Наследница Ингамарны (СИ) - Зорина Светлана. Страница 114
— Скажи это своей подружке.
— Ну вот, не хватало ещё разругаться, — вмешалась Мина. — Мы, кажется, собирались к реке… Даарн, ты обещал, что научишь меня держаться на воде!
— Научу, если не будешь трусить.
Миролюбивая Мина вовремя погасила уже готовую вспыхнуть ссору, но с тех пор Гинта стала замечать, что отношения между двумя парочками немного охладились. Ей никогда не доставляли удовольствия чужие конфликты, и всё же она не могла не радоваться, что Даарн и Мина оказались на её стороне.
Гинта ещё не раз поднималась на ингалиновые луга. Она поднялась бы и выше, но диуриновые склоны были так неприступны, что об этом не стоило и мечтать. Где-то там, высоко и далеко, находился Эйринтам. И ещё один дворец — не гора, а настоящий дворец, который охраняли воины, уснувшие вечным сном. Его не видно из Сантары, но он есть. А дороги к нему нет.
«Наутинга тоже постоянно ищет какую-то дорогу, — сказал однажды Синг. — Она хочет наверх. Она говорит, что раньше всегда ходила вверх и вниз со своим другом, а теперь всё изменилось».
Гинта заметила: одна из диуриновых скал имеет такой вид, будто по ней выстрелили из огромной пушки. Часть скалы обрушилась. Наутинга постоянно бродила среди этих обломков.
«Здесь должна быть дорога, — говорил Синг. — А теперь только камень. Всё завалено камнем, и никакого прохода».
Гинта обследовала изуродованную взрывом скалу. Возможно, когда-то там был тоннель, но сейчас она чувствовала только глухую каменную толщу без какого-либо пустого пространства внутри. Отколовшиеся от скалы глыбы разрослись и сверкали на солнце похожими на цветы кристаллами. Создавалось впечатление, что кто-то пытался сделать огромные каменные ингалины. Всё это было чудно. Если гору взорвали зимой, то выросли они очень быстро. Слишком быстро. Ни один нумад не способен растить камни с такой скоростью. Гинта вспомнила рассказы про диуриновые каменоломни. Там всё меняется на глазах. Божественный камень не любит, когда на него воздействуют слишком грубо. Неудивительно, что далеко не каждый ваятель и каменотёс может с ним работать.
Наутинга сообщила, что был ещё один проход, который вёл из нижней пещеры на вершину очень высокой горы, но теперь там тоже одни камни. Гинта нашла и это место. Всё верно. Тамрат же говорил, что громыхнуло несколько раз. Кто-то уничтожил дорогу наверх, предварительно там побывав. И сделав что-то ужасное. Знать-то, неспроста тут зимой валлоны бродили. Охотились, якобы… Но кто мог подумать, что они осмелятся пойти в горы! Да ещё в темноте. Они лесов-то боятся. Что их заставило?
«Люди вечно куда-нибудь лезут, — небрежно заметил Синг. — И вечно ищут себе неприятностей… Звери гораздо благоразумнее, хотя общаться интереснее с людьми».
Они сидели на небольшом уступе, нависающем над крутым поросшим хаганой склоном. Наутинга лежала чуть поодаль и дремала с полузакрытыми глазами.
«Синг, а с Наутингой тебе интересно? — спросила Гинта. — Ведь её разум гораздо ниже твоего».
«Для обыкновенного зверя она очень даже умна. Да меня не особенно и волнует её ум. Нам с ней одного моего ума вполне хватает на двоих. Я ценю в самках совсем другое».
«Ты рассуждаешь, прямо как Талаф», — насмешливо сказала Гинта.
«Что-о? Больше никогда такого не говори, а то я обижусь».
«Талаф тебе не нравится?»
«Нет. Если, конечно, я его с кем-нибудь не путаю… Это такой — с вечно задранной головой и дурацкой улыбкой? Он ещё ходит с девицей, которой не хватает хвоста…»
«Ты имеешь в виду Суану? Талаф действительно с ней ходит, но при чём тут хвост?»
«Она так выпячивает свою задницу и так ею крутит, что мне всё время кажется, что ей не хватает длинного хвоста. Она бы им так здорово размахивала!»
Гинта от смеха повалилась на спину. Наутинга открыла глаза и внимательно на неё посмотрела.
«Разве Суана тебе не нравится? Она ведь очень красивая».
«Возможно… Я мало понимаю в человеческой красоте, но ты мне нравишься больше».
