Дорога из трупов - Казаков Дмитрий Львович. Страница 3

– Кто умер? – спросил Калис, который иногда (а честно говоря, почти всегда) соображал не очень хорошо.

– Не умер, а Умер, – поправил Лахов.

– А разница? И он что, не слепой?

В том, что касается подозрительности, Калис был настоящим стражником.

– А это смотря как поглядеть. – Лахов пожал плечами, и с его кольчуги посыпалась ржавчина. – Великий певец обязан быть слепым. Так же как великий писатель – алкоголиком, наркоманом или хотя бы игроманом. А великий художник – просто чокнутым…

– А великий стражник? – спросил Ргов.

– Э… просто великим.

– Хватит стоять тут, подобно дубам на утесе, – вмешался в беседу Умер, похоже, умевший разговаривать только гекзаметром. – Бизнес вы портите мне и ярость рождаете прямо в чувствительном сердце аэда…

– Бизнес – это святое, – кивнул Лахов, и Торопливые вошли в «Потертое ухо».

Через пять минут они сидели за столиком, и перед каждым стояла кружка с похожей на слегка взболтанную мочу жидкостью.

За нее заплатил Форн Фекалин.

– Ну, за нового стражника, – сказал Лахов, поднимая кружку. – Чтобы он хорошо охранял свою безопасность…

– Лучше, чем старик Хилый, – добавил Ргов.

И они выпили.

Судя по реакции на пиво из «Потертого уха», Форн Фекалин прибыл в Ква-Ква совсем недавно. После первого глотка он позеленел, после второго – побледнел, затем сделался того цвета, который нельзя назвать даже серо-буро-малиновым. Волосы его встали дыбом, слегка приподняв шлем, а глаза выпучились.

Торопливые-ветераны наблюдали за муками нового коллеги с умилением.

Они пили это пиво многие годы, но все помнили тот совсем не радостный день, когда познакомились с ним.

Привыкнуть к этому вкусу было невозможно.

– Так ты, значит, откуда родом? – спросил Лахов, когда шлем на голове Форна Фекалина осел, а глаза стали нормального размера.

– Слева.

– Это из Шести Королевств, что ли? – блеснул знаниями Ргов.

– Почти.

– Ага, а что там у вас говорят насчет того, что случилось в Диких горах? – спросил Калис. – Гномы болтают про какой-то взрыв. Вроде бы одна из вершин обзавелась пламенным прыщом…

Прямо налево от Ква-Ква лежит Лоскут Горы, заселенный мелкими бородатыми шахтерами, и именно за ним находятся Шесть Королевств. На запад от них расположен Пик – громадная гора, занимающая целый Лоскут. Еще западнее – Разбойные горы, где обитают тролли, и за ними – Дикие горы, местечко настолько неприятное, что даже орлы облетают их стороной.

– Огненный прыщ? Это как? – подал голос Ргов. – Я ничего не слышал.

– Стала вулканом, – пояснил Лахов. – Ну что? Чего сидим, точно на поминках? А ну-ка, выпили…

Они выпили, и никто не обратил внимания на то, что Форн Фекалин лишь омочил губы в пиве.

– Так что с этой горой? – спросил любопытный Ргов.

– Лопнула, – с видом авторитетного свидетеля, находившегося в момент происшествия на расстоянии примерно шестисот километров, заявил Лахов. – Начисто. Хрусть, бах-бах и того… Эй, хозяин, неси по второй!

Через пять минут стражники забыли о лопнувшей горе и заговорили о кознях начальства и тяготах собственной жизни. А еще примерно через полчаса в пропахший пивом туман улетела причина, по которой они тут собрались.

Калис то и дело порывался петь, Лахов осаживал его, Ргов что-то монотонно бурчал себе под нос. Время от времени появлялся хозяин, забирал пустые кружки и приносил полные.

А Форн Фекалин сидел, не притрагиваясь к пиву, и слушал.

У него был отличный слух и феноменальная память.

В лапищах Рыггантропова листок пергамента казался несчастной бабочкой, что потеряла не только лапки и усики, а еще и форму крыльев.

– Ну, чего там написано? – спросил Арс.

– Сссс? – поддержал его Тили-Тили.

