом медленно пошел на разгневанного колдуна, безжалостно потеснил его к лестнице.

– Назад! – В голосе Драу появилось смятение. И не только смятение.

Наконец-то Банкан услышал нотку страха. – Это что, бунт? Да я разберу тебя на части и соберу заново!

В дверном проеме стояли как зачарованные двое солдат Веррагарра: бандикут с топором и виверр с мечом. Темные тоже взирали в изумлении и ужасе, но вмешаться не желали или не могли. На спине Снугенхатта сидели Мовара с Визом, а выдры перебрались поближе к Банкану.

Драу оглянулся. С лестницы уже не спрыгнешь – на полу крипты его подстерегает разъяренный носорог. Падение контузило Снугенхатта, но не ослепило. Его глаза нетерпеливо следили за отступающим волшебником. По каменным плитам гневно скребла огромная нога.

Длинноухий чародей снова повернулся к плоду своего величайшего эксперимента, к главному своему достижению.

– Говорю тебе, опомнись! Ты не посмеешь больше мне перечить!

Но бульбык с грозным рычанием сделал шаг вперед.

Волшебник, крайне расстроенный его нелояльностью и общим ходом событий, развернулся и спрыгнул в крипту. Он решил попытать счастья в борьбе с агрессивным, но неуклюжим носорогом. Однако этой возможностью заяц так и не успел воспользоваться.

С быстротой молнии щелкнули огромные челюсти. Драу с тошнотворным хрустом исчез в пасти собственного монструозного детища.

Секунду-другую пасть жевала, затем – жуткий глоток, и от колдуна не осталось почти ничего. Так, осколки костей на полу, брызги крови, прилипшие к губам бульбыка обрывки сутаны. Что ни говори, жалкое наследие для столь могучего злодея.

Банкан посмотрел на друзей.

– По-моему, нам пора.

Громадный бесформенный череп повернулся, налитые кровью глазки посмотрели на человека и выдр. Затем тварь прыгнула… но не в сторону чаропевцев, а вверх и приземлилась в коридоре – очень впечатляющая демонстрация физической силы. Уцелевшие Темные кинулись наутек, а мстительное создание энергично пустилось в погоню.

Снугенхатт выбрался из крипты по огибавшей стену лестнице. Тем временем его друзья посоветовались с двумя бойцами Веррагарра, которые появились несколько мгновений назад. Сопротивление монахов было почти сломлено. Как только до уцелевших защитников монастыря дойдет известие, что Драу погиб, а бульбык взбунтовался и жаждет поквитаться с бывшими хозяевами, Килагурри падет.

Бандикут и виверр помчались сообщить друзьям о случившемся. Едва радостная весть достигла ушей Веррагарра, он скомандовал отступление.

Победившие, но измотанные крестьяне и ремесленники отошли через разбитые ворота к опушке, предоставив окончательную зачистку территории неистовствующему бульбыку.

В конце концов, преодолев закономерное отвращение, они приняли в свою компанию страшного с виду, но жалкого Цилма, а также остальных несчастных, пострадавших от экспериментов длинноухих чернокнижников.

Из-за высоких стен доносились ужасающие вопли и визг, свидетельствовавшие об успешной охоте безжалостного бульбыка. В окнах мрачных зданий разгорались огни – в схватке было сброшено и опрокинуто немало факелов и масляных светильников.

– Что будет с адской собакой?

В отсветах пожара туловище Снугенхатта казалось вырубленным из гранита. Граджелут стоял неподалеку.

– Не знаю. – Банкан, устало прислонясь к боку носорога, рассматривал охваченный пламенем монастырь. – Но не думаю, что она погонится за нами. Наверное, останется здесь, среди руин. Может быть, вспомнит нашу песенку, и она ее слегка утешит. Надеюсь, со временем Берсеркер подружится с местными жителями. Как ни крути, раньше он был одним из них. Вернее, несколькими из них.

– Друг мой, а что, если этого не случится?

Банкан повернулся – к нему приближался Веррагарр в сопровождении Бедарры и Квайбо.

– Что, если он выйдет из монастыря и захочет сразиться с нами?

Банкан отошел от Снугенхатта.

– А где же эти крылатые хохотуны, ваши чаропевцы? И аккомпаниаторы?

– Им сейчас не до смеха. – Веррагарр сделал знак, и сумчатый волк исчез в лесу. Через несколько секунд он вернулся с тремя кукабаррами и их помощниками. Тяжелоклювые птицы опустились на ближайшую удобную ветку. Выглядели они и правда угрюмо. Еще бы, столько крови пролилось на их глазах – тут никакое чувство юмора не выдержит.

Банкан сел на землю, скрестил ноги и прижал к животу дуару.

– Хочу, чтобы все вы послушали. Мелодия несложная, слова – тоже.

Сквилл, Ниина!

Выдры со скучающим видом устроились рядом.

– Ну, че еще, кореш? – спросил, праздно срывая травинки, Сквилл.

– Это много времени не займет. – Банкан посмотрел на внимательную публику. – Если появится монстр и поведет себя враждебно, шарахните его нашей чаропесенкой.

Он заиграл. Выдры без особого энтузиазма спели, что сумели вспомнить.

Перекрывая рев пожара и грохот падающих стропил, над монастырем раздался жалобный утробный вой.

Глава 24

Всю ночь по лесу раскатывалось эхо воплей, полных радости пополам с горем – освобожденные узники Темных встречались со своими друзьями и родственниками. По настоянию Веррагарра с несчастными жертвами изуверских экспериментов поделились пищей и чистой одеждой. Радостные эти встречи помогли всем быстро забыть о крови, пролитой в стенах монастыря, где сейчас бушевало очистительное пламя.