«А Суана нравится мужчинам».
«Таким дуракам, как Талаф?»
«Не только».
«Значит, дураков много. Чем она может нравиться?»
«У неё такая чудесная грудь. А у меня что?»
«Грудь? Эти два выроста спереди? Насколько я понял, женщины кормят ими детёнышей… Выходит, чем они больше, тем больше молока?»
«Вовсе нет. Бывает и наоборот».
«Тогда я не пойму, почему большие лучше. Только бегать мешают. Вот тебя, я думаю, мало кто догонит».
«Надо кому-то меня догонять», — кисло усмехнулась Гинта.
«А чего же тогда он за тобой погнался? Тот, на лугу… Я же говорил — достаточно увидеть, как ты танцуешь, чтобы вся кровь в голову ударила».
«А ты знаешь, кто это был, Синг?» — спросила Гинта, ощущая спиной лёгкий холодок.
«Не знаю. Я только знаю, что он хотел тебя. Это ты вызвала его. Из воды или из солнца… А может, из них обоих. Ты позвала его, и он пришёл».
Гинта взмахнула рукой, и в воздухе появилась фигура юноши с серебристо-голубыми волосами.
«Правда он хорош, Синг?»
«Правда».
«Он тебе действительно нравится?»
«Когда я тебя обманывал? Он мне действительно нравится. У него волосы, как шерсть у Наутинги».
«У хеля почти такая же расцветка, — вспомнила вдруг Гинта. — Синг, хели ведь тоже становятся саннэфами… Ты что-нибудь о них знаешь?»
«Все хели — уже саннэфы, — ответил сингал. — Они могут жить и здесь, и там, на луне. Они другие. Не такие, как я. Они не умеют вызывать бури, зато могут быстро перелетать с земли на луну и обратно».
«Что?! Но ведь они даже здесь не могут летать. Им надо отталкиваться от земли, чтобы сделать прыжок…»
«Да, здесь они летать не могут, земля притягивает их к себе. Но если хель поднимется на очень высокую гору и сделает мощный прыжок, он может перенестись на Санту».
«Перемещаться на такое расстояние в плотном теле!»
«Хель — стихийный дух. И плоть у него не совсем такая, как у тебя и у меня. Хель — это другой саннэф».
«Жаль, что он больше ко мне не приходит. Может, он бы опять отнёс меня в тот высокий дворец…»
«Я этого сделать не могу», — приуныл Синг.
«Зато ему никогда не вызвать бурю», — поспешно сказала Гинта.
Зверь прищурил золотистые глаза и улыбнулся.
— Обегав все леса, ты решила изучить горы? — спросил как-то вечером дед.
— А что тут плохого?
— Да в общем-то ничего, только… Странные опять поползли слухи. Одни говорят, что видели на горном склоне Хонтора и Гинтру, которые играли со своими любимцами — харгалом и сингалом. Другие утверждают, что это Илга и её возлюбленный — ханн. У тех ведь тоже были харгал и сингал… А кое-кто решил, что ожили статуи божественных близнецов. Не пугай людей, Гинта. Я же просил тебя — осторожнее с наомой. Любуйся этим юношей сколько угодно, но так, чтобы никто не видел.
— Честно говоря, я и не думала, что нас кто-то видит. Хорошо, я буду уходить подальше… Но я не понимаю, чего боятся люди. Кажется, они перестали подозревать меня в дурном. Или опять Кайна что-нибудь выдумала?
— Кайна не успокоится, в этом можешь не сомневаться. К тому же люди боятся пророчества… Разве ты его не знаешь? Кажется, я тебе говорил.
— Может, и говорил, — поморщилась Гинта. — У меня уже голова идёт кругом от всех этих пророчеств.
— По-моему, ты лучше других должна знать, что не стоит пренебрежительно относиться к древним пророчествам. А это гласит: божественные близнецы оживут и вместе со своими зверями спустятся с гор, чтобы предупредить людей Сантары о грядущей великой беде.
— Ну что ж, надо ценить, когда тебя предупреждают о грядущей беде. Можно хоть что-нибудь предпринять. Но люди почему-то упорно препочитают ничего не видеть, не слышать и не знать, пока беда не свалится им на голову, как ком снега с большой ветки. Тогда они начинают стонать: «И кто бы мог подумать!» Ещё и виноватых ищут. Лишь бы было кого обвинить. Кого-нибудь, но только не самих себя…
— Гинта, мудрый должен быть снисходителен к людям…