– Ы… хххы. – Двоечник некоторое время посопел, готовясь к сражению с буквами. – Э… н а п р а в л е н и е… н а… п р а к т и к у… В натуре, и что это все значит? Есть направление направо, налево, на запад… И еще – на практику?

– Дай сюда, – сказал Арс и забрал листок.

Направление в конверте они получили вчера из рук самого заведующего кафедрой. Тот отдал его почему-то Рыггантропову и велел вскрыть конверт не раньше утра следующего дня. Пришлось вставать в жуткую рань и встречаться около входа в университет, чтобы ни в коем случае не опоздать.

Всем студентам известно, что первый день практики самый важный, а иногда – еще и единственный.

Вообще главная особенность любой практики в каждом из миров состоит в том, что она никому не нужна. Ни студентам, ни преподавателям, ни тем бедолагам, которым в руки попадают дармовые работники. Но ее всегда проводят, и это заставляет задуматься о некоем заговоре высших сил…

Может быть, Практика приведет нас к Просветлению, позволит постичь Мировую Гармонию и научиться терпеливо относиться к соседям? Если это так, то эффект появится не ранее чем через пятьсот лет и пару жизней.

– Направление на практику. – Арс быстренько пробежал листок глазами. – Ага, вот. Улица Шести Струн, дом один. Я знаю, где это. Пошли.

И они зашагали прочь от университета в сторону левой окраины Ква-Ква.

Величайший город Лоскутного мира, если можно так выразиться, потягивался и продирал глаза.

На улицах было довольно пустынно, ночные жители с них убрались, а дневные еще не появились. Скрипели телеги, тянувшиеся к рынку на площади Изопилия, трубы извергали пахнувший завтраком дым.

Почти добравшись до цели, студенты немного поплутали – сначала свернули на улицу Одной Струны и только потом выбрались к музею.

Огромный, точно авианосец, он напоминал каменный гроб, который бросили на землю с большой высоты. А потом оставили так валяться, обрастать мхом и покрываться трещинами.

– О, – сказал Рыггантропов, – теперь я понял, почему он называется музеем Натуральной истории.

– Почему?

– Потому что это, в натуре, история.

Да, музей сам по себе являлся историей. Судя по виду, он наверняка помнил битвы Предначальных Времен и был уже стар, когда около реки Ква-Ква построили городок. Время обломало об него зубы, после чего обзавелось вставными, вернулось и опять не добилось успеха.

Здание располагалось за хлипким заборчиком, а заросли боярышника вокруг его могучей туши изображали парк.

– Верно, – поскреб затылок Арс. – Вон там ворота, а тропинка от них ведет, похоже, к входу.

Тропинка привела к крыльцу, такому широкому, словно по нему должны были боком подниматься удавы. На крыльце обнаружилась спрятавшаяся между толстенными колоннами дверь.

Когда Арс толкнул ее, из внутренностей здания повеяло могильным холодом, а хриплый голос, наводивший на мысли о тяжких болезнях горла, мрачно поинтересовался:

– Хто такие?

– Вот, – сказал Арс, показывая направление и пытаясь разглядеть, кто прячется в музейном мраке. – Мы… эти… студенты… прибыли на практику.

– Это вам к главному хранителю, – сообщил тот же голос. – Сейчас я его позову.

И дверь захлопнулась.

– Типа, – сказал Рыггантропов задумчиво.

– Шшшш, – настороженно добавил Тили-Тили.

Вскоре дверь открылась снова, и на крыльцо вышел некто лысый, сгорбленный, в длинном темном халате и еще более длинной бороде, кончик которой болтался у тапочек с помпонами.

Арс ощутил, что глаза его собираются выбраться из черепа и хорошо прогуляться.

– Бурылик мурпляк хрыльк, – сказала фигура. – Ну, так и будем стоять? Давайте ваши буль-документы.

– Чего? – спросил Рыггантропов.

– Буль-документы? – слабым голосом уточнил Арс.

– Дарульк мпляк да. Вы что, никогда эльфов не видели?

Перед ними и в самом деле стоял настоящий эльф.

Только лысый, морщинистый и бородатый.

Всем известно, что эльфы не стареют. Хотя от кого это известно? От тех же эльфов, которые настолько гордятся имиджем собственного народа, что вполне могут врать. А еще прятать стариков от посторонних глаз где-нибудь в глубине своих Лоскутов, куда чужакам хода нет.